Некоторые достаточно эротические, но сдержанные, только намекавшие на то, что мы потерялись друг в друге, но ничего не показывающие. Мои зубы, покусывающие мочку его уха – виден был только рот и подбородок на фоне его кожи, но сразу становилось ясно, что я задыхаюсь от страсти и близка к финалу. Или мой торс под ним. Я впилась ногтями ему в плечи и высоко приподняла бедра.

Несколько откровенно порнографических. Моя рука, сжимающая его возбужденный член. Размытый снимок, на котором он брал меня сзади, во время нашей встречи на складе.

Но тот, что заставил меня замереть на месте, был сделан у меня в квартире и со стороны. Я даже не поняла, когда Макс успел поставить камеру на таймер. Ракурс был не самый лучший – фотоаппарат стоял на столике рядом с моей кроватью. На снимке Макс навис надо мной. Его бедра напружинились – он входил в меня. Одной ногой я обхватила его талию. Он приподнялся надо мной на локтях и наклонил голову вниз, потому что мы целовались. Наши глаза был закрыты, на лицах ни малейшего признака напряжения. Это были мы, занимавшиеся любовью, застывшие в одном идеальном мгновении.

– О боже, – прошептала я.

– Никто не должен сюда заходить.

Я подпрыгнула и прижала ладонь к груди при звуке его голоса. Закрыв глаза, я спросила:

– Даже я?

–  Особенноты.

Я развернулась, чтобы взглянуть на него, но сразу поняла, что это было ошибкой. Мне следовало сделать глубокий вдох, приготовиться к тому, что я увижу его почти вплотную: в свежем костюме, собранного, совершенно спокойного и невероятно прекрасного.

Но этот совершенной красоты портрет пошел трещинами по краям. Под его глазами, утратившими блеск улыбки, залегли темные круги. Губы побледнели и плотно сжались.

– Мне было тяжело там, – призналась я. – Эта комната, диван…

Макс смерил меня тяжелым взглядом.

– Теперь ты знаешь, что я чувствовал, вернувшись домой из Сан-Франциско. Я хотел полностью сменить мебель…

После этих слов нас захлестнуло душное молчание. В конце концов он отвернулся. Я не знала, с чего начать. Пришлось напомнить себе, что на его мобильнике были снимки других женщин, сделанные позже, чем мои. Но здесь, в этой комнате, казалось, что ему больней, чем мне.

– Я не понимаю, что происходит сейчас, – откровенно призналась я.

– Не надо было тыкать меня носом в мое унижение, – сказал Макс, махнув рукой на фотографии на стенах. – Поверь, Сара, я чувствую себя жалким и без того, чтобы ты приходила сюда без приглашения.

Он взглянул на снимок моих губ, прижавшихся к его бедру.

– Я заключил с собой сделку. Я собирался оставить их здесь на две недели, а потом убрать.

–  Макс…

– По твоим словам, ты любиламеня.

Его спокойствие давало слабину – я никогда еще не видела, чтобы Макс злился. И я понятия не имела, что ответить. Он говорил о нас в прошедшем времени. Но не было ничего более настоящего, чем мои чувства к нему, особенно в этой комнате, полной свидетельств того, кем мы стали друг для друга той ночью.

– У тебя на телефоне были снимки друг…

– Но если бы ты любила меня так, как я люблю тебя, – сказал Макс, перебив меня, – то дала бы мне возможность объяснить то, что увидела в «Пост».

– Когда требуется объяснение, обычно уже слишком поздно.

– Ты ясно дала мне это понять. Но почему ты считаешь, что я сделал что-то не так? Разве я когда-нибудь врал тебе или скрывал что-то от тебя? Я доверялтебе. Ты отчего-то считаешь, что мне никогда не причиняли боль и поэтому доверие дается мне легко. Ты так усердно охраняешь собственное сердце, что даже не подумала – может, я совсем не такой подлец, каким меня считают.

Это отмело все возможные ответы. Макс был прав. После его рассказа о Сесили и о дальнейшей любовной жизни я действительнорешила, что он легко относится ко всему и не знаком с темной стороной любви.

– Ты могла бы дать мне возможность все объяснить, – сказал Макс.

– Я здесь. Объясни сейчас.

Его гримаса стала еще более хмурой, но он неохотно кивнул.

– Тот, кто стащил мою сумку, продал снимки без зазрений совести как свои собственные. Добрые работники «Селебритини» обнаружили сто девяносто восемь твоих снимков в моей сумке. На карте памяти, на мобильнике и на флэшке. Если бы смогли расшифровать пароль на ноутбуке, нашли бы еще пару сотен. И все же они предпочли выложить фотографию твоего бедра и портрет женщины, с которой я в жизни не встречался.

Я удивленно нахмурилась. Сердце в груди бешено стучало.

– То есть они просто вставили туда случайную фотографию? Не твою?

– Она былау меня на мобильнике, – ответил Макс, глядя на меня. – Но я понятия не имел, кто она. Уилл переслал мне этот снимок утром, как раз перед тем, как украли мою сумку. Это была какая-то женщина, с которой он встречался пару раз несколько лет назад.

Я покачала головой, не понимая, куда Макс ведет.

– С какой стати он послал тебе ее фото?

– Я рассказал ему о снимках, которые мы с тобой сделали, и как это для меня ново. Конечно, он, как водится между нами, принялся шутить, что сам все это давным-давно прошел. Делал изысканные снимки своих любовниц. Это все игра, давний вид спорта, побывал там-то, сделал то-то. Уилл просто подкалывал меня. Он видел, что я говорю искренне и люблю тебя, – отступив на шаг, Макс прислонился к стене. – Но перед моим отъездом мы весь день шутили на эту тему. Он спросил, забил ли я всю память телефона порнушкой с Сарой. Послал мне этот снимок, потому что он придурок и потому что хотел подшутить. И, понятно, выбрал для этого самое неудачное время.

– В статье говорится, что у тебя там фотографии множества женщин.

– Ложь.

– Почему ты мне этого не рассказал? Не оставил голосового сообщения, не отправил смс?

– Ну, во-первых, потому, что считал – взрослые люди обсуждают такие вещи лицом к лицу. Все, что мы делали вместе, требовало большого доверия, Сара. Мне казалось, я заслужил право на честный суд. Но мне также… – Тут он взъерошил волосы и выругался. – …пришлось бы признаться, что я рассказал Уиллу, как ты разрешила мне фотографировать. Признаться, что я выдал наш секрет. И в том, что он послал мне интимную фотографию женщины, которая, предположительно, доверяла ему. Наши юристы занялись делом о разглашении частной информации, но ты бы все равно подумала, что мы оба козлы.

– А что я подумала, увидев ее фото в газете?

– Неужели ты не понимаешь, что именно такая статья и была им нужна? Статья обо мне и о моем гареме? Они нашли сотни фотографий нас с тобой, но отчего-то опубликовали только одну. Достаточно единственного снимка другой женщины – бам! – и у них готовый скандал. Я говорил тебе, что ни с кем больше не встречаюсь. Почему моих слов было недостаточно?

– Потому что я привыкла к тому, что мужчины говорят одно, а делают другое.

– Но ты ожидала, что я буду лучше, – сказал он, испытующе глядя на меня. – Иначе зачем ты призналась, что любишь меня? Зачем подарила мне такую ночь?

– Когда появились эти фотографии… я подумала, что та ночь не так уж много для тебя значила.

– Это полная чушь. Ты была там со мной. Ты смотришь сейчас на эти снимки. Ты совершенно точно знаешь, как много значила для меня та ночь.

Я потянулась к нему, но потом остановилась. Макс выглядел по-настоящему взбешенным, и мое разочарование – им, собой, всей этой историей – вспыхнулокак спичка. Я ведь все еще помнила, как укололо в груди при виде фотографии другой женщины.

–  А что я должна была подумать?Казалось вполне логичным, что ты меня просто использовал. Все, что было между нами, давалось тебе так легко.

– Это и было легко. Влюбиться в тебя по уши было чертовски легко. Разве так не должно быть? Если я не пережил сердечных разочарований в последние годы, это не значит, что я не способен чувствовать боль. Проклятье, Сара. Последние три недели я хожу сам не свой. Да я совершенно раздавлен.

Я прижала ладонь к животу, чувствуя, как что-то рвется наружу, и пытаясь сдержать это.

– Я тоже.

Вздохнув, он уставился на носки своих туфель и замолчал. Сердце бешено билось.

– Я хочу быть с тобой, – произнесла я.

Он кивнул, но не поднял голову и не сказал ни слова.

Шагнув ближе, я поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать Макса в щеку – но дотянулась только до подбородка, потому что он не нагнулся мне навстречу.

– Макс, мне тебя не хватает. Я знаю, что слишком поспешно сделала выводы. Я просто… Я подумала…

И замолчала, потому что он оставался неподвижен, как статуя.

Не оглядываясь, я вышла из гардеробной, прошла через спальню и вернулась обратно на вечеринку.


– Я хочу домой, – сообщила я Хлое, после того как потихоньку – ну или почти потихоньку – оттащила ее в сторону, прервав разговор подруги с Беннеттом и Уиллом.

Двое мужчин смотрели на нас тем особенным взглядом, который присущ мужчинам, даже не пытающимся скрыть, чем они заняты. Все мы стояли в дальнем углу гостиной, выглядевшем в точности как комната в клубе. От воспоминаний сжималось в груди. Мне хотелось выбраться из этого платья, умыться и слопать целую упаковку мороженого с печеньем.

– Дашь нам двадцать минут? – спросила Хлоя, пристально глядя на меня. – Или ты хочешь уйти прямо сейчас?

Застонав, я обвела взглядом комнату. Макс все еще не показывался из спальни, и к его приходу мне хотелось исчезнуть. И совершенно точно не хотелось стоять там, где я стояла сейчас, вспоминая, как нежен он был со мной в клубе Джонни и каждую секунду после этого. Мне было стыдно, я была смущена и – больше того – смертельно влюблена в него. Память о том, как живо он сумел представить красоту наших фотографий, пульсировала жгучим эхом у меня в крови.

– У меня только что состоялся очень неловкий разговор с Максом. Я чувствую себя последней сволочью, а он упрям как осел – и имеет на это полное право, потому что я идиотка. Короче, я просто хочу уйти. Я возьму такси.

Уилл положил ладонь мне на руку:

– Прошу, пока не уходите.

Не удержавшись, я метнула на него яростный взгляд.

– А вы просто свинья, Уилл. Не могу поверить, что вы это сделали. Я бы убила Макса, если бы он послал кому-то мой снимок.

Уилл пристыженно кивнул.

– Я знаю.

Но мое внимание уже переключилось на то, что происходило у него за спиной. Там был вход в коридор, ведущий в спальню Макса. Хозяин дома вышел в гостиную, незамеченный мной, и стоял сейчас, опираясь о стену и прихлебывая скотч. Он смотрел прямо на меня. На лице его было то же голодное выражение, что и в первую ночь нашего знакомства, когда он наблюдал за моей пляской.

– Прости меня, – беззвучно шепнула я ему, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. – Я все испортила.

Уилл что-то говорил, но я не понимала что. Я была слишком увлечена видом Макса, облизывающего губы. А затем в его глазах вспыхнула знакомая улыбка, и он так же беззвучно шепнул мне в ответ: «Ты прекрасно выглядишь».

Уилл задал мне какой-то вопрос. Так, что он сказал?

Кивнув, я пробормотала:

– Да…

Но он, покачав головой, рассмеялся:

– Этот вопрос требует более развернутого ответа, чем «да» или «нет», дорогая Сара.

– Я…

Я попыталась сосредоточиться. Но за спиной Уилла Макс поставил стакан на стол и направился прямиком ко мне. Одернув платье, я выпрямилась, старательно изображая равнодушие.

– Не могли бы вы повторить вопрос?

– Макс идет сюда, так? – спросил Уилл, глядя на меня с нескрываемой насмешкой.

Снова кивнув, я пробормотала:

– Э-э.

Оказалось, что все это время я стояла очень близко к стене, потому что в ту же секунду оказалась прижата к ней. Губы Макса скользили по моим губам, вновь и вновь шепча мое имя. Я хотела подшутить над ним, подразнить за то, что он так неистово целует меня посреди собственной вечеринки – но облегчение накрыло меня плотным коконом, так что я просто закрыла глаза и открыла рот, позволив его языку хозяйничать там.

Макс царапнул зубами мой подбородок, присосался к шее. Поверх его плеча я видела, как все гости вдруг замолчали и в изумлении уставились на нас. Некоторые уже склонились друг к другу, обсуждая увиденное.

– Макс, – прошептала я и потянула его за волосы, чтобы он поднял голову.