А что скажут на кухне в коттедже, если он сделает такой шаг? Рут отнесется к этому спокойно. Взглянув на Шарлотту Кин, она наверняка после скажет: «Господи, за все в этой жизни надо платить». Она просто констатирует факт. А вот отец, тот будет доволен. Ведь об этом узнают все на его работе, будут обсуждать это событие во всех пивных на набережной.

А что скажет Билл Уаггетт?

Ох, да какое это имеет значение! Все равно этого не случится. Он не сделает этот шаг, просто не сможет. У него и так нормальное положение. И у Джимми дела идут неплохо, правда, могли бы идти и лучше, если бы не эти проклятые братья Питти. Но ничего, он вернет им должок, чего бы это ему ни стоило. Не проходило и дня, чтобы Рори не думал о мести, представлял себе, как будет мстить. В один прекрасный день он обретет власть, и уж тогда он покажет им… Он мог бы получить эту власть прямо сейчас, ведь деньги — это сила, та самая сила, которая необходима, чтобы покарать братьев Питти. Для этого ему надо просто сказать: «Благодарю вас, мисс Кин, я ваш». И он обретет дом, в котором не страшны никакие бури, дом, в котором полно всего.

Но что он действительно скажет? Рори знал, что его словами будут: «Простите, мисс, но из этого ничего не получится».

Странно, но Рори понимал, что впоследствии пожалеет об этих словах. В глубине души он жалел Шарлотту, и в последнее время эта жалость усилилась. Она уже много лет боролась со своим одиночеством, не желая сдаваться, поэтому и строила свои планы в отношении него.

Но почему он? Люди ее положения обычно считают таких, как он, гораздо ниже себя. Интересно, как Шарлотта стала бы оправдываться, если бы кто-то завел разговор на эту тему? Господи, да любой намек на ее связь с ним вызвал бы в городе настоящий переполох.

Рори уже замечал, что на них поглядывают с подозрением. Когда последний раз они посещали предприятие в Дареме, то зашли поесть в гостиницу. Шарлотта сама выбрала это место, как она сказала, в надежде, что ему здесь понравится: массивные дубовые столы, мясной пудинг, крепкий эль. И Рори действительно понравилось бы там… но в Дареме находилась тюрьма.

Что ж, он сделал все, что мог, старался загладить свою вину. Дал Джимми десять фунтов, послал его навестить Джона Джорджа и попросить его приехать к ним после освобождения. Однако Джимми вернулся назад с деньгами. Оказывается, Джон Джордж уже освободился, но в тюрьме не знали, куда он подался. Несколько дней Рори ожидал визита Джона Джорджа, но тот так и не появился. И тогда Рори сказал себе, что эта тема закрыта, он сделал все, что мог. И только периодические кошмарные сны, как тот, когда Джейни своим криком разбудила его, убеждали, что усилия его недостаточны и что Джон Джордж до конца дней останется незаживающей раной в его душе.

В тот день в Дареме два джентльмена из Шилдса подошли к их столику, чтобы поговорить с мисс Кин. Шарлотта представила их друг другу. Это были мистер Аллингтон и мистер Спенсер, обоих Рори знал. Аллингтон был адвокатом, а Спенсер владел бакалейными магазинами. Пятнадцать лет назад Спенсер начал с одной небольшой лавочки, а сейчас сеть его магазинов раскинулась за пределы Джарроу.

После знакомства джентльмены в разговоре так ни разу и не обратились к Рори, и только при прощании небрежно кивнули. Конечно, Рори понимал разницу между собой и этими джентльменами. Он ведь был выскочкой, так и оставшимся в их глазах сборщиком квартплаты.

И вот наступил день, когда Шарлотта Кин раскрыла карты, резко оборвав игру и выложив свои карты открытыми на стол.

Они вернулись из Ньюкасла, куда Шарлотта ездила посмотреть, как обстоят дела в литейном цехе, акции которого она намеревалась приобрести. Поездку эту она совершила вопреки совету своего консультанта. Консультант говорил Шарлотте, что литейные цеха в Тайнсайде уже не способны производить дешевую продукцию, как это было раньше. Железные дороги загубили торговлю металлом в этой части страны. Но Шарлотта объяснила Рори, что не согласна с мнением консультанта, поскольку убеждена, что людям всегда будут требоваться железные печи, ворота, ограды, кровати, сейфы и все такое прочее. Конечно, она не намеревалась конкурировать с Палмером и строить корабли, а просто хотела удовлетворять самые насущные потребности людей. Что он, Рори, думает по этому поводу?

Рори ответил искренне, как всегда, поскольку уже понял, что Шарлотта предпочитает правду, по крайней мере в большинстве случаев.

— Я согласен с мистером Харди, он знает, о чем говорит.

— А я, значит, не знаю?

— Я бы не сказал, что вы хорошо разбираетесь в торговле металлом.

— Но вы же знаете, что я много читала об этом.

— Да, знаю, но, насколько я понимаю, чтобы разбираться в этой торговле, нужно нечто большее, чем чтение книг. Практика важнее теории.

— Возможно, но практику я оставлю управляющим и рабочим, разумеется.

Рори слегка пожал плечами и улыбнулся:

— Что ж, я не скажу, что вы правы, но в конечном итоге вы ведь все равно поступите так, как захотите.

То, что Рори мог разговаривать с ней в таком тоне, свидетельствовало о том, насколько далеко они продвинулись в своих отношениях за последний год. Теперь он редко обращался к Шарлотте «мисс», и, хотя она время от времени называла его «мистер Коннор», обычно это происходило в присутствии слуг.

Что бы там слуги ни думали о сложившейся ситуации, к новому управляющему своей хозяйки они относились почтительно, что поначалу даже забавляло Рори. В другой ситуации такое отношение слуг к нему могло бы послужить темой для шуток на кухне в коттедже. На самом деле его отношения с мисс Шарлоттой Кин были одной большой шуткой. Когда-то, но не теперь. Теперь воскресенья в коттедже проходили по-другому. Рори не всегда ходил туда по воскресеньям, только когда Джимми настаивал. Рори не спрашивал себя, почему ему опостылели воскресные сборища, но он понимал, что, наверное, уже «перерос». И это было недалеко от истины, поскольку он сам признавался себе: чем больше он постигал жизнь Уэста, тем меньше ему нравились те условия, в которых он вырос.

В этот день Рори буквально затерзал себя мыслями, но так и не пришел ни к какому решению. Сегодня как раз была годовщина со дня смерти Джейни, но он не ощущал жгучей боли, хотя и не понимал почему. Наверное, следовало как-то помянуть Джейни, но что он сделал вместо этого? Поехал с хозяйкой в Ньюкасл, не отходил от нее ни на шаг, пока она ходила по цеху, обедал вместе с ней в дорогом отеле, а затем, как послушный муж, ждал, пока она ходила по магазинам. Бродил вместе с Шарлоттой по рынку, где они разглядывали скобяные товары. После этого она повела его к залу приемов, и, когда Рори поинтересовался, зачем они пришли сюда, Шарлотта, глядя на здание, промолвила печальным тоном:

— Когда-то здесь танцевала моя мама. Она мне часто рассказывала об этом. Это было лучшее время в ее жизни. Как-то раз ее пригласил один джентльмен… и они танцевали вместе весь вечер.

И когда Шарлотта повернула лицо к Рори, он шутливым тоном закончил за нее:

— А потом они поженились и жили счастливо.

— Нет, она вышла замуж за моего отца.

Какой вывод должен был сделать Рори из этой истории?

Последним пунктом их путешествия стал книжный магазин, где Шарлотта купила несколько книг.

К тому моменту, когда они прибыли на вокзал, Рори был обвешан покупками, как вьючный осел, он буквально сгибался под тяжестью всяких пакетов и коробок и благодарил Бога, что вряд ли сейчас его увидит кто-то из знакомых. В Шилдсе Шарлотта наняла кеб, и они под дождем приехали домой, где было тепло и уютно.

— Ох, хорошо дома, правда? — Шарлотта спустилась в гостиную из своей комнаты, было видно, что она поправила там прическу и слегка попудрилась. — А на улице жуткая погода. Вам надо что-нибудь поесть, перед тем как идти домой. Кстати, мистер Тэйлор принес деньги?

— Да, я проверил, там все в порядке. — Теперь уже не Рори, а мистер Тэйлор каждый вечер приносил деньги.

— Так вы останетесь на ужин?

Рори слегка замялся:

— Да, спасибо.

— Очень хорошо. — Шарлотта улыбнулась и откинула прядь волос со лба. Затем она присела на краешек дивана и наклонилась к Рори. — Что вы так напряжены? Прошу вас, расслабьтесь… чувствуйте себя как дома.

Рори откинулся на спинку кресла и улыбнулся, но улыбка получилась грустной. Внимательно посмотрев на него, Шарлотта промолвила низким, проникновенным тоном:

— А можно я буду называть вас по имени?

Рори ничего не ответил, только уставился на нее немигающим взглядом.

Шарлотта опустила взгляд на свои ладони, лежавшие на коленях.

— Понимаете… я хочу сегодня поговорить с вами… о чем-то очень важном, если вы уделите мне время после ужина. Кстати, об ужине. Будьте добры, позвоните в колокольчик.

Рори медленно поднялся с кресла, взял с каминной полки колокольчик и позвонил. Когда появилась служанка, Шарлотта сказала:

— Джесси, мистер Коннор останется ужинать. Когда будет готов ужин?

— Уже… готов, мисс, но… — служанка бросила взгляд в сторону Рори, — минут через пять.

— Очень хорошо, Джесси, спасибо.

Когда дверь за служанкой закрылась, Шарлотта спросила:

— Вы курите? Я никогда не видела вас курящим.

— Бывает, вечером выкуриваю сигарету.

— Мой отец никогда не курил, а мне нравится запах табака. Да… о вашем имени. Что означает «Р»… Роберт?

— Нет, Рори.

— Рори. А как оно звучит уменьшительно?

— Даже не знаю. Меня всегда называли Рори.

— Рори, — повторила Шарлотта. — Мне нравится. А меня, как вы знаете, зовут Шарлотта. Отец как-то сказал, что это очень подходящее для меня имя. Он был злым человеком, и довольно противным.

На это Рори ничего не мог сказать. Его настолько удивила откровенность Шарлотты, что он просто сидел, уставившись на нее.

— Не хотите подняться наверх и умыться с дороги? — предложила Шарлотта.

Рори заморгал, облизнул губы и вскочил с кресла.

— Да-да, спасибо.

— Третья дверь справа от лестницы.

Рори кивнул, вышел из гостиной, прошел через холл и поднялся по лестнице. Закрыв за собой дверь ванной, он замер от изумления. Длинная, просторная ванна на декоративных ножках, два сверкающих медных крана, полочка, а на ней куча всяких разноцветных бутылочек и коробочек. Слева от ванны раковина, а еще левее вешалка с несколькими белоснежными полотенцами. В противоположной стене имелась дверь, и когда Рори медленно распахнул ее — взору его предстал фарфоровый унитаз, слишком чистый и сияющий, чтобы быть использованным по назначению.

Вымыв руки, но не из соображений гигиены, а чтобы посмотреть, как из кранов течет в раковину вода, Рори задумался. Ну и дурак же я. Просто тупица. Я могу пользоваться всем этим каждый день. Могу каждый день есть внизу в столовой. Могу каждый день сидеть в гостиной и курить. И могу спать здесь, наверху, в одной из комнат каждую… Оборвав поток мыслей, Рори вытер руки, еще раз оглядел ванную и спустился вниз.


После ужина они снова сидели в гостиной.

Все время за ужином Рори практически молчал, говорила главным образом Шарлотта, даже сама отвечала на собственные вопросы. И вот теперь, когда они вернулись в гостиную, игра подошла к концу, карты открыто легли на стол.

Рори было жаль Шарлотту, он видел по ее лицу и поведению, что она тоже находится в затруднительном положении, поэтому ему искренне хотелось помочь ей, если это в его силах, достойно выбраться из этого положения.

Глядя прямо перед собой на портрет деда над каминной полкой, Шарлотта сказала:

— Я… я на самом деле не знаю, как начать, но нам надо все прояснить. Вы ведь заинтересованы в этом не меньше, чем я, не так ли? — Она повернула голову к Рори, а он снова с сожалением подумал, что не в силах смотреть ей прямо в глаза. Он опустил взгляд на сцепленные пальцы рук. Голос Шарлотты звучал тихо, чуть сильнее шепота. — Я поставила вас в очень щекотливое положение. И я это понимаю. Даже если бы вы испытывали желание поставить передо мной определенный вопрос, в данных обстоятельствах вы просто не осмелились бы сделать это. Но позвольте мне кое-что сказать вам. Я понимаю, что у вас нет желания поставить передо мной этот вопрос. И если вы согласитесь на мое предложение, у меня не будет иллюзий, что виной этому моя привлекательность. Однако мое предложение может принести вам определенные преимущества.

Рори вскинул голову:

— Мне не нужны преимущества, полученные таким путем.

— Что ж, спасибо и на этом. — Шарлотта покорно склонила голову.

— Не поймите меня неправильно, — торопливо промолвил Рори, — я хотел сказать… — Он покачал головой и закусил губу, понимая, что не сможет ничего объяснить.