— Какой же ты дурак! — произносит мой брат. — Кто знает о ваших отношениях?

— Мистер и миссис Линсли, миссис Гиббоне и мистер Дарроуби. Быть может, Оттеруэл, но на это мне наплевать…

Мой брат встает, направляется к двери и велит позвать своего слугу. Герцог Тируэлл решил проявить заботу обо мне. Не буду возражать.


Леди Кэролайн Элмхерст


Теперь мне все понятно. Он действовал по заранее продуманному плану и все рассчитал. Я как последняя дура поверила ему! Слава Богу, мы больше не увидимся!

Я больше никогда не увижу его. Кажется, я сейчас умру от горя.

Силы оставили меня. Я медленно иду по тропинке к дому. Мокрое платье прилипло к телу. К счастью, в доме я никого не встретила. Мэри, свернувшись в кресле калачиком, горько плачет.

Меня бьет озноб, я промокла до нитки. Подхожу и трогаю ее за плечо:

— Мэри, что случилось?

Она вздрагивает и вскакивает с кресла. Ее лицо опухло от слез.

— Он уехал, миледи. Бартон. Он сказал… что больше не служит у мистера Конгриванса и не может взять меня с собой. Я так хотела уехать с ним, но он сказал, что все кончено и… Миледи, я так люблю его!

Ее тело сотрясается от рыданий.

В другой раз я выдала бы какую-нибудь язвительную колкость, это очень тонизирует. Но сейчас у меня не хватает духу на это. Я обнимаю ее и позволяю пореветь у себя на плече. Моему платью уже ничего не страшно.

Она поднимает голову и вытирает рукавом нос.

— Теперь обещайте, что не будете плакать, миледи.

— Не буду. Я никогда не плачу.

Она раскрывает ладонь и показывает то, что все это время держала в сжатом кулаке. Это не цветок и не безделушка от Бартона. Это крошечный сверток.

— Он велел отдать это вам, миледи, передать, что его хозяин — плохой человек и что ему нельзя доверять.

Разворачиваю сверток и вижу серьги, проигранные в карты. Я совсем не скрываю своих чувств, и мы обе начинаем реветь. Сейчас мы с ней равны, и уже не так важно, кто из нас служанка, а кто — госпожа. Мы — две глупые доверчивые женщины, рыдающие о своей утраченной любви.


Мистер Николас Конгриванс


Хорошо быть герцогом. Можно чувствовать себя в гостях как дома. Не прошло и получаса, как Саймону удалось собрать всех моих коллег-актеров в библиотеке Оттеруэла и реквизировать огромное количество еды и напитков, приготовленных для ужина. Ему бы жить в Средние века, в один миг собрал бы армию. Собственно говоря, именно этим он и занят сейчас. Подозреваю, что мой брат питает слабость к драматургии.

Отпустив слуг, он рассаживает всех присутствующих и открывает собрание. Я продолжаю стоять, чувствуя себя подследственным во время судебного разбирательства. Я до сих пор не знаю, что он задумал. С волнением и радостью в голосе он представляет меня как своего пропавшего сводного брата. Я удивлен и тронут его искренностью. Не могу сказать, что я в той же степени рад нашей встрече. Сухая одежда и бренди из запасов Оттеруэла приподняли мое настроение, однако дурное предчувствие не оставляет меня.

— Так это правда, что в Европе вы занимались шпионажем? — спрашивает меня Дарроуби.

— Это было довольно скучным, но не единственным моим занятием.

— А чем же еще вы занимались?

Саймон поднимает руку и готов загибать пальцы. Делаю глубокий вдох.

— Я был учителем танцев, учителем музыки, дворецким, гувернером, учителем фехтования, камердинером, краснодеревщиком, врачом, священником…

— Ты стал католиком?

Пораженный, Саймон вскакивает со стула.

— Да нет, не совсем. Просто однажды я крестил ребенка, потому что не мог отказать хорошим людям. — Я продолжаю свой список: — Прорицателем, правда, не очень хорошим; крысоловом…

— Героем-любовником.

Все поворачивают головы туда, где сидит миссис Райли. Она все-таки решила остаться, как ни пытался Саймон отговорить ее. Она фыркает:

— Будь я богата и свободна, рассмотрела бы вашу кандидатуру. Бьюсь об заклад, деньги не были бы потрачены зря. Как только я увидела вас, мне все стало ясно.

Я растерянно молчу, а комната взрывается безумным количеством предположений, догадок и оговоров. Мой брат наклоняется и спрашивает шепотом:

— Ник, так, значит, женщины платили тебе, чтобы ты…

— Да как тебе сказать, — шепчу я в ответ. — Обычно я принимал подарки. Было невежливо отказываться, мне не хотелось обижать…

— Ты был альфонсом?

Я испытываю некоторую неловкость. Однако этот эпизод из моего прошлого не слишком сильно расстроил его. Приличие соблюдено, я не стал католиком.

— Я никогда не считал себя альфонсом. Да, я спал с женщинами, но, что гораздо важнее, много разговаривал с ними. Обычно мужья забывают делать это. И потом, все эти женщины, за редким исключением, действительно очень нравились мне.

— Сколько они платили вам?

Слава Богу, я избавлен от необходимости раскрывать тариф на свои услуги, так как в этот миг в полной тишине добродетельная миссис Линсли поворачивается к миссис Гиббоне и тихо, но вполне отчетливо произносит:

— Черт возьми, должно быть, он и в самом деле очень хорош в постели!

— Если я узнаю, Конгриванс, что ты хоть пальцем прикоснулся к моей жене… — вскочив с места и опрокидывая на пол стул, кричит Линсли.

Его и так уже пунцовое от столь откровенных признаний мамаши лицо краснеет еще больше.

— Полноте, сэр! Разумеется, этого не было! — прерывает его мой брат. По-моему, он единственный, кто получает истинное удовольствие от всего происходящего. — Ведь правда, Ник? Прошу вас, сядьте и успокойтесь, Линсли. Должен огорчить всех присутствующих здесь дам, но единственная, кто интересует его в данный момент, — это леди Элмхерст.

— Я должен выступить в защиту леди Элмхерст, — включается Николас, — и спешу исполнить данное ей обещание. — Ее совсем не интересует мистер Линсли, это заблуждение. Она женщина гораздо более достойная, чем все вы думаете.

Все замолкают, и в комнате воцаряется тишина. Линсли встает со стула.

— Что бы ни было в прошлом между мной и Кэролайн, все давно закончилось. Ни у нее, ни у меня нет никаких планов в отношении друг друга.

Филомена берет его за руку и улыбается.

— Конечно, Кэролайн не ангел, но в честности и порядочности ей не откажешь, — продолжает Линсли.

— Что касается меня, то я никогда не верила всем этим слухам об Элмхерсте, — заявляет миссис Гиббоне.

— Каким слухам?

Я должен знать о ней все.

— Рассказывали, что Элмхерст принял невинный флирт Кэролайн за нечто большее. Потом состоялась дуэль, он был ранен. Казавшаяся пустяковой рана дала осложнение, и его ждала медленная мучительная смерть. Кэролайн была с ним до конца. И все же ходили слухи о том, что умер он не своей смертью.

— Это было прошлым летом, — произносит Линсли. — В чем только ее не подозревали! Говорили и о подушке, и о смертельной дозе настойки опия.

Я впервые услышал о ее муже два дня назад. Она сидела у открытого окна и казалась очень грустной. Как же давно это было!

— Ее первый муж, Бладж, был намного старше ее и очень богат. В обществе сразу же заговорили о ней как об охотнице за деньгами, — поясняет миссис Райли. — Лично я не верю в то, что она могла убить его.

— Разве что своей любовью, — добавляет Линсли. — Я слышал, он покинул этот бренный мир при весьма пикантных обстоятельствах. Несомненно, он умер счастливым.

Миссис Линсли шутливо толкает его в бок.

— Я хорошо отношусь к Кэролайн. Когда-то она казалась мне грубоватой и легкомысленной, но теперь мне так не кажется.

— Итак, — с большим воодушевлением заявляет мой брат. — Что же теперь делать?

— Что же делать?

Я не верю своим ушам. О чем он?

— Несомненно, кредиторы леди Элмхерст разыщут ее и отправят в долговую яму, — продолжает он. — Я слышал, речь идет о долге в несколько тысяч гиней. У нее нет ни связей, ни родственников. Ее семья давно отказалась от нее. Как ты намерен поступить, Ник?

Я был прав, это настоящее судебное разбирательство. Разные варианты приходят мне в голову. Карточная игра или пари на скачках — ненадежно; роман с богатой дамой — невозможен; денежная ссуда — но только не у моего остроумного брата; поиск работы — но какой?

— Тебе необходимо найти достойное занятие, — произносит Саймон тоном, каким обычно вразумляют бедных родственников. — Вскоре мне понадобится новый управляющий. Ты когда-то учился этому делу, и я готов рассмотреть твою кандидатуру на эту должность.

— Прекрасный выбор, — спешит поддержать меня Линсли. — Конгриванс прекрасно разбирается в вопросах землеустройства, ваша светлость.

— Но это не спасет Кэролайн от долговой ямы, — произношу я.

— Мой отец оставил тебе небольшое наследство, Ник. Эти деньги я отдал в рост, поскольку не знал, что с ними делать. Полагаю, теперь эта сумма равна нескольким тысячам фунтов. Я намерен передать тебе эти Деньги для оплаты долгов леди Элмхерст.

— У меня есть деньги?

Все это время, что я скитался по Европе, у меня были деньги, наследство! Ах, если бы я только знал! Надо было написать Саймону. Каким же дураком я был!

— Как это великодушно с твоей стороны, Саймон! Ты собираешься дать мне в долг мои же деньги?

— В поместье есть дом. Правда, он требует ремонта — нужна новая кровля. Я готов сдать тебе его за скромную плату, мы с тобой договоримся.

— Ты будешь брать с меня деньги за лачугу без крыши?

Он великодушно оставляет это замечание без особого внимания.

— Это детали, Ник. Обсудим все потом. Сейчас надо понять, согласится ли Кэролайн принять твое предложение? Необходимо узаконить ваши отношения. Я не позволю вам жить во грехе и подавать дурной пример моим арендаторам.

Пауза затянулась. Все смотрят на меня и ждут ответа. Беру слово.

— Ваша светлость, дамы и господа. Судя по всему, вы ждете от меня смелого шага. Вы предполагаете, что я свяжу свою жизнь с дамой неблагоразумной, азартной и расточительной. Вы думаете, что она, привыкшая к столичной светской жизни, согласится жить в доме без крыши среди полей, на которых пасутся овцы.

— Вы несете вздор, Конгриванс! — восклицает миссис Райли. — Минуту назад вы пытались защитить честь этой дамы!

— Это так, мадам. Я делал это и собираюсь заниматься этим всегда. Но моему брату совсем нет дела до того, что я говорю.

— Дом вполне хорош. Ты должен помнить его. Там жил Пикеринг, пока не переехал в другой. Я даже согласен оплачивать дрова. Дом понравится ей! И потом, сейчас так модно жить в загородном доме, на природе!

— Звучит заманчиво, ваша светлость. Вы предлагаете мне спасти даму от долговой ямы, в которой ей самое место?

Саймон улыбается и поднимает руку. Этот величественный жест несколько испорчен куриной ножкой, которую он держит двумя пальцами.

— В отношении твоего завещания. Отец решил, что я должен действовать на свое усмотрение. Сожалею, Ник.

— Разумеется, Кэролайн согласится выйти за тебя замуж! — восклицает миссис Линсли. — Она любит тебя, нам всем это давно известно.

— Ты обязан жениться на ней. Долг чести! — заявляет мой брат, размахивая куриной ножкой. — Ты сам признался, что соблазнил ее. Не забывай, она — леди. За нее некому вступиться, у нее нет ни родственников, ни связей. И потом, бывшему альфонсу не пристало быть слишком щепетильным.

— Да как вы не поймете? Она оскорблена и не выйдет за меня. Я надеялся, что злость и гнев избавят ее от страданий и печали. Сейчас она готова меня убить и скорее согласится отправиться в долговую яму, чем быть рядом со мной.

— Нет, так дело не пойдет! Такая позиция не приведет к счастливой супружеской жизни, — заявляет Дарроуби. — Сначала надо во всем разобраться.

Это говорит мужчина, который сделал предложение женщине, родившей ребенка от другого. И более того, он продолжает питать к этому человеку дружеские чувства.

— Не забывайте, что Кэролайн — женщина очень гордая, — замечает Линсли.

Его жена пристально и подозрительно смотрит на него.

— Ну что ж, — заявляет мой брат, — придется что-нибудь придумать.

И он предлагает. Его предложение — нелепое, глупое и кажется мне полным безумием! Однако у всех этот план вызывает бурное одобрение. Все выражают желание поучаствовать в мистификации и уверяют, что результат превзойдет мои ожидания. Все просто уверены, что временная разлука с Кэролайн окажется спасением для нас обоих.

Мой брат с воодушевлением замечает, что у меня появится время соорудить новую кровлю на дом, в котором мы счастливо заживем среди бескрайних равнин и холмов Нортумберленда, с мирно пасущимися овцами.