Фрэнки Лав - Поздравь меня с Рождеством

– О, милая, дай я проверю, – она моментально принялась что-то печатать на клавиатуре. – Да, да, оно у нас есть. Осталось последнее место.

– Ты же сказала, что он готовит ветчину.

Незнакомка тут же покраснела.

– Ну, я просто так сказала. Фигурально выражаясь.

Но служащая не оценила ее юмора.

– То есть, вы соврали мне о своем отце?

– Эм, ну, вроде того. Но он, – девушка указала пальцем на меня, – сказал, что планировал предложить вам полизать его леденец во время полета.

Святое дерьмо, а это девчонка не сдавалась. Какая врунья. Она прекрасно знала, как играть грязно.

Теперь настал мой черед краснеть и оправдываться.

– Я этого не говорил. Ну, не совсем это.

Серая мышка произносила что-то еще, но я даже не слышал ее, потому что служащая нахмурилась, явно испытывая отвращение к нашим выходкам, и попросила мужчину, стоящего за нами, подойти к ней ближе.

А затем она отдала ему последний билет.

– Вы, мать вашу, издеваетесь надо мной? – сказал я, ни к кому не обращаясь. Впрочем, никто и не желал меня слушать, кроме одной сообразительной крошки, которая за словом в карман не лезла. Все остальные пассажиры уже либо сели на самолет, либо отошли от выхода на посадку.

– Да пошел ты, – сказала она, а потом со вздохом притянула к себе чемодан, не отрывая от меня взгляда, и тоже покинула зону ожидания.

«И тебе счастливого Рождества», – подумал я, прежде чем отправиться в бар, чтобы убить там оставшиеся три часа.

За три часа, что я провела в аэропорту Сиэтла, мне удалось обновить мою учетную запись в «ЛинкедИн^[4]». В основном потому, что мне требовалась новая работа, и как можно скорее. Я не могла до скончания жизни отвечать на телефонные звонки, когда то, что я действительно хотела делать – помогать людям продвигать их бизнес.

После этого я просто села в баре, заказала шардоне и принялась читать один из рождественских романов на моем «Киндл». Возможно, это был не самый изысканный способ провести сочельник, но, по крайней мере, я уже была немного навеселе, погруженная в фантазии о мужчине гор, который не смог бы держать свои руки подальше от меня.

В конце концов, я выползла из-за барной стойки и направилась к выходу на посадку. К моему облегчению, я обнаружила, что суматоха немного улеглась, и толпа в зоне ожидания рассосалась. К этому моменту большинство пассажиров уехали, устав ждать.

Никто больше не спорил, чтобы урвать себе билет. Даже тот сексуальный красавчик, который повел себя, как полный засранец, когда дело коснулось оставшегося зарезервированного места. Мы все просто стояли в очереди, чтобы сесть на самолет, уставившись в экраны смартфонов и с завистью рассматривая фотографии в Фейсбуке, на которых красовались зефир, горячее какао и малыши в очаровательных пижамах, дожидающиеся подарков.

Может, следующее Рождество будет иным. Вдруг в следующем году рядом со мной окажется тот, кто будет заботиться обо мне, решив разделить со мной свою жизнь. Возможно, в следующее Рождество у меня будет, наконец, та жизнь, о которой я всегда мечтала.

Потому что сейчас у меня было совсем не то, о чем я грезила пару лет назад, учась в колледже.

Взойдя на борт самолета, я убрала ручную кладь и нашла свое место возле окна. Прежде чем засунуть сумочку себе под ноги, я достала свою электронную книжку и продолжила чтение с того места, на котором остановилась.

Снежинки. Поцелуи. Омела.

Я вздохнула.

– Да ты издеваешься надо мной.

Подняв взгляд, я заметила сексуального, но всегда готового спорить мужчину, который посмотрел на свой посадочный талон, а потом опять на номер места. Затем он покачал головой и сел через одно кресло от меня.

Ну конечно, сегодня просто мой день.

Я улыбнулась – очень натянуто – и вновь посмотрела на экран книжки, решив ничего не отвечать на его реплику.

Он носил бороду, напоминающую мне о мужчинах гор, про которых я только что читала, и был одет во фланелевую рубашку, рукава которой были закатаны, открывая извивающиеся татуировки, покрывающие его руки. Все это меня даже возбуждало. И да, вызывало какое-то волнение в животе. А кроме всего прочего, меня переполняло внезапное желание уткнуться лицом ему в грудь и глубоко вдохнуть его аромат, чтобы узнать, пах ли мужчина свежим воздухом, сосной и дровами.

Это было смешно.

Этот незнакомец не был сжимающим в руках топор мужчиной гор, о котором я читала, а просто человеком, цепляющимся за свою обиду.

На меня.

Он, должно быть, тоже решил не обращать на меня внимания, судя по тому, что даже не бросил и мимолетного взгляда в мою сторону. Он просто уселся и достал бумажную книгу. Классика.

Он читал «Рождественскую песнь»^[5].

О, да ладно. Это же так чертовски сексуально – читать нечто подобное в канун Рождества.

Но он не был сексуальным. Этот парень хотел, чтобы служащая аэропорта пососала его леденец.

Это были его слова, не мои.

Стоило только мне подумать о том, что посадка на самолет была окончена, как на борт взошла мать с кричащими детьми.

– Простите. Тимми, иди сюда. И шагом, пожалуйста. Не беги, – женщина покачала головой, прижимая одного младенца к груди, в то время как пятилетний мальчик бежал перед ней по проходу.

Мне стало ужасно жаль бедняжку, все это лишь еще раз указало мне на то, какой эгоцентричной стервой я сегодня была.

Весь день я думала только о себе, и о том, как же непросто путешествовать в канун Рождества. Но теперь передо мной оказалась эта женщина с двумя детьми, и она была совершенно одна.

У таинственного лесоруба, должно быть, возникли похожие мысли, потому что наши взгляды встретились, и мы обменялись улыбками, словно оба вдруг внезапно поняли, что нам-то на самом деле фактически не на что было жаловаться.

Женщина покачала головой, разглядывая свободное место, когда она, наконец, поймала Тимми.

– Извините, – нахмурилась она. – Возможно ли попросить вас пересесть, чтобы мой сын смог занять место у прохода? Я сама буду вот тут, на другой стороне. Он никогда до этого не летал.

– Конечно, не переживайте, – мужчина подхватил свои вещи и передвинулся на сиденье рядом со мной. Он улыбнулся женщине, которая казалась более расслабленной, пока помогала сыну сесть и пристегнуться, прежде чем занять свое место.

Чуть позже, когда самолет уже был в воздухе, я случайно задела сидящего рядом мужчину локтем.

– Твою мать. Прости, – произнесла я. – Просто тут места маловато.

– Все еще хочешь подраться, да? – пошутил он с улыбкой на губах, а затем заложил страницу в книге и посмотрел на меня.

– Я покончила с драками, – выдохнула я, качая головой и пробегая пальцами по волосам. – Просто сегодня выдался непростой денек. И я сознаю, что вела себя довольно гадко.

– Я тоже. Но это ведь Рождество, да? И, черт подери, последнее, что кому-либо нужно – препираться во время, которое должно считаться самым радостным во всем году.

– Знаю, я вела себя глупо, – призналась я. – Этот день был просто ужасен, и я была на взводе! Но теперь понимаю, что на самом деле все не так уж и плохо. Я сидела в теплом аэропорту, пила охлажденное вино и читала книгу. В мире есть вещи и пострашнее.

– Твою мать, да, – кивнул мужчина головой. – Если посмотреть в масштабе Вселенной, скулить нам не о чем.

Женщина с двумя детьми наклонилась и зарычала на нас. Ее дружелюбный настрой полностью испарился.

– Следите за языком, здесь дети.

Загадочный парень и я – оба подняли брови и принялись нервно извиняться.

– Думаю, моя манера речи не подходит для детских ушей, – сказал он.

– Как и моя. Клянусь, я произношу «черт подери» каждые... – женщина напротив приподняла бровь, встречаясь со мной взглядом. – Простите, – сказала я, прикусив нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. – Это было ужасно неуместно, – сказала я мужчине.

– Думаю, нам нужно кодовое слово для обозначения ругательств.

– Согласна. Что-то радостное.

– Но не леденец, – сказал он, заставив меня рассмеяться.

– И не колени Санты.

– Как насчет Рождества? – пожал он плечами. – Подойдет?

– Рождество – это идеально.

– Тогда, о прекрасного Рождества, этот день был ужасно длинным. Нам нужно выпить.

– О, наисчастливейшее Рождество, я знаю, – простонала я. – Я еле-еле ушла сегодня с работы, мою квартиру заперли, оставив меня в коридоре, и мой полет отменили.

– А я открываю бар через неделю и продал не более двух дюжин билетов на торжественное открытие, которое пройдет во время вечеринки в канун Нового года. Твое же счастливое Рождество.

Мы говорили о его баре и моей степени в области связей с общественностью. У меня в голове моментально возникли сотни идей для успешной раскрутки его заведения, но я пыталась не слишком вываливать всех их на парня. Вскоре мы уже спокойно болтали о нашей жизни в Сиэтле, и обнаружили, что живем всего в паре кварталов друг от друга.

Я не могла перестать думать о том, что чем больше он говорил, тем более милым казался. У него была ямочка на правой щеке, яркие голубые глаза – глаза, которые периодически застывали на глубоком декольте кофты, которую я надела. В какой-то момент наши ладони переплелись, и мы оба нервно рассмеялись.

– Что ты читала? – спросил он.

Я рассказала про роман о мужчине гор, и он улыбнулся, совершенно не пытаясь меня судить, что невероятно удивляло.

– Значит, тебе нравится подобный грубоватый и суровый тип мужчин? – спросил он.

Я улыбнулась в ответ.

– Да. Я имею в виду, мне нравится сама идея о мужчине, который знает, кто он и что хочет. Никаких извинений или сожалений. Мужчина встречает женщину, которую желает, и не пытается сдерживать себя.

Мой собеседник глубоко вздохнул.

– Девочка, – произнес он, – ну, у тебя и запросы, знаешь это?

Я рассмеялась.

– Никто мне не говорил подобного.

– Ты готова сражаться, знаешь, чего хочешь – это сексуально, как гребан... как Рождество, – я почувствовала, как жар опалил мои щеки. – Все это заставляет меня хотеть построить хижину в лесу, если ты поедешь туда со мной.

Я улыбнулась.

– Ты так уверенно это говоришь.

Никогда еще мужчины не влияли на меня таким образом. Не то чтобы у меня в жизни не случалось, что я только встречала парня, и мы тут же отправлялись в кровать...

Но мужчина, который так открыто флиртовал, выглядя при этом столь сексуально? Это было впервые.

– Я не просто говорю, – ответил он. – Я бы построил бревенчатый дом своими собственными руками.

Я ничего не могла с собой поделать и рассмеялась, но, честно говоря, все мое тело звенело от удовольствия, доставленного его комплиментом.

Когда к нам подъехала тележка с напитками, мы оба заказали себе по порции виски.

– Предлагаю тост за нас, – сказала я. – Хотя я даже не знаю твоего имени.

– Бредли. А твое?

– Я – Сиси, – я подняла свой пластиковый стакан. – Поменьше нам в будущем дней, полных Рождества.

– За это я готов выпить.

Полет до Феникса оказался коротким, и к тому моменту, когда самолет пошел на посадку, я решил, что в Сиси было нечто большее, чем я смог разглядеть с первого взгляда.

Когда мы только встретились, ее кулаки были воинственно подняты, она кричала и казалась куда более внушительной, чем я подумал о ней, заметив ее крошечную фигурку.

А затем я узнал Сиси лучше.

Все эти два часа мы болтали ни о чем, говорили о музыке и передачах, которые когда-то видели. Оказалось, что и я, и Сиси предпочитали книги телемарафону по Нетфликсу^[6].

Я рассказал ей о своем баре, о том, что не представлял, как привлечь людей на шоу, которое состоится на открытии. Сиси стала сыпать предложениями и казалась ужасно изумленной, когда узнала, что у меня даже не существовало странички на Фейсбуке. Я был очень благодарен ей за все предложения по развитию бара. На самом деле, я сказал, что просто должен нанять ее.