Бренда Джойс - Преследование

Саймон вошел в таверну, и до него донеслось из кухни громыхание кастрюль и звяканье тарелок. Слуги не обратили на Саймона никакого внимания, только взглянули вскользь, пока он пересекал кухню. Расположенный за кухней зал был маленьким, узким и плохо освещенным. Проходя через него, Саймон слышал доносившиеся из общей комнаты сиплые голоса собравшихся завсегдатаев заведения.

Скрывшись в полумраке коридора, он остановился на пороге общего зала, внимательно рассматривая толпу. В комнате находились примерно две дюжины мужчин, пять-шесть официанток и проститутки. Даже не потрудившись взглянуть на женщин, он пробежал глазами по мужчинам и выделил четверых.

Эти четверо были джентльменами определенного рода. Саймон уставился на грузного седовласого человека, который пил ром или виски, зажимая в углу едва одетую официантку с пышными формами. Мужчина явно был пьян. Саймон тут же отказался и от этой кандидатуры.

Другой господин, в бледно-голубом сюртуке и белом парике, тоже казался изрядно выпившим. Саймон перевел взгляд на третьего джентльмена, который очень внимательно играл в карты с четвертым. Он изучал этих мужчин некоторое время, но оба были так поглощены игрой в покер, что ни один из них не поднял глаз от карт.

Саймон снова внимательно посмотрел на крупного седого мужчину. Тот был пьян до такой степени, что казалось, вот-вот упадет.

И тут Саймон почувствовал, что за ним кто-то следит. Он тут же скользнул взглядом по человеку в белом парике и бледно-голубом сюртуке. Джентльмен продолжал невозмутимо пить свой эль, но Саймон почти не сомневался, что он заметил его пристальный взгляд.

Саймон сделал шаг назад и скрылся в тени, не отрывая глаз от подозрительного господина. Тот теперь почти повернулся к нему спиной, наблюдая за играющими в покер джентльменами. Но перед тем как он сделал это, Саймон успел заметить бледный цвет лица мужчины и его крючковатый нос. Заметил — и застыл на месте, потрясенный.

Неужели это был Эдмунд Дюк?

Дюк, сотрудник Уиндхэма?

Саймон глубоко вдохнул, убежденный, что смотрит именно на Дюка, который, как и он сам, изменил внешность.

Уиндхэм занимал пост военного министра. В военном ведомстве действовал «крот». Педжет сказал, что тайный агент неприятеля работал в тесном контакте с Уиндхэмом.

Неужели Дюк может быть «кротом»? Дюк был Марселем?

Или Дюк был одним из людей Уорлока? И Уорлок послал Дюка шпионить за Гренвиллом?

Саймон не знал ответа ни на один из этих вопросов. Но он повернулся и бросился вниз по коридору, проскочил кухню и оказался на улице.

— Эй, парень! Приведи моего коня! — крикнул Саймон.

И секунду спустя он уже скакал прочь, обливаясь потом.

Амелия замерла, как изваяние. Она не могла сказать, когда именно прокралась в покои Гренвилла, но это было вскоре после того, как он ускользнул из дому, изменив внешность. С тех пор Амелия никак не могла обрести способность дышать ровно и спокойно.

И мысли не переставали лихорадочно метаться в ее сознании.

Она задрожала, кутаясь в шерстяную шаль. Почему Саймон ушел из дому в таком странном виде? Боже праведный, она едва узнала его!

Кресло, на котором сидела Амелия, было развернуто лицом к двери, ведущей в покои Гренвилла, — двери, в которую он должен был рано или поздно войти. Огонь ярко горел в камине слева от Амелии, в остальном же гостиная — и спальня Гренвилла — скрывались в темноте. На каминной полке стояли позолоченные часы с белым циферблатом. Чтобы различить время, Амелии стоило лишь немного повернуть голову.

Было уже почти полвторого ночи.

Весь прошлый час она прокручивала в голове поведение Гренвилла. Амелия продолжала обдумывать тот факт, что Саймон никогда не жил дома с семьей. Он утверждал, что часто бывает на севере страны, но никто и никогда не знал наверняка, где он находится, даже леди Гренвилл.

Амелия так боялась, что он впутался в какие-то военные игры…

Разве Джулианна не говорила ей, что французские шпионы рыскали по городу? Неужели Саймон пытался попасть в эти круги? Он был достаточно известен, но сегодня ночью никто не смог бы его узнать!

Амелия молилась, чтобы была какая-то иная причина, по которой Гренвилл так странно ускользнул ночью из дому. Она не уставала напоминать себе, что Саймон казался совершенно безразличным к тому, что творится на войне. Если он был частью шпионской сети Уорлока, размышляла она, тогда можно было только восхищаться его актерскими талантами. И это объяснило бы многое. Ночные кошмары, его упоминания о смерти, эти душераздирающие крики о Жорже Дантоне…

Амелия почувствовала, как к глазам подступили слезы. О, почему, Саймон, почему? Ей хотелось плакать. Он очень сильно изменился, он стал таким мрачным, а еще он боялся чего-то или кого-то… Если бы Гренвилл шпионил в пользу своей страны — а Амелия была не настолько глупа, чтобы не рассматривать этот весьма вероятный вариант, — тогда ему, безусловно, грозила некая опасность.

«Они пришли за мной…»

Амелия знала, что никогда не сможет забыть эту резкую, полную боли фразу, вырвавшуюся у него посреди ночного кошмара.

Амелия наконец-то смогла пошевелиться. И вытерла слезы рукавом. Нет, она явно опережала события, ставя телегу впереди лошади. Оставалась слабая надежда на то, что его странный облик объяснялся как-то иначе — например, Гренвиллу вздумалось отправиться в публичный дом или игорный зал. Существовало немало сомнительных мест, которые граф Сент-Джастский мог пожелать посетить, не будучи узнанным. Но Амелия всерьез сомневалась, что он стал бы пользоваться услугами проститутки. Не верила она и тому, что Саймон играл в азартные игры. А еще Амелия проверила ящик его письменного стола. Пистолет исчез. Гренвилл взял оружие с собой.

Ну в самом деле, разве он захватил бы пистолет, отправляясь в игорный зал? Она так не думала!

Кроме того, Амелия знала, что Джон не слег с простудой, как утверждал Саймон. Гренвилл, очевидно, хотел на время избавиться от нее. Тревога за сына была лишь уловкой Гренвилла, чтобы отправить ее наверх, убрать со своего пути, позволив ему спокойно ускользнуть в ночь.

Амелия задрожала от гнева. Но главным образом ею владел страх.

Как он мог подвергнуть детей такой опасности?

В прошлом году радикалы угрожали причинить вред ей и маме, если Джулианна не сделает то, что они хотят. У мужчин не существовало понятия чести — во всяком случае, сейчас, когда шла война. Если Саймон завяз в этом кошмаре войны и революции, жизни его детей были поставлены под удар. Амелия даже представить себе не могла, чем он занимался сейчас, в такой час в таком виде. Но она твердо намеревалась это выяснить. Она имела полное право вытрясти из него правду, когда он вернется. В конце концов, она отвечала за детей!

Если Саймон просто играл всю ночь напролет, ему придется честно в этом признаться, решила Амелия. Но она точно знала, что он не был с другой женщиной, тем более с проституткой. Он не поступил бы так с ней…

Амелия почувствовала, как затекли лодыжки, и поменяла положение. Скоро она спустится вниз, в кабинет, — только чтобы убедиться, что он еще не вернулся и не спрятался в своем обычном убежище. Идти спать она не собиралась. Впрочем, Саймон ушел всего час назад, и Амелия сомневалась, что он вернется в ближайшее время.

И вдруг, к своему удивлению, она услышала скрип половиц в коридоре. Амелия напряженно замерла, будто вросла в кресло, и, напрягая зрение, уставилась на закрытую дверь.

Саймон не мог вернуться так быстро, ведь правда?

Теперь она жалела, что не прихватила с собой пистолет, который Саймон держал в тумбочке у кровати. Сердце отчаянно заколотилось, страх буквально парализовал ее, стоило ей понять, что кто-то остановился напротив гостиной, по другую сторону двери. Амелия услышала, как поворачивается дверная ручка. Дверь скрипнула. Потом открылась, и какой-то человек вошел в комнату.

Амелия тут же узнала Саймона.

Он уже не прятался под странной одеждой. Его распущенные волосы спускались к плечам. Черный сюртук исчез. Не было ни пшеничного, с золотистым оттенком парика, ни белого цвета лица. Саймон закрыл дверь и направился в глубь гостиной, не замечая Амелию.

Ее сердце неистово стучало. Легче не стало, напряжение только усилилось, сковав все тело.

— Саймон…

Он резко остановился и обернулся к ней, даже в темноте было видно, как округлились его глаза.

— Вас не было так долго… — протянула Амелия. Она сомневалась, что смогла бы удержаться на ногах, поэтому даже не попыталась встать. У нее перехватило горло. Страх накрыл ее с головой.

Последовала долгая, мучительная пауза.

— Я так понимаю, вы ждете меня?

Как спокойно звучал его голос! Опершись на подлокотники кресла, Амелия с трудом поднялась. В лодыжках покалывало. А сердце сейчас колотилось еще сильнее.

— Я не ожидала, что вы вернетесь так поздно — или мне стоит сказать «так рано»?

Саймон медленно улыбнулся, скользнув непристойным взглядом по ее телу.

— Амелия, неужели вы думаете, что это разумно — встречаться со мной лицом к лицу ночью в моих личных комнатах?

— Вы меня не испугаете. Точнее говоря, я уже испугана, но я знаю вас достаточно хорошо. Я понимаю, что вы думаете смутить меня, рассматривая вот так бесстыдно.

— Думаю, вам стоит еще раз подумать, прежде чем затевать сейчас этот разговор, — все так же невозмутимо заметил он.

— Где вы были, Саймон? Куда делся ваш парик?

— Вы ведете себя как жена, а не как экономка. Не уверен, что у меня есть хоть малейшее желание отчитываться перед вами, — твердо стоял он на своем.

— Я беспокоюсь о ваших детях.

— Мой отъезд никак не связан с моими детьми.

— И все же, если им грозит какая-то опасность, я должна это знать! — неожиданно для себя самой повысила голос Амелия. И удивилась, осознав, как резко это прозвучало.

Саймон снова расплылся в улыбке.

— Я вышел прогуляться, пропустить стаканчик-другой, а вы пришли к выводу, что мои дети — в опасности? Мне кажется, теперь вы прикрываетесь ими, чтобы иметь возможность следить за мной?

Как же ей хотелось влепить ему пощечину!

— Не смейте передергивать! — закричала Амелия. — Я прекрасно видела, как вы уходили, а вы видели меня. Я видела ваш причудливый маскарад. Где же ваш рыжий парик, Саймон? Где черный сюртук?

— Что ж, ваша взяла! — грубо бросил он. — Сегодня ночью я отправился немного развлечься. Я был в игорном зале, немного выпил. А переоделся я потому, что не испытывал ни малейшего желания давать дюжине знакомых, на которых мне совершенно плевать, повод притворяться, будто они переживают о смерти леди Гренвилл!

— Я хочу вам верить, — воскликнула Амелия, — но вы взяли с собой пистолет! Я проверяла ваш стол.

Она почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

— В столь поздний час по улицам Лондона блуждают грабители! — огрызнулся Саймон. — Я не собираюсь с вами спорить. Повторяю, я отправился немного выпить. Да, я немного изменил внешность, но исключительно для того, о чем только что сказал, — вот и все. Независимо от того, что вы там себе придумали, я советую вам остановиться.

Амелия решительно бросилась к нему, и большим пальцем стерла пятно белой краски с его щеки.

— Вы воспользовались асбестом?

Саймон схватил ее за запястье.

— А вы заметили, что мы одни в моих покоях и сейчас темно и поздно?

Дыхание Амелии участилось.

— Чем вы занимаетесь, Саймон? Где вы были? Почему уходите из дому в таком странном наряде? И с какой стати решили отвлечь мое внимание, утверждая, будто Джон заболел? Вы что — шпион?

Паника наполнила ее душу.

Помрачнев, Гренвилл в упор взглянул на нее:

— Я не обязан докладывать о каждом своем шаге, Амелия, ни вам, ни другим — ни сейчас, ни когда бы то ни было. Советую вам смириться с тем, что я сказал, пока я на самом деле не рассердился.

И он отпустил ее руку.

— Когда вы сблизились с Уорлоком? Десять лет назад вы даже не упоминали о нем! Помнится, вы рассказывали мне, что попросили Уорлока присмотреть за мальчиками, пока вы находились на севере. Но вы ведь действительно были на севере, Саймон?

Слезы потекли по ее щекам.

— Вам стоит покинуть мою спальню, отправиться в свою постель и забыть о том, что произошло этой ночью. — И его голос стал резким. Саймон по-прежнему не отрывал взгляда от лица Амелии.

— Вы накрасили губы. Вы выглядели форменным посмешищем! Вы никогда не показались бы на людях в таком виде, если, разумеется, вас не вынудили к этому обстоятельства! — в отчаянии вскричала она.

Гренвилл резко отмахнулся от нее: