Он сидел за столом, закатав рукава, а на носу его красовались очки в тяжелой оправе. Он выглядел настолько сосредоточенным, что у меня почти перехватило дыхание. Слишком уж лицо Макса, сконцентрировавшегося-на-работе, напоминало лицо Макса, сконцентрировавшегося-на-доведении-Сары-до-оргазма.

– Если тебе не трудно, запри за собой дверь, – проворчал он, не отрываясь от монитора.

Развернувшись, я щелкнула замком, а затем вновь принялась озираться. Как долго мы здесь пробудем? И когда он поднимет голову и скажет, что я прекрасно выгляжу? Наши привычки уже казались надежно устоявшимися.

По кабинету совершенно нельзя было сказать, что его собираются перекрашивать. Макс только начал собирать вещи: книги и стопки бумаги выстроились вдоль одной из стен, а в углу громоздилось по меньшей мере двадцать пустых коробок.

– Я уверен, что тебе здесь со мной будет скучно, так что считай меня эгоистичной скотиной – а теперь, пожалуйста, раздевайся.

Я уронила челюсть и выпучила глаза.

– Что?

– Снимай. Одежду, – раздельно произнес Макс и, сдвинув очки вниз, наконец-то взглянул на меня. – Или ты ожидала, что останешься одетой?

Покачав головой, он снова надвинул на глаза свои окуляры и повернулся к компьютеру.

– Я ненавижу паковаться. Так что эту ночь скрасит только возможность полюбоваться на тебя голышом.

– Э-э, – сказала я, пытаясь подобрать слова.

Истина состояла в том, что прежняя Сара не могла и представить, как усядется перед кем-то в голом виде. Именно поэтому мне хотелось выполнить его приказ. Я прошагала к дивану и стянула через голову кашемировую жилетку. Затем скинула синие балетки с вышивкой в виде британского флага и, вихляя задом, выбралась из темных джинсов в обтяжку.

– Ты даже не заметил мои туфли.

– Ага, как же. Боже, храни королеву, – сухо отозвался Макс, подмигнув мне. – Я замечаю все, что касается тебя, Сара.

– Правда?

– А ты проверь.

– Где у меня родинка?

– Справа, под верхним ребром.

– А любимая веснушка у тебя есть?

«Хитрый вопрос», –подумала я. У меня не так уж много веснушек.

– Та, что у тебя на запястье.

Я покосилась на упомянутую веснушку. Впечатляюще.

– Что я говорю перед тем, как кончить?

– Когда ты кончаешь, то только неразборчиво кричишь. Но перед этим ты шепчешь «пожалуйста», снова и снова, словно я могу отказать тебе.

– А какой вкус у моей киски?

Его взгляд метнулся от экрана ко мне. Прикусив губу, чтобы спрятать улыбку, я стянула с себя трусики и шагнула вперед, оставив их на полу.

– У некоторых кисок вкус просто как у кисок. А у твоей – как у вкуснойкиски.

Макс встал и подошел ко мне.

– Ложись на диван головой в ту сторону.

Он положил меня затылком на подлокотник кожаного дивана. Хотя кожаная обивка оказалась довольно жесткой, было удивительно удобно.

– Колени согнуть, ноги развести.

Я удивленно расширила глаза, но сделала то, что он велел, и невольно улыбнулась: Макс отвел волосы у меня со лба и чуть подправил позу, как будто я была картиной, которую он вешал на стену.

– Нарисуй меня, как одну из своих французских девчонок, Джек, – процитировала я, взглянув на него.

Он ущипнул меня за задницу.

– Нахалка.

Чтобы испытать своего прекрасного незнакомца, я немного сдвинула ноги, стоило ему отвернуться.

– Шире, – бросил Макс через плечо.

Рассмеявшись, я снова приняла ту позу, которую он мне придал. Макс вернулся с книгой и протянул ее мне.

– Это развлечет тебя, пока я работаю.

– А ты не собираешься раздеваться?

– Ты спятила? – ухмыльнулся он. – Мне надо паковаться.

Я посмотрела на книгу в своих руках. На обложке красовался мужчина с голой грудью. Под ногами у него были кошка и полураздетая женщина. «Кошачьи когти».

– Выглядит… интригующе, – заметила я, перелистывая страницы в поисках аннотации. – У этого мужчины две любовницы. Одна – женщина по имени Кэт, у которой есть кошка-оборотень.

Тут я покосилась на него.

–  Домашний питомец.Питомец, с которым они оба занимаются сексом.

– Сюжет весьма нестандартный.

– Ты купил это на долларовой распродаже, да?

– Ага. Но это звучало потрясающе непристойно, так что я был уверен – тебе понравится.

Он развернулся и принялся передвигать вещи у стола.

– А теперь тихо, Лепесточек. Я очень занят.

Поначалу казалось, что совершенно невозможно сосредоточиться на книге – но минуты шли, Макс полностью погрузился в процесс упаковки, и я начала забывать, что сижу у него на диване.

Одна.

И совершенно голая.

Книга, которую он мне дал, была до смешного неприличной, не говоря уже о неумеренной многословности. Стиль был ужасен, но я подозревала, что написана она не ради стиля. Там было много мужчин, женщин и масса отступлений, мешавших следить за сюжетом – но, опять же, не в том суть. Смысл заключался в сексе и его красочных описаниях. У каждого какая-то часть тела напрягалась, или из нее текло. Или и то и другое. Персонажи вопили и – порой буквально – вцеплялись друг в друга когтями.

А герой просто сидел в уголке и наблюдал за всем этим непотребством.

– Ты краснеешь.

Макс опустил на пол стопку книг и облокотился о стол, глядя на меня.

– Ты читаешь уже пятнадцать минут и время от времени краснеешь, как вареный рак.

Вздрогнув, я подняла на него глаза.

– Слово на «м». Просто оно застало меня врасплох, вот и все.

– Манда?

Я кивнула, удивляясь тому, насколько возбуждающе это прозвучало в его устах, с британским акцентом. Первое «а» превратилось в «о», отчего-то смягчая ругательство и делая его намного эротичней.

– Обожаю это слово. Такое мерзкое. Манда.Звучит абсолютно безнравственно, правда?

Макс поскреб подбородок, глядя на меня.

– Прочти мне все предложение.

– Я не…

– Сара.

Я покраснела еще больше, если это вообще возможно.

– Он схватил ее за бедра, развел их в стороны и уставился на ее мокрую красную… манду.

– Ого, – рассмеялся мой мучитель. – Это что-то.

Вернувшись к столу, он начал разбирать бумаги из стопки.

– Перескажешь мне все свои любимые фрагменты за ужином.

Я начала возражать, но он заставил меня замолчать, прижав палец к губам.

– Читай.

Я уставилась на страницу, однако слова смешались в кучу. Какая женщина станет так упрямо возражать против совместного ужина?

«Такая, – подумала я, – которая понимает, что ужин приводит к ночи под одной крышей, Сара, а затем и к тому, что люди спят вместе каждую ночь».

А затем следует вручение ключей от квартиры, а затем люди решают жить вместе и съезжаются. А затем приходит черед отговорок и будничного секса, а затем секс и разговоры вообще исчезают, и ты лишь надеешься, что вас позовут на какую-нибудь помолвку, где ты сможешь, наконец, побыть с ним вместе.

Но в то же время я жалела, что не осталась у Макса четвертого числа. И начала скучать по нему в другие дни недели.

Проклятье.

Я закашлялась и крепко зажмурилась.

– Ты в порядке? – проворчал Макс с другого конца комнаты.

– Все хорошо.

Прошло еще минут двадцать, за которые я успела прочесть примерно семнадцать эротических сцен. Наконец Макс подошел, провел рукой от моей ключицы и до колена и шепнул:

– Закрой глаза. И не смей открывать, пока я не разрешу.

– Сегодня ты что-то слишком много распоряжаешься, – ответила я, уже роняя книгу на пол и подчиняясь.

Почти в ту же секунду мой слух обострился настолько, что комната, казалось, загудела. Я услышала, как он снимает ремень, расстегивает молнию, тихонько вздыхает…

Неужели он?..

Я слышала, как мягко трется о кожу его движущаяся рука, как ритм, поначалу медленный, убыстряется и становится более резким. Я слышала, как дыхание вырывается у него из груди короткими судорожными вздохами.

– Позволь мне посмотреть, – прошептала я.

– Нет, – напряженно ответил он. – Я смотрю на тебя.

Я никогда прежде не слышала, как мужчина мастурбирует, и держать глаза закрытыми было пыткой. Эти звуки заводили меня: негромкое пыхтение, требования раздвинуть ноги шире, ласкать грудь.

– От книги ты потекла, – заметил он, а затем я услышала, как его ладонь на члене начала работать быстрее. – Но интересно, насколько сильно?

По-прежнему не открывая глаз, я протянула руку и пощупала себя, чтобы это выяснить. Мне даже не пришлось ничего говорить: он зарычал, а затем знакомо и хрипло выругался, кончая.

Мне хотелось взглянуть ему в лицо, но я лежала зажмурившись, слыша теперь лишь громкий стук собственного сердца.

В комнате стало совсем тихо, не считая нашего тяжелого дыхания. Я внезапно почувствовала, как кондиционер над головой обдает струей холодного воздуха мою разгоряченную кожу.

Наконец Макс застегнул молнию на брюках и ремень.

– Сейчас вернусь. Только приведу себя в порядок.

Я услышала звук удаляющихся шагов. Дверь открылась, и Макс тихо рассмеялся.

– Теперь можешь смотреть, – сказал он и вышел.

Мне показалось, что за последние десять минут в комнате потемнело. Мои пальцы все еще шарили между ног, а в ушах звенели отзвуки его оргазма. Я попробовала погладить себя и поняла, что могу кончить почти сразу. Возможно, меньше чем за минуту. И определенно до того, как он вернется.

Без дальнейших раздумий я прижала ладонь к клитору, вспоминая звук, с которым двигалась его рука, ритм, скорость, короткие стоны и отрывистые инструкции – и как легко он способен был произнести вслух то, что ему было надо.

Мы так быстро понимали друг друга, находились в такой гармонии.

Нам было так простовдвоем.

И, не успела я это подумать, как оргазм растекся по моим бедрам и взорвался, вдавив в веки яркие звездочки и заставив меня задохнуться.

Дверь открылась. Моя рука метнулась к шее, где бешено стучал пульс. Подавив всхлип, я тщетно попыталась дышать медленней. Не знаю почему, но после того, что он только что сделал, я чувствовала себя так, будто меня застукали за кражей печенья. Макс улыбнулся, подошел ко мне и уселся на диван рядом со мной. Я подвинулась, освобождая ему место. Положив руку на спинку дивана, он наклонился и сунул себе в рот мои пальцы.

– М-м-м. Хорошо поласкала себя, Лепесточек?

– Если бы остался и посмотрел, не пришлось бы спрашивать, – парировала я, борясь с расползающимся по коже предательским теплом.

– Неважно, – пробормотал он, припав к моему горлу, – я посмотрю это позже на видео.

Тут Макс встал, подошел к открытому шкафу и нажал кнопку на камере, стоявшей на верхней полке. Я ее даже не заметила!

– Ты… что?!

Он обернулся, растянув губы в насмешливой улыбке.

– Ты снял это на видео?

Меня никогда еще не раздирали такие противоречия. Быть пойманной – ужасно. Быть под наблюдением – пьяняще.

– Да.

– Макс, мое лицо…

Он сдвинул брови.

– Я навел камеру ниже, и не зря положил тебя именно так. Я не собирался записывать твое лицо.

Мой прекрасный незнакомец подошел ко мне и опустился на колени рядом с диваном.

– И это, конечно, жаль, потому что мне очень нравится смотреть, как ты теряешь контроль.

Он провел кончиком пальца по моей щеке, пристально вглядываясь мне в лицо. Затем моргнул и, похоже, вернулся мыслями в настоящее.

– Так вот, насчет ужина. Я думал о тайской кухне, но у тебя аллергия на арахис, а в моем любимом тайском ресторанчике арахис пихают повсюду. Как насчет эфиопской? Ты не против того, чтобы есть руками? – тут он ухмыльнулся. – Клянусь, что там ни одна живая душа меня не узнает.

Я изумленно уставилась на него, совершенно забыв о том, что собиралась возражать против совместного ужина.

– Откуда ты знаешь, что у меня аллергия на арахис?

– На тебе аллергический браслет.