Грейс подъехала к бару. Она попыталась разглядеть посетителей через большое окно, выходящее на улицу, но отблески уличных огней мешали ей. Грейс припарковала свой джип во втором ряду, включила мигающие огни и вышла из машины.

— Подожди здесь, милая, — сказала она Каролине.

Забыв о том, что на ней только ночная рубашка, Грейс подошла к окну и стала всматриваться внутрь. Она почти обрадовалась, увидев Эдди, обнимающего одной рукой женщину в красном креповом костюме. Они сидели за переполненным столом вместе с несколькими его друзьями и женщинами, которые казались очень молодыми и вполне могли бы еще учиться в колледже.

Как всегда, нарушив указания матери, Каролина выбралась из машины и присоединилась к Грейс. Она подергала мать за рукав, но Грейс не замечала ее присутствия. Она колотила в окно:

— Эдди, я вижу тебя!

Каролина улыбнулась. Значит, это была игра! Ей тоже захотелось принять в ней участие.

— Эй, папа! Эй! — закричала она, стуча кулачком по стеклу.

Ее голос вывел Грейс из оцепенения.

— Божья коровка! Полезай обратно в машину! — приказала она.

Ее крики были услышаны, пробудив интерес большинства посетителей, включая Эдди, до которого вдруг дошло, что безумная дама с ребенком на улице — его жена.

— О-о, — воскликнул один из его приятелей. — Тебя застукали, дружище.

— Сейчас же выходи сюда, подонок! — выкрикнула Грейс так громко, что Эдди смог расслышать эти слова через толстое оконное стекло.

— О Господи, — пробормотал он, вставая и направляясь к выходу.

— Да. И этого прикололи, — сказал, ухмыльнувшись, второй приятель.

Эдди вылетел из двери, как торпеда, и обрушился на Грейс. Она схватила Каролину, как бы пытаясь защитить себя и ребенка от его гнева.

— Ради Бога, что ты делаешь, Грейс? Ты свихнулась? — завопил он.

— Привет, папочка! Мы приехали за тобой, — пропела Каролина.

Он поцеловал ее в щеку, подхватив из рук Грейс.

— Эй, головастик. Позволь посадить тебя в машину.

Он отнес девочку к джипу и осторожно усадил на заднее сиденье. Затем пошел назад.

— Грейс, сейчас же садись в эту проклятую машину! — сердито приказал он ей.

Грейс сверкнула на него глазами.

— Нет, — отрезала она.

— Ты устраиваешь спектакль! Залезай сейчас же! — Он схватил ее за руку и попытался протащить вокруг джипа к водительскому месту.

Она вырвалась от него.

— Нет! Нет! Это ты устраиваешь спектакль! — кричала она, сжимая кулаки, чтобы сдержать себя и не ударить его.

— Что с тобой, черт возьми?

Теперь она еще больше возненавидела его — за ложь. Он пытался выставить ее чокнутой, создающей неприятности. Какой же глупой он ее считает?

— Я видела тебя, — холодно произнесла она.

Эдди покачал головой:

— О чем ты говоришь?

Его невинное выражение было таким наигранным, что она засмеялась бы, если бы ей так безумно не хотелось плакать.

— Я видела тебя, — повторила она, понизив голос, чтобы Каролина не услышала ее. — На углу Пятой авеню и Юнион-стрит. Ты знаешь, о чем я говорю. Я видела тебя. С девицей в красном креповом костюме. С той, которая там, в баре.

— Милая, я не знаю, что ты видела, но это был не я, сказал Эдди. Он протянул к ней руку, будто его прикосновение могло стать достаточным доказательством того, что он говорит правду.

Она уставилась на него, не веря своим ушам.

— Ты серьезно? Это все, чего я заслуживаю? Ты собираешься просто стоять здесь и лгать мне посреди улицы?

Он был уличен, и они оба знали это.

— Что? Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Он пожал плечами, и это еще больше разозлило ее. Она подумала: «Как насчет «прости» для начала?». Но она не собиралась давать ему уроки на тему, как сохранить брак, на который он наплевал с такой легкостью.

— Я хочу, чтобы ты попрощался с Каролиной, — произнесла она, заставляя себя успокоиться.

— Куда ты едешь? — требовательным тоном спросил Эдди.

Она не обязана докладывать ему, ведь он уже давно не говорил ей правду о том, куда отправляется.

— К папочке? — усмехнулся он.

Она снова обошла машину спереди и сказала то, чего не могла раньше даже представить, даже подумать, что способна бросить своему мужу:

— Пошел ты в задницу, Эдди.

Краем глаза она заметила, что в баре у окна собралась толпа зевак. Они внаглую глазели на нее с Эдди, словно смотрели программу по телевизору.

Каролина, перебравшаяся на переднее сиденье, смотрела на них почти с ужасом. Грейс опустила окошко с ее стороны.

— Поцелуй папу на прощание, мой ангел, — сказала она.

— До встречи, аллигатор, — произнес Эдди, наклоняясь, чтобы обнять дочь.

— Пока, аллига… — Она быстро поправила себя: — Я хотела сказать, крокодил.

Девочка так и сидела, повернув голову, устремив взгляд на отца. Когда он исчез из виду, она повернулась к матери.

— Мама? У папы неприятности? — робко спросила она.

Грейс потянулась к ней и сжала ее ручку, которая была влажной и холодной.

— Да, малышка, — сказала она. — У папы очень большие неприятности.

Глава 3

Вилли уже выключил свет и собирался лечь спать, когда услышал, что шины автомобиля прошуршали по дорожке, выложенной гравием, мимо его дома и дальше, к домику-вагончику Эммы Рэй. У него обычно не было привычки шпионить за дочерью, но полночь казалась слишком поздним временем для кого-либо — даже для такой девушки, как Эмма Рэй, — чтобы принимать гостей.

Из окна, выходящего на фасад дома Эммы, он увидел джип Грейс, плавно подъехавший с выключенными фарами. Пока он гадал, почему она тайком приехала навестить сестру в столь странное время, к нему подошла Джорджия и скользнула в его объятия.

Он кивнул головой, чтобы она посмотрела в окно. Они наблюдали, как Грейс взяла на руки Каролину и понесла к Эмме Рэй, ждущей их у раскрытой двери. Грейс приложила палец к губам, как бы прося Эмму сохранять молчание.

— О Боже, — прошептала Джорджия, когда ее дочери исчезли в доме Эммы Рэй.

Грейс была не из тех девушек, которые шляются по ночам, тем более с ребенком. Джорджия могла лишь догадываться о причинах только что увиденного. Но это была правильная догадка, и Джорджия еще долго не спала после того, как Вилли захрапел. Она печально размышляла над тем, какую боль мужчины и женщины причиняют друг другу, и все во имя любви.


В то время как Джорджия ворочалась в своей постели, а Каролина спала в комнате для гостей в домике сестры, Грейс, плача, рухнула на софу и начала описывать события этого дня и вечера. Ей понадобилось много времени, чтобы, прерывая свой рассказ рыданиями, поведать всю эту ужасную историю, начиная с того момента, когда она увидела Эдди, целующего женщину в красном креповом костюме.

Эмма Рэй сидела на другом конце софы, вздыхая от жалости к сестре, будто Грейс рассказала ей, как ее изнасиловали иностранцы. Густые каштановые волосы Эммы летали из стороны в сторону, когда она встряхивала головой и подавала Грейс один платок за другим, чтобы та могла вытереть мокрое от потока слез лицо. Эмма не удержалась от улыбки, представив Грейс в ночной рубашке, осыпающую проклятиями Эдди перед его подружкой и приятелями. Ей хотелось бы присутствовать там и видеть это своими глазами.

Ох уж этот подлец Эдди! Эмма так грохнула по кофейному столику стаканом, что из него во все стороны выплеснулась вода. Шум разбудил ее пса Гувера — большое создание рыжего окраса с кукольными глазами, — мирно спавшего под столом. Он поднял голову, выражая свое возмущение, и гавкнул в знак протеста, прежде чем снова улечься спать.

Наконец поток слов Грейс иссяк, и она погрузилась в задумчивое, мрачное молчание. Эмма вздохнула. Она никогда не верила, что у Грейс с Эдди идеальный брак. А бывает ли такой вообще? Но Эдди в принципе был хорошим парнем, а Каролина — потрясающим ребенком, и Эмма всегда немного завидовала счастью старшей сестры, хотя была ей признательна, понимая, что учится на ошибках Грейс.

Эмма глубоко сочувствовала Грейс. Бедняжка, что ей пришлось пережить сегодня. Для Эдди будет лучше, если их пути не пересекутся в ближайшее время. Она была безумно зла на Эдди за боль, причиненную сестре, ее так и подмывало ударить по его напыщенному, самодовольному лицу.

— Ну, это просто свинство, — возмутилась она. — И именно теперь… Как раз в середине этой проклятой сделки между фермой Уилера с Эдди и его отцом. Если ты сейчас ожидаешь лояльности со стороны нашего папочки…

— О нет! Поверь мне! — с горечью произнесла Грейс. Меня нельзя так просто обмануть. Кроме того, это было не окончательное решение!

Эмма Рэй покачала головой. Грейс, как и ее родители, была мастером в игнорировании правды, даже когда она била прямо в глаза.

— О, Грейс, какой шквал плохих новостей! Я всегда беспокоилась, что случится нечто в этом роде.

— Правда? — Грейс взглянула на сестру. Значит, Люси была не единственной, кто знал, что Эдди изменяет ей. — Но если это так, то почему, черт возьми, ты ничего не говорила?

— А что мне следовало сказать? Что ты выходишь замуж за парня, чье прозвище в колледже было Гончий Пес. И чего же ты ожидала?

Добрая, славная Эмма. Она никогда не умела держать свой проклятый язык за зубами.

— Эмма Рэй! Как ты можешь всегда быть такой чертовски бессердечной? Ты не думаешь, что я чувствую себя идиоткой? Я имею в виду, когда оказалась на той проклятой улице. И что же мне делать? Посмотри на меня! О Господи. Я спрашиваю… что? — Она чуть не разрыдалась вновь, но была слишком сердита… на Эдди, на Эмму Рэй, а больше всего — на себя.

Эмма бросилась к сестре и порывисто обняла ее.

— Ты поступила правильно. Я горжусь тобой, — заверила она Грейс.

Это было слабое утешение, но Грейс чувствовала себя слишком несчастной, чтобы отвергнуть хоть какую-то предлагаемую поддержку. Она боролась с собой, чтобы снова не сломаться. От плача у нее разболелись и распухли глаза. Она склонила голову на плечо Эммы, благодарная, что у нее есть сестра, которой можно поплакаться.

— Я готова убить этого мерзавца, — тихо сказала она.


Свет только начинал переходить от бледно-фиолетового к голубому, когда Эмма Рэй заставила себя встать с постели и побрела готовить кофе. Она терпеть не могла вставать рано, и ей приходилось каждое утро сражаться с собой, чтобы повиноваться призывам будильника. Но ее усилия заслуженно вознаграждались несколькими часами благословенного одиночества, когда тишина утра нарушалась только щебетом птиц над головой и ржанием лошадей в конюшне.

Иногда по утрам она садилась за сосновый стол на кухне и принималась за бумаги. Занятие торгами в их семейном бизнесе вряд ли являлось тем, чем она предполагала заниматься в двадцать пять лет. Но работа была захватывающей и хорошо оплачиваемой, и Эмма Рэй решила продолжать до тех пор, пока могла уживаться с отцом, не разбивая при этом лоб.

Жизнь в доме-вагончике тоже имела свои преимущества. Ей всегда были рады в соседнем доме, если у нее не было настроения готовить, и в то же время она могла наслаждаться окружающей красотой фермы Кинга, не живя при этом под одной крышей с родителями.

Сегодня, как часто по утрам в хорошую погоду, Эмма устроилась на крыльце с чашкой кофе, наслаждаясь тишиной и покоем перед приближающейся бурей. Ей не нужен был магический кристалл, чтобы предсказать, какой Вилли устроит скандал, как только узнает о Грейс с Эдди. Она будто слышала его слова, как если бы он стоял перед ней. «В этой семье никогда не было разводов, и я не потерплю ничего подобного теперь…»

Она ухмыльнулась. Ее отец многого не потерпел бы от своих женщин. Слава Богу, что он не заставлял их всех носить корсеты и чадру.

Грузовик и трейлер стояли перед конюшней. Она догадалась, что грузовик принадлежит Джеми Джонсону, который, должно быть, приехал до восхода солнца. Испытывая любопытство и желая увидеть знаменитого коня, вызвавшего столько споров, Эмма обошла дом и чуть не расхохоталась. Джеми Джонсон прогуливал Имеющего Сердце, демонстрируя его группе зевак, которую составляли несколько конюхов и одна маленькая девочка в ночной рубашке и кожаных сапогах для верховой езды.

Два факта были совершенно очевидными: девочка была дочерью Грейс, а Имеющий Сердце — великолепным конем. Даже при тусклом свете рассвета она видела его длинные черные ноги и темно-коричневый окрас. Эмма прислонилась к перилам и отпила глоток кофе. «Да, действительно, — подумала она. — Эти соревнования вполне могут стать незабываемыми для всех них.»


Эмма пошла будить Грейс, затем приняла душ и быстро оделась. Когда она в следующий раз выглянула в окно, во дворе уже появился Вилли. Он стоял с Каролиной в нескольких ярдах от остальных; Каролина изображала Грейс, рассказывая ему о стычке своих родителей.