Мои руки становятся влажными и кожу начинает слегка покалывать.

Черт!

Я понятия не имею, о чем он думает, и это заставляет меня нервничать.

Хотя мне и плевать, я хочу, чтобы он нашел меня сексуальной.

Келлан приближается и кладет свои большие руки мне на бедра, держа меня на расстоянии вытянутых рук, и его взгляд поглощает меня.

— Это то, что ты носишь?

В его глазах вспыхнуло удивление.

Он смеется надо мной.

Я не могу поверить в такую дерзость.

— Ты сказал, что хочешь, чтобы я переоделась. Ну… — я отталкиваю его руки от себя и делаю шаг назад. — А вот и я. Прими это или оставь. Я взрослая женщина, а не твоя обычная шлюшка, которая одевается, чтобы произвести на тебя впечатление. Если ты хочешь проститутку, я могу позвонить. Это все, что ты будешь получать от меня.

Голова его запрокидывается назад, и грохот смеха вырывается из груди, звук колеблется, достигая самой моей сердцевины.

Несмотря на высокомерие этого человека и на то, что я знаю, что это то, чего ты не хочешь в парне, я не могу не хотеть его.

Я хочу его всем своим телом.

Я жажду, чтобы его руки были на мне.

Жажда чувствовать, что его пальцы скользят под моей одеждой, и войти во все те места, которые я не знала, что могут ожить от простого голоса человека.

— Что смешного? — я сужаю глаза, когда я смотрю на рубашку, натянутую на широкие плечи. Верхняя кнопка расстегнута, показывая накаченную, загорелую кожу. Его джинсы висят низко на его бедрах, и есть эта четко выраженная выпуклость, которая привлекает мое внимание.

Картина его, гладящего свой член, вспыхивает у меня перед глазами.

На мгновение я теряю фокус. Все это слишком детализировано, особенно часть его лица, обращенная в удовольствие. Жар большого румянца бросается мне в лицо.

Черт, он выглядит так хорошо, что я хочу его.

— Ты справишься? — спрашивает Келлан.

— Что? — я нахмурилась от его раздражающей усмешки.

Ебена мать!

Он просто поймал меня, когда я пялюсь на его промежность. Я могу только надеяться, что мое лицо не горит. Хотя, судя по моей горящей коже и его самодовольному выражению, я, безусловно, ошибаюсь.

— Я справлюсь и с большим, чем это, — бормочу я.

— Я говорил о твоей лодыжке и ночи в этих туфлях, но… — он подмигивает и смотрит на меня своими зеленющими глазами. Это все так похотливо, я почти чувствую его прикосновения на коже, и вздрагиваю. — …я рад слышать, что ты сможешь обрабатывать определенные мои части.

Я улыбаюсь.

— Ты такой… — я качаю головой, теряюсь в словах. Что бы я ни сказала, я не могла отклониться от того факта, что думала о том, чтобы справиться с некоторыми его частями.

Либо у него есть способности к чтению мыслей, либо он настолько уверен в себе, что предполагает, что его член — фантазия каждой женщины.

— Дерьмо? — подсказывает Келлан. — Я думаю, мы уже это установили.

— О, Боже, Ава, — раздался голос Мэнди от двери. — Ты этого не сделаешь!

Она одета в короткую джинсовую юбку, ковбойские сапоги с бахромой, и топ, обтягивающий верхнюю часть с вырезом, обнажающую ее декольте. Ее наряд подходит под синие джинсы Келлана и аккуратную рубашку. Это похоже на то, что они договорились заранее, что меня раздражает.

Мне не нужно спрашивать, что думает Мэнди, потому что, как обычно, она быстро высказывается.

— Ты выглядишь как секретарь.

— Мне нравятся секретари, — Келлан наклонился, его горячее дыхание ласкает мое ухо. — На самом деле, они мои любимые. Ты точно умеешь разжечь пожар в штанах. Я бы не возражал, если бы нагнул тебя к дивану, отталкивая твои трусики в сторону и лизал бы твою горячую киску, пока ты не будешь готова, чтобы взять тебя сзади.

Мой пульс гремит в ушах, заглушая все грязные вещи, которые он хотел бы сделать со мной. Но мне не нужны его слова, чтобы помочь увидеть всю картину.

Образ моего лица похороненного на диване, когда руки Келлана держат мои бедра на месте, беря меня сзади, заставляя гореть мою кожу. Я почти задыхаюсь, когда отскакиваю на несколько шагов назад, освобождая свое разгоряченное тело от его горячего дыхания.

— Поехали.

Я пробираюсь мимо него, спускаюсь по лестнице и широко раскрываю дверь в надежде, что темнота скроет мое горящее лицо.

Келлан смеется, и я знаю, что я его развлекаю.

Я думала, что мой наряд оттолкнет его.

Что он тот, кто любитель двойного пушапа, вываливающегося из бюстгальтеров и коротких юбок, которые задираются на бедрах. То, что он может быть таким, даже и не мне приходило в голову.

Ему нравится вызов. Я должна была это знать. И, конечно, его эго — пещерный человек — заставил бы его думать, что я одеваюсь так, чтобы получить от него реакцию.

У него была хорошая реакция. Я вижу это в припухлости его брюк.

Теперь я облажалась.

Я знаю это.

Это память о нашем поцелуе, которая заставляет меня потерять его, и я ничего не могу с этим поделать.

Я не могу ничего с собой поделать. Я хочу большего.

Глава 16

По словам Келлана, мы находимся в тридцати минутах езды от бара. Тем не менее, на своем внедорожнике, несмотря на грязь, прилипающую к шинам, мы делаем это за пятнадцать. Он ездит как маньяк, что, несомненно, является причиной того, почему он врезался в мою машину.

Я сижу на пассажирском сиденье, держась за подлокотник. Когда внедорожник наконец-то с визгом останавливается, мы оказываемся перед чем-то, похожим на другой большой сарай, с мигающей неоновой вывеской, изображающей наездника родео, сидящего на быке.

Как только мы проходим через открытую дверь, я вижу, что он полон людей. Выступает живая группа, и люди танцуют.

Келлан и Мэнди проходят внутрь. Мы вливаемся в толпу. Здесь люди всех возрастов, все подпевают, беседуют и хорошо проводят время.

Когда мы направляемся в барную зону, с левой стороны помещения, я оборачиваюсь, разглядывая пространство вокруг. Деревянный декор кричит о западном шике. Вилы, висящие на стенах, будут серьезным нарушением безопасности в Нью-Йорке, но не здесь.

Здесь они фактически придают месту аутентичную атмосферу.

Когда мы приближаемся к бару, бесчисленные головы поворачиваются, чтобы посмотреть на нас. В Нью-Йорке мы были бы чуть больше чем тень. Но здесь, в маленьком городке, где все, кажется, знают всех, готова поспорить, что завтра нас будут все обсуждать.

Мой внешний вид тоже не помогает. Все смотрят на меня, как будто я только что сошла с другой планеты. Я не была бы удивлена, если бы люди предположили, что я бухгалтер или адвокат Келлана.

Мэнди исчезает после того, как придумала фуфло, о том, что она должна посетить туалет, когда я знаю, что она собирается проверить живую группу.

Келлан машет бармену, чтобы сделать заказ, пока я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на сцену.

— Я думаю, сегодня мне придется ударить несколько лиц, — шепчет Келлан мне на ухо, горячее дыхание проходится по моей шее, когда он наклоняется ко мне. Его ладонь поглаживает мою спину, спускается так низко, что пальцы почти ласкают мою задницу.

— Зачем? Потому что каждая женщина в комнате меня ненавидит? — спрашиваю я, игнорируя злые взгляды, обращенные ко мне.

— Забудь о женщинах. Я говорю о мужчинах.

— Поняла. Ношение офисной одежды — это не то, что здесь делают люди, — бормочу я. — Ты мог бы сказать мне.

— Женщины носят бизнес-наряды, просто не в этом учреждении, поэтому, сегодня вечером ты будешь развратным сном каждого парня, — снова шепчет Келлан. Его горячее дыхание на моей мочке уха, делает невероятно сексуальные вещи с моим телом. Мои соски почти пронзают ткань рубашки, умоляя втянуться в его горячий рот. Его пальцы скользят немного ниже, очерчивая контуры моей тазобедренной кости, затем двигаются к моей заднице. — Черт, женщина, ты выглядишь так горячо, что ты будешь и моей развратной мечтой.

Моя голова откидывается и наши губы почти встречаются, прежде чем я отступаю назад, огорченная желанием в его зеленых глазах.

Откуда, черт возьми, это взялось?

И какого хрена я планировала не следовать моему первому инстинкту и держаться от него подальше?

Мы в баре, его рука на моей заднице, и люди все еще смотрят. Никто не знает меня, но они знают Келлана. Хотя мне все равно, потому что через несколько дней я уеду и не захочу вспоминать об этом городке. Я не хочу, чтобы люди думали, что я трахаюсь с ним или что-то вроде того, что Келлан называет своими завоеваниями. Он недвусмысленно дал понять, что не вступает в отношения, а я не настолько глупа, чтобы думать, что я могу быть исключением.

Бармен подходит к нам с нашими пивными бутылками, обменивается несколькими словами с Келланом, а затем снова уходит.

— Ты мог бы сказать мне надеть что-то более неприметное. — Я бросаю ему ледяной взгляд, который заставляет его смеяться в ответ.

— Ава, ты не была бы незаметной даже в бумажном мешке на голове.

Это задница.

— Что насчет этого?

— Это жарко. — Как будто это слово не передает правильного смысла, его взгляд с благодарностью опускается на мою спину, и он облизывает губы. Моя одежда, кажется, испарилась у меня на глазах. — Я бы знал кое-что о том, что с ним делать. Тебе понравится. Я невероятен в этом.

Никаких сомнений насчет этого.

Немного затаив дыхание, я нахмурилась.

Его глаза мерцают еще темнее, чем обычно. Думаю об этом. Позиция приглашения.

— Сегодня и никогда не будет никакой игры с моей попкой, — говорю я таким хриплым голосом, который передает, насколько я хочу, чтобы он коснулся меня и показал мне, от чего я отказываюсь.

Его брови взлетают.

— Почему? Потому что тебе это очень нравится?

— Нет.

— Ава, — шепчет он.

— Что?

— Я знаю, тебе понравится. — Он поднимает свою бутылку. — Мы снова встретились, для новых начинаний.

Я осторожно оглядываю его, когда мы чокаемся нашими бутылками, а потом делаем несколько глотков. Я чувствую эффект мгновенно. Моя голова успокаивается, но конечности похожи на желе.

— Вау. Ты прав. Это лучшее пиво, которое я когда-либо пробовала, — говорю я.

Он наклоняется вперед. Я ожидаю, что мое тело станет напряженным, но вместо этого, я чувствую себя странно расслабленной.

— Ты будешь задыхаться от моего имени, когда я прокачу тебя по лучшему пути в твоей жизни.

Акцент на поездку.

Мне нужно мгновение, чтобы понять, что он возобновляет нашу беседу.

Он говорит о моей заднице.

О, черт возьми.

Это монументальное эго для него.

Я так сильно закатываю глаза, что почти больно.

— Нет. Я снова выдавливаю это слово. — Потому что я этого не делаю.

— Ты никогда не пробовала? Или ты пыталась, но тебе не понравилось?

Вау!

Когда разговор о безвредном дресс-коде принял такой грязный оборот?

— Я не собираюсь отвечать на это, Келлан. — Я скрещиваю руки на груди и могу почувствовать свои напряженные соски.

— Потому что ты никогда не пробовала, — говорит он, как обычно, убежденный, что он все знает.

Спорить с парнем, который считает, что он живой и дышащий эквивалент Адониса, пустая трата времени. Спорить с тем, кто думает, что он всезнающий, это как биться головой о стену. Мне моя голова нравится такой, какая есть, поэтому я даже не собираюсь пытаться.

Я откинула его руку от своей задницы и оставила между нами несколько дюймов пространства.

— Нет. Потому что это не твое дело.

— Прекрасно. Он поднимает руки в насмешливой капитуляции. — Просто пища для размышлений. Самые упрямые — это те, кому это нравится больше всего. Дайте мне ночь, и к утру вы будете умолять о большем.

Он выпивает половину своего пива, когда я смотрю на него.

Подожди, он просто назвал меня упрямой?

Я должна обижаться, но я ничуть не обижена.

Он не нервничал. Я не пробовала всего, что пробовал он. Может быть, потому, что я никогда не встречала кого-то, кто действительно заставил бы меня отказаться от всех моих запретов.

И что?

Я не стыжусь этого.

— Да, правильно. Я смеюсь. — Я буду кричать хорошо… для тебя, чтобы вырваться из моей комнаты, прежде чем я что-то брошу в тебя.