Д. Рид - Прекрасное безумие

Единственная причина, почему я не проглотила наживку и не спрашиваю, что именно она сказала, состоит в том, что мне действительно нужно, чтобы он ушел.

— Я готовлю завтрак, — небрежно говорит Келлан.

Его взгляд скользит по мне, от моих взъерошенных волос до моих грудей, почти вывалившихся из моего лифчика, и не совсем подходящих, но удобных трусиков, которые, как я думала, были хороши для поездки на автомобиле. Моя сумка все еще в моей машине, так как найти путь вокруг этого места в два часа ночи не казалось такой хорошей идеей. Кроме того, мне не хотелось снова тащить сумку через грязь, поэтому у меня не было другого выбора, кроме как спать во вчерашнем нижнем белье. К моему стыду, взгляд Келлана остается приклеенным к тому, как шелковые трусики, похоже, прилипают к моим бедрам и заднице.

— В каком виде ты любишь яйца?

Вопрос достаточно безобидный.

Если бы не блеск в его глазах…

Черт.

Я думала, мы прошли это.

По каким-то причинам, картина из яиц проходит через мой разум. И потом она исчезает и дает место для чего-то еще. Я представляю себе, как запускаю пальцы в его волосы и тяну его на себя, мои ноги обернуты вокруг его узких бедер, его вес придавливает меня, как его огромный член входит в меня.

Наши взгляды встретились, и что-то мелькает в его глазах.

Осознание.

Знание.

Что-то еще.

Что-то такое глубокое, оно путешествует внутри живота и оседает глубоко между моими бедрами.

Как будто чувствуя мою сексуальную реакцию на него, он начинает улыбаться — та же раздражающая усмешка, которую он бросил на меня во время нашей первой встречи. Мне не нужно спрашивать, что он думает. Он знает, что привлекает меня. Я имею в виду, какая женщина в здравом уме с ее трусиками в нужном месте не будет в нем заинтересована? Судя по его самодовольному выражению, он не ожидал от меня ничего другого. Фактически, то, как он смотрит на мою грудь, предполагает, что он не прочь к ней прикоснуться.

Его эго, безусловно, вписывается в рамки владения дорогим автомобилем и отношения, которые пришли с ним в ночь, когда мы впервые встретились. Такое отношение приходит с опытом. Годы знакомств научили меня различать его с расстояния в милю.

Слава богу, я не восприимчива к очарованию Келлана Бойда. Возможно, он привык быть центром внимания, но он, безусловно, не будет мерцать нигде на моем радаре.

— Мне нравятся яйца, какими ты их готовишь, — говорю я холодно. Он даже не моргнул.

— Могу ли я убедить тебя попробовать бекон? Потому что ты не выглядишь как вегетарианка.

И вот опять: ни малейшего намека на сексуальный подтекст в сопровождении взгляда на мою грудь. Мое сердце трепетно сжимается, когда я пожимаю плечами, заставляя себя оставаться безразличной, насколько это возможно в моем состоянии.

— Конечно. Мне бы понравился бекон. Сделай его очень жирным.

Его брови взмывают вверх, и его лицо еще немного светлеет.

— Я люблю женщин, которые любят поесть, — констатирует он с выражением, которое я расцениваю как восхищение, его глаза снова блуждают по моему телу. — У тебя красивое тело. Есть за что схватить и подержать.

Вау.

Он прямолинеен. Хотя я не уверена, что любая женщина примет за комплимент «есть за что схватить».

Я подтягиваю простынь до подбородка, чтобы прикрыться. Я даже бросаю ему ядовитый взгляд, не пытаясь притворяться, что смотрю в сторону, но мне это не удается.

— Что-нибудь еще?

— По сути, нет, — говорит он и замолкает. Прежде чем я успела открыть рот и спросить его, какого черта он хочет, он продолжает: — Да, пока не забыл, твоя подруга ушла.

— Она ушла? — спрашиваю я, удивляясь.

— Да, — он кивает. — Двадцать минут назад.

Я смотрю на него, ошеломленная, сердце отчаянно бьется в груди. Мэнди просто оставила меня здесь — с ним?

— Ты шутишь?

— Не стесняйся, проверь ее комнату.

Волна чего-то горячего прорастает где-то внутри меня — не эмоционального, а сексуального типа. Типа, который ползет прямо под моей кожей и заставляет ее покалывать.

— Может быть, я это сделаю.

Я смотрю на него, готова бросить ему вызов, но Келлан просто смеется.

— Хорошо. В то время как ты будешь делать это, убедись, чтобы успеть вовремя.

— Для чего?

— Завтрак. Что же еще? — он подмигивает мне. — Он будет готов через пятнадцать минут. Не стесняйся, надеть какую-нибудь одежду… или нет. Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала, — раздражающая усмешка не оставляет его лица, когда он поворачивается, бросая через плечо: — Между прочим, я предпочитаю свои яйца крутыми, как и все остальное во мне.

Он закрывает за собой дверь.

Я с трудом сглатываю и смотрю на пустое место, где он стоял.

В конце концов, я качаю головой и прижимаю руки к лицу, при этом громко стону.

Мэнди ушла, не сказав мне? И что, черт возьми, имел в виду Келлан, сказав: «надеть какую-то одежду… или нет?» Я подумала, что в Нью-Йорке я ясно дала понять, что меня это не интересует.

Мое впечатление от него, кажется, переходит от одного конца спектра к другому, точно так же, как мои эмоции переходят от виноватого страха к отчаянной необходимости ненавидеть его. Он выглядит как приличный, но сексуальный парень, когда он просто улыбается. Но как только он открывает рот, все, что выходит из него, кажется, раздражает меня.

Как будто секс — это единственное, о чем он думает.

Как, черт возьми, кто-то вроде него может сосредоточиться на работе достаточно долго, чтобы зарабатывать на жизнь и ездить на автомобиле за полмиллиона, как он это делает?

Хорошо, я признаю, что я искала цену его «ламборджини».

Судя по тому, что я видела до сих пор, он грязно богатый с грязным ртом и даже более грязной моралью.

Я никогда не была с таким парнем, как он.

Несмотря на то, что завтрак звучит как что-то, что мне очень нужно, идея быть наедине с ним не кажется слишком привлекательной. Но если я его буду избегать, он подумает, что я это делаю, потому что он такой сексуальный, что я не могу ему позволить.

Что-то вроде правды.

Я не могу понять, насколько он попадает под мою кожу.

Очевидно, эта бессмыслица должна прекратиться.

Теперь Мэнди должна вернуться.

Так, стоп.

Схватив телефон с ночного столика, я набираю ее номер, но мгновенный сигнал подтверждает, что у меня нет связи.

Дерьмо!

Я бросаю телефон на кровать и вскакиваю. Возможно, Келлан позволит мне использовать его стационарный телефон, чтобы позвонить ей, а это значит, что мне придется присоединиться к нему внизу.

Сжимая свою зубную щетку и сумку для макияжа, я направляюсь в ванную комнату по коридору. По дороге туда я смотрю в комнату Мэнди. Ее сумка все еще здесь: содержимое чемодана аккуратно спрятано внутри шкафа. Я не могу поверить, что она потратила время на распаковку, как будто она не собирается уходить сегодня, согласно нашему плану.

Это все равно не имеет смысла, потому что она ушла, не спросив меня.

Если…

Я застываю, когда внезапное осознание поражает меня.

Она ушла, чтобы я провела время только с Келланом… и избавилась от паутины между ног.

Я знаю это, потому что это именно то, что кто-то, такой как Мэнди, будет делать.

Очевидно, я должна буду рассказать своей подруге-идиотке, что ее попытка была напрасной.

Так, стоп. Я женщина, у которой есть мораль, или, по крайней мере, кто-то, кто пытается иметь мораль.

Как только я останавливаюсь перед зеркалом, я съеживаюсь.

Мои волосы в беспорядке, глаза опухшие и обрамленные темными кругами.

Я похожа на тряпичную куклу.

Келлан, похоже, не возражал.

Он, кажется, хочет меня так же сильно, как я хочу его. Я просто не имею ни малейшего понятия почему.

Почему я вообще задаю себе этот вопрос?

Каким бы ни был ответ, я должна бежать от него, не сообщая ему, что я это делаю. Хотя я бы не прочь немного повеселиться, мое сердце бьется слишком быстро возле него, что никогда не является хорошим знаком.

Я надеваю вчерашние джинсы и топ, провожу рукой по моим волосам, затем накладываю тушь и чистый оттенок красной помады. Наконец, я выхожу из спальни, уверенная, что смогу это сделать.

Я не могу этого сделать.

Сделав глубокий вдох и выдохнув, я направляю свой взгляд на кухню, которая была мужественной, украшенной множеством темного дерева и дорогой нержавеющей сталью.

Кухня огромная и, вероятно, единственная современная часть дома. Ее восточная сторона полностью сделана из стекла. Снаружи леса простираются на многие километры. Вдалеке мерцает озеро ярким светом. Несомненно, место очень красивое!

Но по сравнению с Келланом, это ничего.

Он хлопочет, наливая две кружки дымящегося кофе, сгребает несколько слоев тоста и перекладывает на тарелку рядом с отварным яйцом, сыром, беконом и вафлями. Затем он возвращается к приготовлению омлета, что дает мне возможность поглазеть на темные кончики его волос, задевающие воротник его рубашки. От его широких плеч к низко сидящим джинсам и ковбойским сапогам — все просто кричит о сельской жизни.

И — какой красавчик!

Если бы я не знала наверняка, я бы усомнилась, что это тот же человек из Нью-Йорка, который был одет в костюм и вышел из самой дорогой машины, которую я когда-либо видела.

Итак, что он здесь делает?

Погруженная в свои мысли, я не понимаю, что он уже обернулся и теперь смотрит на меня.

— Если тебе нравится представление, я буду рад предоставить более углубленное, — говорит Келлан.

Хмурый взгляд его потрясающих глаз, не соглашается с юмором в голосе.

— На самом деле я также не против прикосновений. Я даю и беру в равных мерах.

Я не могу поверить, что он поймал меня за разглядыванием.

И что с этим парнем и его сексуальными намеками?

Тепло разливается по моему лицу. Я поспешно оборачиваюсь, но знаю, что он увидел явное проявление румянца.

— Нет ничего подобного, — бормочу я.

— Конечно. Поэтому ты продолжаешь говорить, но я уверен, твои трусики расскажут другую историю.

Мое дыхание замирает, но только на мгновение, пока я не осознаю, что это только флирт Келлана. Он не может понять, насколько верно его утверждение.

Я кладу ногу на ногу и наблюдаю, как он ставит две тарелки и кружки на стол, затем плюхается в кресло справа от меня. Когда он это делает, его нога касается меня. Я настолько осознаю внезапный физический контакт, что мое дыхание замирает в горле, и я чуть не подпрыгиваю, когда мою кожу опалило жаром.

— Ты рассказала своей подруге про меня, — говорит он.

Его заявление — это так внезапно, я поднимаю глаза от удивления. — Что заставило тебя это сказать?

— Это факт.

— Да. Я делаю глоток кофе и обжигаю свой язык в процессе. — Очевидно, я сделала это, в случае, если бы ты был преследователем или сталкером или что угодно.

Блин, Мэнди!

Почему она не может держать свой большой рот на замке?

Келлан жестом показывает в мою тарелку. Она по-прежнему передо мной, нетронутая.

— Тебе нравится омлет?

Пытаюсь играть хорошо, я хватаю вилку и пробую его.

— Я ем.

— Я приму это как комплимент.

Я наклоняю голову.

— Ты должно быть хороший повар.

— А ты хороший гость.

— Спасибо, я полагаю, — бормочу. — Ты говорил, что твой автомобиль отремонтировали?

К счастью, он отстраняется, и я могу снова дышать.

— Ты не можешь восстановить Ламборджини, Ава. — Он смотрит на меня, как будто я абсолютно безумна, даже предлагая такую возмутительную вещь. — Я попробовал, а затем обменял его на новый.

— Ах. Это имеет смысл, — сухо говорю я. — Теперь, когда ты избавился от вмятины, ты купишь новую машину, если тебе также понадобится замена шин?

— Наверное, — говорит он, даже не пытаясь смириться с моим сарказмом. — А как твоя машина?

Я пожимаю плечами.

— Всё та же самая, все в том же состоянии.

— Почему ты не взяла деньги? Ты могла бы легко её отремонтировать. — Его взгляд пронзает меня с такой силой, что я чуть не вздрогнула.

— Что?