Эндрю со вздохом откинул одеяло, встал, оделся, взял свое оружие и вышел в предутреннюю прохладу. До озера было недалеко, и он решил, что купание в холодной воде – как раз то, что ему сейчас нужно. Как минимум купание охладит его пыл к женщине, чей вкус так сладок, что он не может его забыть. К женщине, которая не желает иметь с ним ничего общего. К женщине, которая считает его буффоном.

Эндрю посмотрел на озеро. Над водой клубился утренний туман. Серое и мрачное на вид, оно соответствовало его теперешнему настроению. Недолго думая, он стянул тунику, сбросил сапоги и брюки и шагнул в воду.

В первый момент от холодной воды у него захватило дух, но он не остановился. Эндрю стал медленно заходить глубже, упиваясь покалывающими ощущениями от прикосновения ледяной воды, покрывшей сначала его икры, потом бедра, потом живот. Наконец, набрав в грудь побольше воздуха, он нырнул. Вода сомкнулась над его головой, словно ледяной кулак. Ему это было необходимо. Эта боль его отвлекала. Прорезая воду, он поплыл к дальнему берегу озера, делая сильные уверенные взмахи руками. Он заставлял себя выкинуть из головы мысли о женщине, чей образ преследовал его на протяжении шести лет, и о той женщине, которая мучила его теперь, и сосредоточиться на его миссии, но дело кончилось тем, что он стал разрабатывать план, как остаться с Сюзанной наедине. Он знал, что это глупо, но знал и другое: что он должен попытаться.

Эндрю с нетерпением ждал их дуэли. Если говорить точнее, с нетерпением ждал, когда победит Сюзанну. Однако он спрашивал себя, будет ли с его стороны мудро, если он ее побьет. Он знал, что не может проиграть дуэль нарочно. Во-первых, он слишком уважал Сюзанну, чтобы играть с ней в поддавки. Если она выиграет, она должна выиграть сама. А во‑вторых, он не мог себе позволить проиграть. Он не мог подвести Александра. Эндрю решил, что, пожалуй, ему стоит отнестись к ней снисходительно. Ему пришло в голову, что он упустил прекрасную возможность – можно было поспорить на что-то более личное. Как прекрасно было бы выиграть не только руководство обороной замка, но и поцелуй!

Эндрю развернулся и поплыл обратно. Его мышцы устали, грудь болела, но это было приятно. Как и то, что в голове у него прояснилось, и он пришел к твердому решению относительно того, как следует вести себя с Сюзанной.

Но когда он достиг берега, это решение уже вовсе не казалось таким твердым. Особенно когда он вышел из воды, отбросил волосы назад, вытер воду с лица и… увидел ее.

На берегу стояла женщина в платье цвета листьев вереска, с искрящимися зелеными глазами и волосами, похожими на огненный водопад. Тонкая ткань платья льнула к изгибам ее тела.

Такая прекрасная! Такая изысканная!

Понадобилось несколько мгновений, чтобы Эндрю понял, что это не сон. Что она действительно здесь – женщина, которая всю ночь занимала его сны и мысли. Его снова поразило, как она похожа на Мари. Не удивительно, что в его снах эти две женщины сливались в одну. Но в отличие от Мари, Сюзанна держалась дерзко, ее глаза сверкали. Окинув его взглядом и посмотрев на нижнюю часть его тела, и конкретно на тот орган, который под ее взглядом восстал, она не смутилась. В Эндрю вспыхнула надежда, что ее враждебность по отношению к нему прошла. Что, может быть, она пришла сюда вслед за ним, чтобы снова его поцеловать. Но в следующее мгновение эта надежда умерла – Сюзанна, фыркнув, отвела взгляд от его паха и подняла кое-что, отчего Эндрю весь похолодел. Лук. Лук с натянутой тетивой и стрелой. И стрела эта была нацелена на него. Если быть точным, то на его мужское достоинство.

Да, по-видимому, она все еще на него раздражена.

– Что вы делали в моем озере?

Ее звонкий голос разнесся над опушкой. Эндрю пробрала дрожь. Он сказал себе, что это от ее резкого голоса, но потом признался, что это могла быть и дрожь страха. В конце концов, она же нацелила лук на его самое дорогое сокровище. И он уже знал по опыту, что Сюзанна может выстрелить, не колеблясь. Усилием воли он заставил свое сердце биться спокойнее. И заодно попытался охладить свой пыл, но это ему не удалось. Стоя перед ним в розоватых лучах рассвета, она, даже учитывая ее угрожающую позу, выглядела сногсшибательно, и он ее желал. Эндрю не мог это отрицать, доказательство было здесь, между его ног.

– Я вижу, у вас появился новый лук.

Вероятно, его тон прозвучал слишком самоуверенно, учитывая ситуацию. Сюзанна ощетинилась, как ежик.

– Я спросила, что вы здесь делаете?

– Может быть, я плавал? – с саркастической интонацией в голосе произнес Эндрю. Он наклонил голову набок и одарил ее своей фирменной усмешкой – обаятельной и мальчишеской, при виде этой усмешки женщины всегда смягчались и улыбались в ответ. Но не эта женщина. Ее щеки залил румянец, ноздри затрепетали.

Эндрю напряженно глотнул.

Черт возьми, она великолепна!

Но она явно была все еще в ярости на него. И, возможно, выбита из колеи. Его осенило, что, пожалуй, надо бы одеться. Конечно, брюки не смогут защитить его от стрелы, если она решит снова в него выстрелить, но он хотя бы будет чувствовать себя в большей безопасности.

Под взглядом Сюзанны Эндрю вышел из воды, потом, не спуская глаз с этой принцессы-воительницы, поднял свою одежду. Одеться было непросто, потому что кожа была все еще мокрой, и брюки прилипали к телу там, где не следовало, но, одевшись, он почувствовал себя чуть менее уязвимым.

Эндрю еще не встречал женщину, которая бы заставила его почувствовать себя уязвимым. И это ощущение ему определенно не нравилось. Он заметил, что Сюзанна следит за каждым его движением с напряженным вниманием. И хотя ему понравилось, что при взгляде на очертания его мужского достоинства, облепленного мокрыми бриджами, ее глаза блеснули, его тревожило, что она все еще держит лук.

Когда он оделся, она снова заговорила, точнее рявкнула:

– Ну? Какого черта вы здесь делаете?

– Мне не нравится мыться в корыте, из которого поят лошадей.

Эндрю осмелился поклониться и шагнул ближе. Черт, как же она прекрасна в лучах рассвета! Его охватило нестерпимое желание притянуть ее к себе и поцеловать эти надутые губы.

Взгляд Сюзанны снова опустился к его паху и задержался там. Она чуть высунула кончик языка. Эндрю словно жаром обдало. Он оглядел опушку. Никого, они совершенно одни. Ни Хеймиша, который мог бы их прервать, ни крестьян, которые могли бы на них набрести. Никто их не увидит. Идеальное место для соблазнения. Или для убийства. Он надеялся, что она не станет его убивать, но даже если она все-таки пронзит его острыми стрелами, пожалуй, еще один поцелуй с ней стоит такой муки.

Эндрю шагнул ближе, потом еще ближе.

– Вы хорошо спали? – спросил он.

Она нахмурилась сильнее.

– Нет.

– Я тоже. Никак не мог перестать думать о вас.

Ее брови резко приподнялись, потом чуть опустились.

– Обо мне?

– О нашем поцелуе.

Он пошел на Сюзанну. Ее глаза вспыхнули. Она попятилась. Он последовал за ней и шел за ней до тех пор, пока она не уперлась спиной в ствол дерева. Когда она налетела на ствол, ее губы приоткрылись от удивления, она оказалась запертой между ним и Эндрю. Хотя, возможно, это было не удивление, а приглашение. Если выбирать из этих двух вариантов, то Эндрю предпочитал второй.

– Сюзанна. – Он накрыл ладонью ее щеку и подушечкой большого пальца погладил нежную кожу. Потом слегка нажал на ее пухлую нижнюю губу. – Скажите, что вы об этом не думали, не мечтали…

– Я не думала! – выпалила она, но ее выдал розовый румянец, заливший щеки, и дрожь в горле.

– Скажите мне, что вы не гадали, как…

Она глотнула.

– Как что?

– Как это могло бы быть между нами.

Из ее горла вырвался тихий писк, а потом Эндрю опустил голову, их губы соприкоснулись, и она застонала. Этот стон его подстегнул. А может быть, не стон, а ее аромат, ее вкус, мягкий бархат ее рта. Или все это вместе, одновременно.

– О, бог мой!

Он тоже застонал и прислонился к ней, зажав ее между своим ноющим от желания телом и деревом. Давление на его мужское орудие доводило его до безумия. Когда поцелуй стал глубже, Сюзанна об него потерлась. И это еще сильнее сводило его с ума. Целуя ее, он ласкал ее плечо, верхнюю часть руки и медленно продвигался к ее завораживающим грудям. У него так и чесались руки ощутить их вес. Но он ее дразнил – и ее, и себя. Он продолжал исследовать ее тело, передвигая руку вниз, к талии, потом еще ниже. Боже, какие же у нее упругие ягодицы! Он сжал одну, и она поежилась.

Хотя ее рот околдовывал Эндрю, он жаждал большего. Он наклонил голову и стал покрывать поцелуями ее лицо, продвигаясь вдоль челюсти, потерся носом о ее щеку, потом поцеловал кожу под самым ухом. Ее аромат окутывал его, и у него кружилась голова. Она издала низкий грудной стон, погрузила пальцы в его волосы и обхватила его голову, удерживая на месте. Эндрю пытался сдержать улыбку, но не смог. Да! Может, она и борется с ним на каждом шагу, но она этого хочет. Она хочет его!

Не в силах больше сдерживаться, он накрыл рукой ее грудь и слегка сжал. В его ладонь уперся ее отвердевший сосок, он поежился. О да! Ее тело не лгало. Оно не могло лгать. Эндрю поднял голову и посмотрел в ее лицо. Веки Сюзанны отяжелели, губы были влажными, черты лица сделались резче. О, как же он хотел большего! Отчаянно жаждал. Но он хотел и другого: услышать, как она признается, что хочет того же самого.

– Ну, вы думали об этом? – прошептал он и погладил ее сосок подушечкой большого пальца. Она вздрогнула и издала низкий грудной звук.

– О чем?

– Представляли?

Он ущипнул ее сосок. Глаза Сюзанны заблестели. Она была готова к тому, чтобы это признать. И когда она открыла рот, чтобы заговорить, Эндрю охватил острый восторг: она собирается признаться. Сказать то, что он мечтал услышать. Что она тоже его хочет, хочет всего этого. А потом… а потом он ее возьмет. Здесь и сейчас. На лесной полянке.

– Мы… нам не следует это делать, – произнесла Сюзанна.

Ее голос дрожал и прозвучал неуверенно, как если бы она спрашивала его согласия, но Эндрю внутренне застонал от разочарования. Его охватила досада.

– Да, наверное, не следует, – ответил он.

Он снова уткнулся лицом в ее шею и легонько прикусил кожу. На это она ответила отнюдь не с дрожью и неуверенностью. Она впилась ногтями в его плечи и расцарапала кожу. Эндрю не был зеленым мальчишкой, у него уже были женщины, хотя с тех пор, как это было в последний раз, прошло много времени. Он тешил себя мыслью, что понимает женские души. И он знал, как истолковать реакцию женщины. Она его хотела, но не могла это признать. Что-то ее сдерживало. И хотя он до боли хотел услышать ее признание, он понимал, что с удовлетворением этого его желания придется подождать.

Сейчас Эндрю держал ее в объятиях, теплую, полную желания. Его охватила решимость. Удерживая ее взгляд, он стал собирать в кулак ткань ее юбки, подбираясь к подолу. Слава богу, что на ней была юбка, а не чертовы брюки! И вот наконец его пальцы коснулись ее бедер. Его охватил восторг, возбуждение и мучительная похоть.

Сюзанна вздрогнула.

– Велите мне остановиться.

Это был вызов. Если она скажет, чтобы он остановился, он это сделает. Но Эндрю не думал, что она это скажет. Ее губы приоткрылись, но из них не вырвалось ни звука.

Он прижал ладонь к ее коже, наслаждаясь ее теплом. Потом стал медленно перемещать руку выше, ближе и ближе к заветному месту.

– Велите мне остановиться.

И снова нет ответа, только ее ресницы слегка затрепетали. Его рука легла на бугорок между ее бедер, и он замер. Там было мягко и… влажно. От этого доказательства ее возбуждения его желание вспыхнуло еще сильнее. Губы могут лгать, но тело не лжет. Он нежно погладил ее, просто поддразнивая. Она резко втянула воздух сквозь зубы.

– Скажите мне.

Сюзанна крепко сжала губы.

Желание жгло Эндрю изнутри. Не просто ослепляющее желание зарыться в ее тело, не просто желание забыться в ней, но потребность сделать так, чтобы ее ответные страсть и голод были такими же сильными, как его. Он хотел, чтобы она жаждала его. Хотел, чтобы она его умоляла. Он медленно обвел пальцем вокруг ее бугорка, этого нежного, теперь набухшего и ставшего чувствительным клубочка нервов. Ее веки затрепетали и сомкнулись, с ее губ сорвался тихий вздох. А может быть, это было его имя.

Нет. Нет. Нет. Он хотел большего.

– Скажите мне, – прохрипел Эндрю, начиная ласкать ее быстрее и быстрее. Его палец кружился, танцевал вокруг крошечного бутона, доводя ее до грани безумия. Ему хотелось уложить ее на влажную от росы зеленую траву, накрыть ее своим телом и овладеть ею, дать ей то, о чем она сейчас безмолвно умоляла, но он не собирался это делать. Он не мог. Это был марафон, а не короткий забег. Эндрю хотел победить, но он желал выиграть все, а не только этот момент.