— Я несколько дней не виделся с Паулой, — продолжил Ивор, нервно теребя воротничок рубашки. — Вот почему она мне не сказала — наверное, тогда она еще не знала. Боже правый! Какое совпадение — и какая катастрофа!

Сигна не сводила с него пылающего взгляда.

— Теперь моя очередь задавать вопросы, — сказала она. С каждой секундой она все больше успокаивалась, хотя и до сих пор дрожала. — Откуда ты знаешь мою сестру?

— Меня представили ей как-то вечером после балета, в первый мой приезд в Англию, — ответил он, трясущимися руками шаря по карманам в поисках портсигара. — И я…

— И ты, без сомнений, играешь с ней в ту же игру, что и со мной, — холодно закончила его фразу Сигна. — Я была у нее в спальне. Там стоит твоя фотография с подписью «Навеки ваш, Ивор».

Ивор избегал обвиняющего взгляда Сигны. Про себя он проклинал нелепую случайность, которая привела ее сюда. Какую грязную шутку сыграла с ним судьба, думал он. Сигна и Паула — сестры!

— Ивор, — произнесла Сигна, — ты даже хуже, чем я думала. По-моему, ты самый беспринципный человек из всех живущих. А я тебя любила, я тебе верила. Ты заставил меня выйти за тебя замуж, прежде чем уехал из Сингапура.

Ивор нервно затянулся сигаретой. Его блестящие глаза смотрели на нее сквозь табачный дым, полуиспуганные-полуразъяренные. Сегодня вечером он не видел в Сигне ничего красивого. После долгого плавания и всего, что ей пришлось пережить до этого, она была бледным, уставшим, осунувшимся созданием. В ней совсем не осталось красок — даже золото ее волос теперь казалось ему тусклым. Сигна ему была уже неинтересна. Восемь недель назад, в Малайе, он женился на ней только потому, что хотел удовлетворить свой порыв страсти и знал, что другим путем овладеть ею невозможно. Он бросил ее, будучи уверенным, что она никогда не найдет его снова. Ему и в страшном сне не могло присниться, что она поедет за ним в Англию и найдет его — через Паулу.

Он был безумно влюблен в Паулу Владамир… гораздо сильнее, чем когда-то в Сигну. Паула была непревзойденной балериной и к тому же знаменитой женщиной, полной блеска и очарования, испорченной femme du monde note 2. У Сигны не было ни ее блеска, ни ее шика. И, на взгляд Ивора, Паула была в сотню раз красивее. Он мысленно сравнил ее с Сигной. Блистательная Паула… странная противоположность своей сестре: она была настолько темной, насколько Сигна была светлой. Сигна пошла в мать-скандинавку, а Паула в отца — темноволосая, кареглазая, с кремовой кожей и гибким телом танцовщицы.

На лбу Ивора выступил пот. Он в отчаянии стиснул зубы, думая о том, каким безумием было жениться на Сигне в Малайе. А ведь только в прошлые выходные он сказал своей прекрасной Пауле, что обожает ее, и попросил ее стать его женой. Двоеженство! Да. Но двоеженство было еще не самым тяжелым преступлением Ивора Гардинера.

Он поднял голову и перехватил взгляд Сигны, пристально смотревшей на него. В ее глазах, по-детски жалобных, уже не было прежней любви и обожания.

— Ивор, я теперь все знаю, — сказала она. — Перед тем как я уехала из Сингапура, вернулся мой папа. Ему удалось сбежать. Перед смертью он рассказал мне и Блэйку все.

Для Ивора это было еще одним ударом — на сей раз весьма тяжелым. Он рассчитывал, что старый Том Мэнтон давно мертв… Будь проклят этот желтолицый дьявол By, который клялся, что Тому не удастся сбежать… что он никогда и никому не расскажет правду о зарытых сокровищах.

By получил треть того сокровища… Но, даже отдав такую большую его часть, Ивор Гардинер все равно стал богатым человеком. Теперь у него было достаточно средств, чтобы предложить руку и сердце известной балерине Пауле Владамир…

— Ну и что там с твоим отцом? — заставил себя как можно небрежнее спросить он.

Ее лицо вспыхнуло ярким румянцем.

— Ты прекрасно знаешь, Ивор, — сказала она. — Мы с Блэйком пришли в ужас, когда увидели папу — он был совершенно разбит. И причиной тому был ты, Ивор, папа нам все рассказал. И у тебя хватило совести заниматься со мной любовью, жениться на мне — зная об этом!

Ивор потянул воротничок рубашки. Теплый воздух гостиной Паулы, наполненный ароматами цветов, казалось, душил его. К тому же в любой момент могла вернуться Паула. Он не должен позволить ей услышать всю правду про него. Он был от нее без ума. И она тоже его любила. Он должен увести Сигну из этого дома до возвращения Паулы.

— Послушай, Сигна, — торопливо произнес он, — я не могу разговаривать с тобой здесь. В любой момент может вернуться Паула. Сначала я должен поговорить с тобой наедине — все тебе объяснить.

— Нет, сначала я хочу увидеть Паулу, — возразила Сигна. — Я при первой же возможности расскажу ей, какой ты мерзавец и подлец.

— Сигна, не злись на меня так, — умоляющим тоном проговорил Ивор, хотя у него чесались руки схватить ее и трясти, как грушу. — Ты не знаешь всей правды — ты лишь слышала искаженный рассказ. Твой отец соврал — я не имею никакого отношения к его похищению, абсолютно никакого.

— Я тебе не верю. У тебя виноватый вид — твои глаза выдают тебя, Ивор. Больше я никогда не поверю ни единому твоему слову.

Он изо всех сил старался не сорваться на нее, хотя ему это удавалось с трудом. Он не был намерен позволить этой девчонке разрушить все его планы. Он хотел сохранить любовь Паулы и ее доверие к нему. И какая муха укусила его, когда он решил жениться на Сигне, в ярости думал он.

— Послушай, дорогая моя, — произнес Ивор все тем же ласковым тоном. — Я могу все объяснить, если ты только дашь мне шанс.

— Очень хорошо, — сказала Сигна, глядя прямо ему в глаза. — Какое у тебя объяснение? Можешь дать его прямо здесь.

— Я не могу говорить в этой квартире, Сигна. Будь же благоразумна. Скоро вернется Паула — будет жуткий скандал. Послушай, если ты хоть немного любишь свою сестру, не надо вот так все на нее обрушивать. Она не знает о… нас с тобой. И она… э… симпатизирует мне.

— В этом нет сомнений, — с горечью произнесла Сигна. — Ты непревзойденный мастер заставлять женщин симпатизировать тебе. Бедная Паула! Видит бог, я не хочу приносить в ее жизнь страдания сразу же после своего появления. Насколько я помню, мы ни разу не виделись; когда нас разлучили, мы были совсем маленькими. Я только знаю, что она — единственное, что у меня есть на этом свете, и она мне очень нужна.

Ивора Гардинера ничуть не тронули одиночество и отчаяние Сигмы. Он думал только о своем собственном положении и о необходимости увести Сигну из этой квартиры — сейчас же. От одной только мысли, что вот-вот может появиться Паула, он обливался холодным потом. Он собирался отвести ее поужинать куда-нибудь и за ужином подарить восхитительное изумрудное кольцо, которое он заказал для нее из безупречного камня, одного из сотен в его малайском сокровище.

— Сигна, пожалуйста, дай мне последний шанс, — снова повторил Ивор. Он схватил ее за руку и крепко сжал. — Я ужасно сожалею, что вел себя как последнее чудовище. Я вижу, ты считаешь меня отъявленным негодяем. Но я тебе все-все объясню, если ты только дашь мне шанс. Только мне надо поговорить с тобой в каком-нибудь другом месте, не здесь.

Сигна устало провела ладонью по лбу. У нее снова начала болеть голова. Она была уставшей и озадаченной. Прикосновение пальцев Ивора было настоящей мукой. Когда-то она так сильно его любила… Когда-то, под звездами Малайи, не ведая о страшной правде, она лежала в его объятиях, безоглядно отдаваясь ему и душой и телом. Теперь он стоял перед ней, и приговор был известен… убийца ее отца. Она содрогнулась и стряхнула с себя его руку.

— Не смей прикасаться ко мне, — отрезала она.

Он прикусил губу. У него и не было ни малейшего желания дотрагиваться до нее. Но он тут же изобразил раскаяние и угрызения совести.

— Сигна, милая, эта встреча была для нас обоих большой неожиданностью, — низким вкрадчивым голосом произнес он. — Сигна, я признаю, что вел себя по-свински, но прошу тебя, пойдем сейчас со мной и все обсудим. Ты сможешь увидеться с сестрой позже. С твоей стороны будет так благородно дать мне еще один шанс.

Сигна заколебалась. Она хотела остаться здесь, поговорить с Паулиной и получить от нее помощь, совет и утешение. Она чувствовала себя такой потерянной, одинокой — и испуганной. Но просьба Ивора казалась вполне разумной. Ей и самой хотелось «все обсудить»… выслушать любые его объяснения. Если бы только здесь был Блэйк, неожиданно пришло ей в голову. Блэйк бы помог ей… справился с Ивором. Странно, что в такой момент ее мысли обратились к Блэйку…

— Куда ты хочешь со мной пойти? — безжизненным голосом произнесла она.

— А где ты остановилась? — В его глазах светилось нетерпение, лицо прояснилось.

— Нигде. Я оставила весь свой багаж на станции.

— Тогда тебе понадобится комната на ночь.

— Я думала, моя сестра не откажет мне в приюте.

— Разумеется, но ты же не захочешь разрушать все ее планы и мешать карьере, — жестоко заметил Ивор.

Бледное лицо Сигны стало пунцовым.

— Нет — наверное, ты прав. Я сниму комнату в гостинице.

— Я тебе помогу, — сказал он, хватаясь за любую возможность увести ее из злополучной квартиры. — Я знаю неподалеку тихую гостиницу на Нортумберленд-авеню. В конце концов, Сигна, — он одарил ее одной из прежних ослепительных улыбок, — я все-таки твой муж, и ухаживать за тобой — моя обязанность, независимо от того, что ты имеешь против меня.

Она посмотрела на него с внезапным отвращением. Казалось невероятным и ужасным, что такая красота и такое очарование скрывают под собой такого подлеца. Ее муж! Она все на свете отдала бы, чтобы вычеркнуть эту страницу из своей жизни.

Она позволила ему увести себя из квартиры Паулины. Она решила, что будет лучше, если перед разговором с сестрой выслушает сначала его. Она сможет более точно объяснить все Паулине, когда станет понятно, что Ивор собирается делать с их браком. На данный момент она считала, что положение более чем затруднительное. Многое еще предстоит сделать, через многое пройти. А Паулина любила Ивора, и теперь… Ивор был ее любовником. Казалось, все это какой-то фарс… злая шутка, которую с ними всеми сыграла судьба.

Ивор уводил Сигну из квартиры Паулы, а его обычно изобретательный мозг находился в непривычном оцепенении. Он и сам точно не знал, что скажет Сигне или как ему удастся не допустить, чтобы она рассказала Пауле правду. Помимо прочих прежних грехов, он утаил от Паулы свое настоящее имя. Вернувшись в Англию с новообретенным состоянием, он сменил фамилию Гардинер на Челлисон, оставив только имя. Он наболтал Пауле целый ворох чудесных выдумок, хвастался древним родом — благородными Челлисонами, в чьих жилах текла даже королевская кровь, — и владениями за границей (тоже ложь от начала до конца). А у нее не было ни малейших причин не верить его словам. Он был необыкновенно красив, обходителен, и он был превосходным лжецом.

Холодный октябрьский воздух заставил Сигну снова поежиться. Как все-таки тоскливо в Лондоне! Она чувствовала себя измученной. Сегодня вечером она многое бы отдала, чтобы оказаться в бунгало Блэйка в Сингапуре, под теплым солнцем, увидеть его честное, улыбающееся лицо и почувствовать его нежность, дружеское участие и защиту.

Ивор отвел ее в «тихий отель» на Нортумберленд-авеню. Увидев, что она записалась в регистрационной книге как мисс Мэнтон, он вздохнул с облегчением. Только к лучшему, если она не хочет называть себя миссис Гардинер, мрачно подумал он.

— Я только провожу свою сестру в номер, — громко, чтобы услышал клерк за стойкой, произнес он. — Пойдем, дорогая.

Сигна открыла было рот, чтобы запротестовать. Почему он притворяется ее братом? Но он прошептал: «Не спорь, Сигна, так будет лучше», и она с усталым вздохом промолчала.

Оказавшись в маленькой неприглядной комнате — номер 190, — в которую их проводил коридорный, Сигна храбро повернулась к мужу.

— Ну, Ивор, — сказала она. — Давай расставим все по местам и начнем с самого начала. Как ты объяснишь похищение моего отца и вообще всю эту отвратительную историю?

Он стоял спиной к двери, глядя на нее; теперь, когда ему удалось вытащить ее из квартиры Паулы, вся ярость вернулась к нему. Он ненавидел ее всей душой за то, что она снова появилась в его жизни, чтобы не давать ему покоя и угрожать его счастью. Ивор не чувствовал ни малейших угрызений совести за ее разбитое сердце, за то, как жестоко он обманул ее и разрушил ее жизнь.

— Ты просто дурочка, Сигна, — сказал он. — Ты ошибаешься, если считаешь, что сможешь переиграть меня и восстановить против меня Паулу.

Сигна не чувствовала в этот момент к нему ничего, кроме презрения, и не замедлила показать это:

— Ты говоришь так, будто играешь роль в дешевой мелодраме, Ивор. В Малайе ты обманул, меня. Но, думаю, здесь я вполне могу противостоять тебе. Прежде всего, ты должен немедленно рассказать Паулине, что женат на мне.