Татьяна Герцик - Поцелуй сильного мужчины

– Может, она из тех дамочек, что обожают страдать?

– Не думаю. Она всегда веселая была. Озорная и смешливая. Это она со мной такой стала.

– Она из-за меня такой стала.

– Ну, ты ведь тут с боку припеку. Вина-то на мне. Почему-то я думал, что друзья важнее. Оказалось наоборот.

– Это верно. Но об этом ты ей говорил? Хотя о чем это я? Конечно, говорил! Твои родители-то что об этом думают?

– Что они могут думать? Они ничего не поймут. Вероника им ни о чем не говорила, ни на что не жаловалась. Для них наш развод – как гром среди ясного неба. Она им всегда нравилась. Мама думает, что она нашла себе кого получше. Одно время она даже на тебя грешила.

– Да ты что? – такого Родион не ожидал. – Это она зря. Но ты им все же правду-то расскажи. И подумай, как можно помириться. И мне скажи. Чем смогу, помогу.

Потом они еще немного поболтали о друзьях, кто чем занимается, и расстались. Родион почти до утра прикидывал, как же помочь другу, но так ничего и не придумал. Как, оказывается, просто разрушить, и как трудно восстановить!

В воскресенье ближе к вечеру позвонила сестра:

– Привет, братишка! Приезжай к семи часам к родителям. Мы решили всей семьей поесть чудной рыбки, которую мы с Лешкой наловили в Норвегии. Сашки, жаль не будет. Он с семьей отдыхает на Багамах. Хотя чего там делать в такую жару, не понимаю. В Москве погода не хуже.

– Родители в Париже, ты разве не в курсе?

– Они, так же как и мы, на подлете. Так что приезжай! Ой! Велели отключить телефоны. Пока!

Родион пожал плечами. Забавно. Какую жару имела в виду сестра, говоря, что на Багамах в такую жару делать нечего? Багамскую или московскую? Но хорошо уже то, что ему не придется коротать вечер в одиночестве.

К семи отправился в родительский дом. Все уже были в сборе. Племянник галопом скакал по всем этажам, уверенный, что его дикие вопли чудненько оживят этот паноптикум. Сестра к его ору относилась совершенно спокойно, но несколько смущенный Алексей периодически пытался призвать возлюбленное чадо к порядку, но безуспешно, чадо явно не считало его авторитетом в деле своего воспитания.

Наталья Ивановна индифферентно улыбалась. Если ей и не нравилось слишком уж вольное поведение внука, то вида она не показывала. Зато Демид Павлович удивленно спросил у дочери:

– Ты что, его по американской методе воспитываешь? Метод доктора Спока, если не ошибаюсь? От него американцы отказались, заявив, что этот несчастный докторишко загубил целое поколение, а ты на вооружение взяла?

– Папа, плевать я хотела на всех американцев вместе взятых с их закидонами. Это метод воспитания нашей бабушки, мамы Алексея. Она считает, что ребенок лучше спит, если вечером как следует умается. И я считаю, что она права на все сто. Вот увидишь, ровно в девять Ромка упадет и его пушкой не разбудишь.

– Да? Ну, тебе виднее, – не стал с ней спорить благодушно настроенный Демид Павлович. – Но пойдемте за стол, наш повар мне уже несколько раз сигнализировал о готовности ужина.

– Как сигнализировал? – заинтересовался Родион.

– Голосом, естественно, голосом, – отшутился Демид Павлович и первый пошел в столовую.

На столе в керамических тарелках расположилась добыча Ольги с Алексеем: множество сортов самой разной рыбы. На подносах стояли десерты, привезенные отцом с матерью. У Родиона разбежались глаза.

– Ничего себе! Вы что, в гастрономическое турне ездили, что ли?

– Мы по ресторанам прошвырнулись, – скромно признался Демид Павлович.

– И мы тоже, – Ольга весело рассмеялась. – Вот что значит родная кровь! Цели у нас были одни, хотя и в разных странах.

– Но ты же говорила, что вы рыбу сами наловили? – Родион догадался, где происходил лов, но хотел удостовериться в своей интуиции.

– Конечно, ловили! – Ольге не понравилась его ирония. – Там в каждом магазине и ресторане есть аквариум, в котором рыбу надо ловить! Собственноручно! Вот мы и ловили. Так что все это нами честно выловлено, не думай, что мы филонили!

Демид Павлович уточнил:

– Вообще-то под ловлей рыбы понимается процесс ее поимки в отрытых водах, но не будем придираться. Мы пирожное тоже, выражаясь твоими терминами, «наловили» в кондитерских.

– Да, давайте уже закусим! – призвала Наталья Ивановна. – А то есть жутко хочется!

– Мама, ты же наверняка в самолет из ресторана перебралась. Неужели так проголодалась?

– В ресторане я была уже пять часов назад. А перелет отнимает все мои силы. Ты же знаешь, что я не люблю летать.

«Не люблю» было слишком слабым выражением для чувств, испытываемых Натальей Ивановной в полете. Все знали, что в полете она трясется, как заячий хвостик, но указывать ей на это никто не стал. Благодаря хорошему воспитанию, естественно.

Родион принялся за рыбу, перепробовав все, что было, и найдя, что лучше всего был приготовлен тунец под лимонным соусом. Демид Павлович одобрил вяленый палтус, а дамам больше всего понравился лосось, тушеный с овощами.

Один Алексей ел немного, отговариваясь тем, что переел рыбы в Осло. Но зоркий глаз Родиона отметил и его бледность, и непривычно нахмуренные брови. Решив расспросить зятя о причинах дурного настроения, предложил:

– Алексей, покажи мне видео и фотографии. Ты наверняка их сделал в Осло. Кто знает, может я тоже сподоблюсь проехать по вашим следам? Мне понравилась рыба.

Алексей неохотно поднялся, чтобы показать фото на камере, которую он брал с собой. Но Родион запротестовал:

– Давай перекачаем их на мой комп. Это займет пару минут. Да и пройдемся хоть чуть-чуть.

Они пошли в комнату Родиона. Он быстро перекачал файлы на комп, стоящий в его комнате, между делом пытая зятя:

– Ты чего квелый такой, Лешик? Сестренка довела?

– Ну да. Она теперь строит глазки всякому мало-мальски смазливому мужику. Только что в постель с ним при мне не ложится.

Родион хохотнул.

– Вот это по-настоящему страшная месть, я понимаю! Может, тебе лучше уйти? Чтобы нервы сохранить?

– Мелькала у меня эта мысль. Но самое противное, что я понял, что не смогу.

– Почему? Привык к сладкой жизни?

– Да какая она сладкая? Уровень жизни, к которому привык, я вполне осилю. Просто понял, что люблю Ольгу. Вернее, вспомнил, что люблю.

– Когда появилась угроза ее потерять, ты вспомнил о любви? Ну, это стандартно!

– Ты для начала сам влюбись, потом шуткуй не по делу. И без тебя тошно!

– Ну, это ведь не я жене изменял, так что и спрос не с меня. Умел напакостить, умей и ответ держать.

– Вот и держу. Но что-то не очень хорошо получается. Терпения уже не хватает.

– А ты и не терпи. Ты скандальчик устрой. Покажи ей, что она тебе дорога, и что ты за нее готов любому глотку перегрызть. Не кисни, как ты это любишь.

– Да? А что, это мысль! Я так и сделаю. Ну, все переписал?

Родион кивнул, и они пошли обратно. Роман все еще носился по этажам, громко вопя. На сей раз он пел песенку обо всем, что видел.

– Он у вас прямо-таки доморощенный акын. Дома он вам такое часто устраивает?

– Нет, Оля дома так себя вести не разрешает. Он вечером с няней в парк ездит. Там вопит от всей души.

– Да? Странно, почему он до сих пор голос не сорвал. Похоже, глотка у него луженая. Но какое же нужно терпение, чтобы выдерживать его выкрутасы!

Алексей пожал плечами.

– Вот родишь своего, и поймешь, что это вовсе не в тягость.

– Неужто в удовольствие? – не поверил ему шурин.

– Ну, не в удовольствие, но пережить можно, – обнадежил его опытный папашка. – Ты, главное, женись уже давай. Может, что-то в этой жизни и поймешь.

Они вернулись за стол. Родион положил себе пирожных и принялся их дегустировать. Одобрил все без исключения.

– Странно, почему у нас так вкусно их печь не умеют? Даже во французских ресторанах с шеф-поварами французами? – озадачился он.

– А это все от степени голода зависит, только и всего, – наставила его на ум мудрая сестренка. – Поголодай денек, и тебе даже наши булки из супермаркета вкуснющими покажутся. Или топором помаши. Вот для отцовской бани как раз дрова привезли. Колоть надобно. Вот и займись. И польза, и физическое развитие.

– Нет, нет! – Демид Павлович немедля встал на защиту своих личных удовольствий. – Не вздумай! Я специально дрова неколотые заказываю, чтобы колуном помахать, мне конкуренты не нужны!

– Вот так-то сестренка! – показал ей язык Родион. – Не дают мне поразмяться, силой молодецкой блеснуть!

– А ты силой молодецкой в этой своей станице не блистал случайно? А то что-то у тебя шибко синяков много. И весьма солидные. Ты когда у нас спал, я заметила, что у тебя все ребра разноцветные.

Родион с досадой заметил:

– Ну и глазастая же ты, сеструха, где не надо!

Наталья Ивановна сразу всполошилась:

– Что случилось, Род? Ты с кем-то дрался?

– Было дело, – Родиону пришлось нехотя признаться, – но это ерунда!

– Да какая же это ерунда, когда у тебя все бока как радуга? Это же какая драка была! – Ольга с экзальтированным восхищением уставилась на него, ожидая рассказа о геройской удали.

– Да, что там случилось? – в разговор включился обеспокоенный Демид Павлович. – С чего ты в драку-то полез?

Родион сквозь зубы рассказал, как было дело. Мог бы, конечно, и не говорить, но тогда бы родители принялись пытать Константин Петрович, а ему это надо?

– Дана, говоришь? – сестра на мгновенье призадумалась. – Мам, а это не она была у нас в гостях с родителями лет пять назад? Я тогда еще замуж собиралась?

– Да, они приезжали к нам как-то, ты права. Дана, это такая милая девочка?

– Ну, у нее тогда прыщей было море, и шибко милой-то она не была. Она еще влюбленными глазами за Родькой следила, а он на нее внимания не обращал. Он вроде на последнем курсе универа учился, и только и делал, что от навязчивых девиц отбивался. Впрочем так же, как и теперь.

Родион с силой сжал кулаки, стараясь сдержаться и не выругаться от избытка чувств. Вот и разрешился секрет Полишинеля! Оказывается, они с Даной были давно знакомы, просто он об этом забыл. Конечно, если тогда она была влюбчивой прыщавой девицей, он на нее никакого внимания не обращал. Вполне возможно, даже гадость ей какую-то сказал. Вот она и взъелась на него. Эх, правильно сказал Тютчев: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется».

Вот и отозвалось. Если бы он вспомнил ее сразу, он себя совершенно по-другому бы вел. А как по-другому? Да и что толку себя пилить? Ничего ведь не поправить. Или надо хотя бы попытаться? Чтобы можно было сказать себе в утешение: «Я сделал все, что мог»?

Родион покосился на возбужденно улыбающуюся сестру.

– С чего это ты так развеселилась? Думаешь, женюсь на казачке и буду жить в станице?

– В станице? – Наталья Ивановна удивленно помахала рукой. – Но Дана не в станице живет! Она просто летом приезжает к бабушке с дедушкой на каникулы. А живет она с родителями в Царицыно. Учится в Питере, наверно, во время учебы в общежитии живет или квартиру снимает. Ты не знаешь, Дема?

Отец отрицательно качнул головой.

– Понятия не имею. Это же твоя родня, ты и должна все о ней знать.

– Ага, так же как и о твоей.

– Правильно. В нашей семье ты специалист по связям с общественностью, – с мягкой иронией согласился с ней отец. – Я о делах родственников только от тебя и узнаю.

– Ну, Алексеевы мне не родня. Просто когда-то наши родители по соседству жили. В общем, вот и все, что я знаю. – Наталья Ивановна не стала вдаваться в непродуктивные разборки с мужем и обратилась к сыну: – Ты хочешь что-то предпринять?

Родион мгновенно решился:

– Да. Хочу съездить к ней, извиниться. Мы с ней перед моим отъездом несколько повздорили. Я думал в Подлесную ехать, но теперь в этом смысла нет. Повезло: в Питер сгонять гораздо проще. Она на каком курсе учится?

– Ой, этого я не помню. Люда мне об этом говорила, но родни и знакомых много, как-то у меня из головы мелочи выпадают. Но, если хочешь, я тебе ее телефон дам.

– Чей телефон, мама? Даны или ее матери?

– Людмилы. Или, точнее, Людмилы Осиповны. Можешь позвонить, и не забудь от нас с отцом ей привет передать. – Посмотрев в свой телефон, она продиктовала номер.

Родион записал его на свой новый телефон и ощутил мелкую дрожь внутри. Что это? Мандраж или предвкушение встречи?

После ужина решил ехать к себе, хотя мать уговаривала его остаться у них. Пока они с ней препирались, сестра с мужем искали своего замолкшего отпрыска. Нашли в библиотеке крепко спящим на диване. Алексей взял его на руки и понес к выходу, заверяя, что теперь изнуренный непосильными подвигами сынулька не проснется до утра.

Посмотрев на сына, Наталья Ивановна внезапно вспомнила про телефон.

– Дема! Отдай Родиону его телефон! А ты, Родя, отдавай мне мой! Чтобы путаницы больше не было!