Сара успокоилась, вытерла глаза и выдохнула:

– Да, я могла бы быть более гибкой. Заниматься сексом в клубе, в банкетном зале, на складе, в библиотеке…

– Но, Сара, я вовсе не это имел…

Она подняла руку.

– Нет, но это хороший урок для меня. Гибкость требует постоянного усилия. Стоит только остановиться и решить, что я уже совершенно раскрепощена в чем-то одном, тут же выясняется, что в другом я совершенно зашорена.

Я сорвал длинную травинку, обдумывая ее слова.

– Надо было послать тебе смс.

– Возможно.

– Но, знаешь, я бы очень обрадовался, если бы ты внезапно заявилась на собрание в «Стелла и Самнер».

– А еще тебе бы хотелось, чтобы я пошла с тобой поужинать и переночевала в гостевой комнате у твоей мамы, а может, ты был бы не прочь печь со мной печенье или что-нибудь в таком духе?

– Потому что меня не волнует, увидят нас вместе или нет, – разочарованно протянул я. – Почему для тебя это так важно?

– Потому что людям надо все разнюхать, – сказала она, оборачиваясь ко мне. – Они будут обсуждать это, сделают из этого историю. Они станут строить предположения, выяснять, кто мы и чего хотим. Отношения не всегда выдерживают испытания публичностью и могут оставить несмываемое пятно на репутации, если признать, что тебе это не безразлично.

– Понятно, – кивнул я.

Я прислушался к вою ветра, приглушенному плотной листвой. Мне начало нравиться наше спокойное гнездышко, спрятанное от прохожих, птиц и всех тех, кто мог бы стать свидетелем нашего разговора и моего безмолвного поражения. Слишком много чувств кипело у меня в груди. Я понял, что хочу Сару, что хотел ее всегда, с самой первой нашей встречи. Еще я признался сам себе, что ждал того момента, когда она начнет надеяться на большее и я смогу устанавливать границы.

– Макс, со мной не все в порядке, – тихо сказала Сара.

– Ты хотя бы скажешь мне почему?

– Не сегодня, – ответила она, поднимая голову к нависшим над нами ветвям.

– Мне нравится то, что мы делаем, но иногда трудно, когда тебя держат на расстоянии.

Сара негромко и невесело рассмеялась.

– Я знаю.

А затем наклонилась и прижалась губами к моим губам.

Я ожидал легкого поцелуя – просто вежливого признания, что теперь, когда я извинился за свой нежданный визит, а она согласилась, что отреагировала слишком бурно, между нами опять все в порядке. Но поцелуй быстро превратился в нечто большее – ладони Сары прижались к моим щекам, рот жадно раскрылся, и в конец концов она взобралась ко мне на колени.

– Почему ты такой хороший? – спросила она и снова поцеловала меня, заглушив все ответные реплики.

Но такой вопрос нельзя было пропустить мимо ушей. Он показался мне слишком важным, чтобы просто отмести его, сунув руку ей в трусы или трахнув ее прямо тут, под деревом. Я отодвинулся.

– Я хороший, потому что ты мне на самом деле нравишься.

– А ты когда-нибудь врешь? – спросила Сара, вглядываясь мне в глаза.

– Кончено, вру. Но зачем мне врать тебе?

Ее лицо прояснилось, и она задумчиво кивнула. Затем, после долгого молчания, шепнула:

– Мне надо возвращаться.

Теплое и интимное настроение немедленно сменилось официальным и деловым. Это была не девушка, а бумеранг.

– Ладно.

Она встала и стряхнула травинки с колен и юбки.

– Наверное, нам не стоит идти обратно вместе.

Я мог только кивнуть, потому что иначе у меня вырвались бы весьма нелестные слова о ее правилах поведения на публике – особенно после того, как она только что влезла мне на колени.

Смерив меня долгим взглядом, Сара нагнулась и осторожно поцеловала меня в подбородок.

– Ты мне тоже нравишься.

Я смотрел, как она уходит, прямо держа голову и расправив плечи. Для всего мира это выглядело так, словно она просто возвращается с короткой прогулки в парке. Я огляделся вокруг, как будто можно было собрать по кускам сердце, которое я почти выплеснул на траву.

11

Сказать, что наша встреча с Максом в парке прошла странно, было бы явным преуменьшением. Я понимала, что слегка переборщила, но будем откровенны – он тоже. Следить за моей реакцией в конференц-зале? Преследовать меня? Что мы творили?

В понедельник вечером я вернулась домой и два часа провела за приготовлением датских пончиков. Надо было скатать тесто в шарик, поджарить и посыпать сахарной пудрой. Традиционно они подавались на завтрак, но черт с ним, с завтраком – мне хотелось сделать что-нибудь посложнее. Рецепт достался мне от бабушки, урожденной датчанки, и пока я готовила их, у меня оставалось время подумать.

В последние дни мне это удавалось не часто. Но семейный рецепт вдруг заставил меня почувствовать тоску по дому, по родителям, по безопасной и предсказуемой жизни, несмотря на всю ее скуку и фальшь. Не обращая внимания на то, что пальцы вымазаны в тесте, я взялась за телефон. Мама ответила после седьмого гудка. Очень для нее характерно.

– Привет, солнышко!

На заднем фоне раздался какой-то грохот, и она выругалась: «Вот зараза!»

– Ты в порядке? – спросила я, улыбаясь в трубку.

Удивительно, но от этих четырех слов я вновь почувствовала себя как дома.

– Все отлично, просто уронила свой айпад. А ты, зайчик?

Когда мама сказала это, я вспомнила, что как раз звонила ей тем утром по дороге в метро.

– Просто хотела услышать твой голос.

Помолчав, мама спросила:

– Скучаешь по дому?

– Немного.

– Давай рассказывай, – предложила она теми же самыми словами, что и сотни раз до этого, когда мне надо было выговориться.

– Я встретила мужчину.

– Сегодня?

Я вздрогнула. Переехав, я говорила с родителями по телефону пару раз в неделю, но так и не упомянула Макса. А что тут упоминать? Они не желали знать о моей сексуальной жизни больше, чем я сама им рассказывала.

– Нет. Несколько недель назад.

Я практически слышала, как мама подбирает наилучший возможный ответ. Чтобы в нем слышалась поддержка и одновременно опека. Такой, который будет правильным в ситуации, когда ваша дочь впервые начинает с кем-то встречаться после ужасного и скандального разрыва.

– Кто он?

– Работает в финансовой сфере. Местный. То есть нет, – осеклась я, покачав головой и жалея, что не могу начать все с начала, – он англичанин.

– Ох, иностранец. Восхитительно! – со смехом сказала она, пуская в ход свой сильный южный акцент.

А затем, снова помолчав, добавила:

– Ты рассказываешь это мне, потому что у вас все серьезно?

– Нет, я рассказываю это тебе потому, что понятия не имею, серьезно у нас или нет.

Я любила мамин смех и скучала по нему.

– Это лучший период.

– Разве?

– Конечно же. И не смей от него отказываться! Не позволяй, чтобы этот урод, твой бывший, испортил тебе удовольствие.

Я вздохнула.

– Но все так неопределенно. С Энди я всегда знала, чего ждать.

Я пожалела, что сказала это, в ту же секунду. Мамино молчание в трубке показалось мне предвестником бури.

– В самом деле?

Она знала меня так хорошо, что я практически видела ее скрещенные на груди руки и знаменитое «сейчас-я-кому-то-надеру-задницу» выражение на лице.

– Нет.

– А ты чувствуешь, что знаешь этого парня?

– В том-то и дело. Кажется, да.


Неважно, сколько я об этом думала и как долго ворочалась без сна той ночью, ясно было одно – после того, что случилось в понедельник, я окончательно перестала понимать, что у Макса на уме. Все перевернулось с ног на голову: ондолжен был знать, как поддерживать чисто сексуальную связь, а я– как строить долговременные отношения.

Но оба мы, по замыслу, не должны были хотеть ничего, кроме секса. Однако почему-то получалось не так. Острое желание узнать друг друга поближе начало преследовать нас с первого дня. И, как бы мне ни хотелось удовольствоваться отношениями по принципу «только секс», я понимала, что этого никогда не случится.

Я вспомнила, с каким паническим выражением лица Макс гнался за мной, и меня укололо чувство вины.

Сара, ты полностью провалила спецкурс «Секс без любви для начинающих».

В среду Макс отправил мне сообщение с фотографией, снятой в библиотеке. Подол моего платья, задранный до талии. Простой снимок, но он стилизовал его под черно-белое изображение, а оригинал был настолько нечетким, что становилось понятно – Макс снял это ближе к концу, когда я могла лишь неразборчиво бормотать. Он кончил почти сразу за мной, прижавшись губами к моей шее, чтобы заглушить стон.

В четверг я получила одну из тех фотографий, что мы просматривали четвертого июля, в День независимости. На снимке были видны мои руки, расстегивающие джинсы Макса. Я оттянула ткань ровно настолько, чтобы стали заметны контуры его члена, распирающего серые боксеры.

Макс послал обе фотографии в районе обеденного перерыва, и я открыла их как раз тогда, когда заканчивала работу с двумя важными контрактами. Пришлось убеждать себя, что я радуюсь оттого, что покончила с договорами, а вовсе не от предвкушения следующего свидания.

Я самая настоящая лгунья.

– Вопрос, – заявил Джордж, без стука войдя в мой кабинет. – Ты совершенно уверена, что Макс Стелла натурал? Я неустанно думал об этом с тех пор, как он заявился сюда в понедельник.

Я застыла, пытаясь понять, не произнесла ли имя Макса вслух. Или Джордж придерживался той же тактики, что Хлоя после встречи со «Стелла и Самнер»? Она постоянно намекала на их фирму и наблюдала за моей реакцией.

– Абсолютно уверена.

– Может, бисексуал?

Я подняла голову, швырнув красную ручку на лежавший передо мной многостраничный контракт.

– Честно? Сильно в этом сомневаюсь.

Джордж вскинул брови с крайне изумленным видом.

– Знаешь по личному опыту?

Я наградила его своим самым устрашающим взглядом, который, будем откровенны… не особо устрашал. Ну уж нет – сегодня Джорджу не играть в эти игры.

– Ты получил подписи Миллера и Кортеза для рекламной кампании «Агента Провокатора»?

Мой ассистент ответил сердитым взглядом прищуренных глаз.

– Ладно. Больше не буду спрашивать. Просто знайте, что я кое-что подозреваю, мэм. И очень сильно подозреваю. Ты выглядела так, словно у тебя трусики загорелись, когда увидела его в понедельник. И да, я получил подписи.

– Хорошо.

Тут у меня на столе зажужжал мобильник. Я быстро перевернула его экраном вниз, в сотый раз напомнив себе, что надо поменять настройки на случай, если Макс послал мне очередную фотографию. На Джорджа стоило посмотреть. Казалось, еще минута – и он лопнет.

– Ты очарователен, но тебе пора, – заметила я.

– Кто шлет тебе смс?

– До тех пор, пока ты на мне не женишься и не будешь оплачивать мои счета, этот вопрос явно неуместен. И даже тогда ты вряд ли получишь ответ.

– Отлично.

Показав средний палец, он вылетел из моего кабинета и снова занял место за столом в приемной.

Затаив дыхание, я взглянула на экран мобильника. Это действительнобыло сообщение от Макса. Пульс сорвался в галоп.


«На выходных в офисе будут перекрашивать стены и менять ковры. Должен все упаковать после работы в пятницу, так что, боюсь, прийти не смогу».


Я быстро набрала: «Так что, я не увижу тебя до следующей недели?»

Как только я нажала на «Отправить», меня осенило, насколько отчаянно это звучало.

Сара, да ты просто гений. Это звучит отчаянно, потому что ты в отчаянии.

Через пару минут Макс ответил.


«Думаю, ты помнишь, где мой офис? Встретимся в шесть, Лепесточек».


Как и многие этажи в нашем здании, офис «Стелла и Самнер» к шести часам вечера в пятницу был почти пуст. Миссис Бриджит Стелла не сидела в приемной у стола, и, шагая по коридорам к кабинету Макса, я заметила в кабинках всего несколько человек.

Я негромко постучала в дверь. Низкий голос ответил: «Войдите».

«Этот мужчина меня до добра не доведет», – подумала я, когда увидела Макса.