Бренда Джойс - Преследование

Его пристальный взгляд медленно скользил по ее лицу.

— Вы не обязаны строить Рим за один день.

Когда он так смотрел на ее рот — словно думал о чем-то запретном, — ей трудно было мыслить ясно.

— Вас и ваших сыновей нужно хотя бы накормить.

— Мы это уладим.

— Я прекрасно готовлю.

Глаза Гренвилла изумленно округлились. Поднявшись, он так резко поставил бокал на стол, что красное вино выплеснулось через край.

— Об этом не может быть и речи!

Почему Гренвилл так не хочет, чтобы она готовила для него и его детей?

— Гренвилл, вы должны что-то есть. На рассвете я отправлю служанку за свежими яйцами и хлебом. Я могу приготовить превосходную яичницу с колбасой…

— Об этом не может быть и речи! — повторил он так, словно эта идея привела его в ужас.

Амелия прижала бокал к груди. Гренвилл пробежал взглядом по ее рукам — ее груди — и поднял глаза.

— Амелия, вы — не обычная служанка. И я не хочу обращаться с вами так, словно вы действительно ею являетесь. Вы можете лишь проконтролировать приготовление завтрака — и ланча, и ужина. А если ни одна из служанок не сможет с этим справиться, мы отправимся поесть в отель «Сент-Джеймс», — тоном не терпящим возражений постановил Гренвилл.

Амелия подумала, должна ли она чувствовать себя польщенной.

— Я действительно могу приготовить все сама, но я вижу, что вы уже все решили.

— Решил. — Он пристально взглянул на нее. — И поскольку вы — и моя гостья, и моя служащая, вы будете делать то, что я пожелаю.

Амелия испытывала настойчивое желание напомнить Гренвиллу о том, что она не могла быть одновременно его гостьей и его экономкой, точно так же, как не могла быть его другом и служащей. Но Гренвилл выразился предельно ясно — он собирался установить правила их отношений.

— Ладно, я согласна. В любом случае завтра будет трудный день. Я ценю то, что вы не ожидаете, будто я и правда смогу построить Рим за один день. И все-таки я собираюсь попробовать.

Он не улыбнулся в ответ на ее замечание.

Амелия облизнула пересохшие губы.

— С вами все в порядке? Что-то не так? Я попыталась пошутить.

Гренвилл взял свой бокал и стал медленно расхаживать по комнате.

— Завтра я не смогу взять мальчиков на прогулку. У меня много дел, — сказал он.

— Тогда я найду время, чтобы сделать это. Саймон… — она замялась, собираясь с духом, — вас что-то беспокоит?

Он обернулся к ней, его глаза удивленно распахнулись.

— Теперь вы называете меня Саймоном?

Амелия задрожала.

— В таком случае Гренвилл. Я чувствую, что-то не в порядке, хотя это может мне лишь казаться. Если что-то и в самом деле не так, мне хотелось бы помочь…

— Разумеется, вы хотели бы помочь. — Его взгляд стал твердым. — Надеюсь, я не совершил ошибку, Амелия, когда попросил вас присоединиться к нам здесь, в Лондоне.

Он жалеет об этом, ошеломленно подумала Амелия.

— Я знаю, что ситуация щекотливая, но дети нуждаются во мне. Я рада помочь. Я рада быть здесь. Даже если вы не попросили бы меня стать вашей экономкой, я сделала бы все, что в моих силах, чтобы помочь вам и детям.

Гренвилл надолго погрузился в молчание, потом произнес:

— Ваша решимость — ваша способность к состраданию — ваша преданность — все это поражает меня.

— Со временем мы привыкнем к нашим новым отношениям, — промолвила Амелия, все еще не веря самой себе.

Он вскинул бровь, явно выражая скепсис. Потом осушил свой бокал.

— Я бы не хотел втягивать вас в свою жизнь. Вы заслуживаете большего.

Его слова удивили Амелию.

— Но я хочу быть здесь. В противном случае я отклонила бы ваше предложение.

— Надеюсь, вы никогда не пожалеете о решении, которое приняли.

— Вы приводите меня в замешательство, — вырвалось у нее. — Я знаю, что вы — в трауре, Саймон, но иногда невольно задаюсь вопросом: только ли смерть леди Гренвилл так вас волнует?

Он ничего не ответил, Амелия напряженно подождала, но решила продолжить:

— Вчера вечером я поняла, что вас что-то беспокоит. Я думала, это из-за мальчиков. Но вы очень спешили, стараясь как можно быстрее вернуться в город. И выражение вашего лица… оно было таким зловещим. Что вас так волнует?

— Прошу прощения, если напугал вас. — На его лице появилась натянутая улыбка. — Никаких проблем, все в порядке. Я подавлен, только и всего. — Он поставил бокал и подошел к письменному столу.

Амелия во все глаза смотрела на Гренвилла, желая, чтобы он был с ней абсолютно честен.

— Совсем забыл! Вы ведь спустились вниз не для того, чтобы насладиться моей компанией, а за письменными принадлежностями.

Стоило Гренвиллу открыть ящик письменного стола, как что-то стукнуло — дважды и совершенно неожиданно. Потом стук раздался снова.

Амелия предположила, что это ставня стучит о стену дома. Но Гренвилл вдруг выхватил из ящика пистолет.

— Что вы делаете? — вскричала Амелия, потрясенная происходящим.

Гренвилл взглянул на нее, его глаза горели ярким пламенем. На лице застыло яростное выражение.

— Оставайтесь здесь!

Задыхаясь от волнения, она побежала за ним к порогу комнаты.

— Саймон!

— Кто-то у двери, — бросил ей Гренвилл, и на его лице мелькнула суровая решимость. — Оставайтесь здесь, я сказал!

— Саймон — это ставня! — вскричала Амелия.

— Ни шагу из этой комнаты! — Метнув в нее устрашающий взгляд, он бросился в коридор.

Амелия была ошарашена. Она-то не сомневалась, что этот звук издавала расшатавшаяся ставня. А даже если бы кто-нибудь и оказался у двери в полночь, так только сосед, попавший в беду. Она кинулась за Саймоном в коридор, а оттуда — в вестибюль.

Входная дверь была открыта. На пороге стоял Саймон, сжимая пистолет и напряженно вглядываясь в темную пасмурную ночь. Внезапно он рывком захлопнул дверь и тут же запер ее. Потом обернулся. Их взгляды встретились.

— Вы были правы.

Амелия увидела пот, струившийся по его лицу. А еще заметила, что Гренвилл дрожит.

Амелия подошла к нему.

— С вами все в порядке? — тихо спросила она.

Гренвилл ее не слышал. В его глазах застыло отсутствующее выражение.

— Саймон!

Она сжала его руку.

Гренвилл резко дернулся и взглянул на нее. Отстраненное выражение исчезло.

— Я ведь сказал, чтобы вы оставались в кабинете, — яростно закричал он.

Ошеломленная увиденным, Амелия во все глаза смотрела на него.

— Кого вы ожидали увидеть в такой час?

Его лицо мучительно напряглось.

— Никого, — сказал Гренвилл после долгой паузы.

И Амелия поняла, что он лжет.

Амелия закрыла ящик под большим столом в центре кухни. — А еще нам нужен лук, — сказала она горничной, стройной девушке с веснушками и рыжими волосами.

Джейн кивнула, но даже не шелохнулась, чтобы надеть свою накидку и уйти.

Амелия только что дала ей внушительный список продуктов, которые требовались, чтобы приготовить завтрак для Гренвилла и его сыновей. Амелия не собиралась готовить им еду. Она не видела смысла в том, чтобы противоречить Гренвиллу, особенно когда вопрос представлялся таким ничтожным. Тетя Джейн должна была прийти в самое ближайшее время; она превосходно готовила — или так, по крайней мере, утверждала горничная — и горела желанием помочь в этих непростых обстоятельствах.

— И пожалуйста, поторопитесь. Уже почти семь, — добавила Амелия, начиная терять терпение. Когда Джейн стала медленно натягивать свою шерстяную накидку, Амелия не выдержала: — А ну-ка, быстро!

Джейн вздрогнула и пулей вылетела из кухни.

Амелия глубоко вздохнула. Горничная была очень застенчивой и, возможно, недалекой. Оставалось только надеяться, что остальные слуги будут работать с большим энтузиазмом. Заметив пятнышко на кухонном столе, она взяла тряпку и вытерла его. Несмотря на то что стол использовали для приготовления пищи и чистки кастрюль, сковородок и столовой посуды, дубовая поверхность была до блеска отполирована. Впрочем, все поверхности на кухне — от плиты до духового шкафа и раковины — были безупречно чистыми.

Кухонные помещения поражали необъятными размерами и могли похвастать всевозможными приспособлениями. Женщина всегда может сказать о состоянии домашнего хозяйства по кухне. Увиденное обрадовало и впечатлило Амелию.

Она узнала, что Ламберт-Холл был частью приданого леди Гренвилл. Можно было не спрашивать, чтобы понять: Гренвилл не занимался обустройством кухни. Эта комната, как и все ее оснащение, была обустроена его женой.

Вдобавок ко всему в кухне была дверь, которая вела на улицу, что было очень удобно для доставки корреспонденции и выгрузки продуктов. Джейн оставила дверь приоткрытой, и Амелия, подойдя, чтобы захлопнуть ее, бросила взгляд на безлюдную лондонскую улицу. Единственная карета катилась по мостовой, по сторонам которой были высажены деревья. Амелия посмотрела на прекрасные большие дома с тенистыми подъездными дорожками. Что и говорить, это был по-настоящему роскошный район.

Ламберт-Холл занимал большую часть квартала. Сады образовывали что-то вроде внутреннего двора, вокруг которого в форме подковы располагался дом. Сейчас было очень рано, но Амелия находилась на ногах с пяти часов. Она исследовала дом по возможности тщательно, так как действовать нужно было в большой спешке, ведь у нее был огромный список неотложных дел. Наверху, на третьем этаже, в том крыле дома, где она провела прошлую ночь, Амелия обнаружила спальные помещения для слуг. Комнаты, принадлежавшие синьору Барелли, миссис Мердок и остальным служащим, были убраны и проветрены другой горничной.

Кроме того, Амелия наткнулась на три гостиные внизу, в центральной части дома. В западном крыле располагались музыкальная комната и бальный зал, в восточном — столовая и библиотека. Каждая из комнат была великолепно обставлена. Здесь было бы удобно даже членам королевской семьи.

Единственными комнатами, которые Амелии не удалось осмотреть, оказались покои Гренвилла и его сыновей. Семейные комнаты занимали весь второй этаж западного крыла. Амелия решила, что ноги ее там не будет.

А еще она запретила себе думать о разговоре, который состоялся у них прошлой ночью, о том, как они вместе пили вино, — и, разумеется, о странной реакции Гренвилла на стук. У нее просто не было времени беспокоиться о заряженном пистолете, который Саймон держал в своем столе, ожидая, очевидно, вторжения какого-то опасного злоумышленника.

Гренвилл и мальчики по-прежнему спали, но Амелия предположила, что они встанут совсем скоро.

Амелия уже накрыла обеденный стол, но еще раз вышла из кухни, чтобы в последний раз внимательно проверить сервировку.

Столовая представляла собой длинный зал с бледно-голубыми стенами и портьерами из темно-золотистой камчатной ткани. Потолок украшала хрустальная люстра. За столом могли разместиться две дюжины гостей. Вдоль стола располагались изящные стулья цвета слоновой кости с искусно украшенными завитками спинками и обитыми сине-золотистой материей сиденьями.

Амелия застелила стол льняной скатертью с золотыми полосками, поставила уотерфордский хрусталь, разложила позолоченные столовые приборы. На середину стола она поставила прекрасный букет белых роз и лилий из оранжереи, находящейся позади садов.

«Гренвилл будет доволен», — с улыбкой подумала Амелия.

И вдруг ее внимание привлекло мимолетное движение снаружи дома.

Амелия метнулась к окну. Какой-то человек шел по саду.

Незнакомец, очевидно, только что проник сюда с улицы — и приближался к дому!

На какое-то мгновение Амелия застыла на месте, наблюдая. Мысли лихорадочно заметались у нее в сознании. Неужели ворота не были заперты? И оставались открытыми, так что любой мог войти внутрь? Этот человек самовольно проник на чужую территорию? Амелия представить себе не могла, с какой стати кто-то мог оказаться в саду.

Она успела заметить, что мужчина был высоким и худым, в белом парике. Он был одет в ярко-синий сюртук, бриджи и белые чулки.

И этот человек совершенно определенно спешил к дому!

— Гарольд! — закричала Амелия, пулей вылетая из столовой.

Она вбежала в кабинет, направившись прямо к столу Гренвилла. Пистолет лежал в ящике, как и прошлой ночью.

— Мисс Грейстоун?

Она обернулась на голос Гарольда. Это был молодой человек лет восемнадцати, который занимался самой разнообразной работой по дому и помогал на кухне.

— Вы видели Сент-Джаста? Кто-то в саду — мне кажется, какой-то незнакомец собирается прокрасться в дом!