— Привет, мама.

— Привет, Джесси. Как работа?

— Все хорошо. Ты нашла что-нибудь для ланча?

— Конечно. Я перекусила твоим оставшимся ужином со вчерашнего вечера. Хорошая курочка с великолепным арахисовым соусом. Ты же готовила все это не только для себя, правда?

Моя мама — детектив. Я предпочла не отвечать и вместо этого сама задала вопрос:

— Тебе достаточно комнаты для твоих вещей в гардеробе и самого шкафа?

— Да, малышка. Ты не должна беспокоиться обо мне, я буду в полном порядке. О, я положила твое белье в сушку. Просто легкий ужин, и она уже стирает свои простыни.

— Мама, не начинай.

Она надула свою нижнюю губу и сказала:

— Не понимаю, почему ты не хочешь мне рассказывать.

— Про что, мама? Нет ничего такого, о чем нужно говорить.

— Я тоже женщина. И знаю признаки присутствия мужчины рядом. Почему просто не рассказать о нем. Почему ты его скрываешь?

— Я никого не прячу, мам. Давай забудем это, ладно?

Я пошла на кухню, чтобы найти, чем себя покормить. Мама меня преследовала, и я чувствовала ее прожигающий взгляд на затылке. И все-таки взорвалась.

— Брось это! Мне двадцать три! И вдруг ты хочешь быть мамой, и мне нужно догадываться, как строить отношения с тобой? У меня нет опыта в этом.

— Что ты имеешь в виду? Почему ты кричишь на меня?

Тяжело выдыхая, я сказала:

— Прости. Я не должна была кричать на тебя... но тебе необходимо просто отпустить это все.

— Надо же! Ты даже не рассматриваешь возможность звонка Джастину, пока спишь с другим мужчиной, которого прячешь.

— Боже, все, хватит! Я не такая, как ты, понятно? Совсем не такая! И если тебе так интересно, это не катастрофа. Я всю жизнь работала над тем, чтобы этого не случилось. Ты последний человек, на которого я хотела бы быть хоть каплю похожей. Ты всегда была одержима мужчинами. Ты думаешь, что хорошей внешности достаточно и не обязательно работать... и ты наркозависима! Так что нет, у меня нет опыта общения с хорошей матерью... таких отношений, где ты хочешь поговорить о чем-то. Ты была ужасной матерью временами, и я не понимаю, почему я не возненавидела тебя за все то!

Я настолько увлеклась своими дебатами, что не заметила, что мама утопала в слезах. Это не могло значить то, что было на самом деле. Моя мама была королевой драмы и к тому же наркоманкой, она могла включать и выключать эмоции, пока все не сбросят шляпы к ее ногам.

Она не вымолвила ни слова. Вместо этого она развернулась и вышла. Я проследила за ней, окунувшись в чувство вины после всех ужасно высказанных ей слов... даже, если это и было правдой.

— Мама, — прокричала ей вслед.

Она полностью проигнорировала меня и спряталась в ванной. Как только я подошла к двери, она хлопнула ей перед моим носом и закрыла ее на замок.

— О, господи, мама... ты серьезно? Это совсем не зрело для тебя. Если ты и правда разозлилась на меня, выйди и скажи это в лицо.

Ни одного звука не вышло из ванной. Я дотянулась до ручки, чтобы повернуть, но она действительно была заперта.

— Да, ладно, мама. Не будь смешной. Извини, что обидела твои чувства, хорошо?

— Пфр!

Я закатила глаза. Все равно она меня не видела.

— Мам, это и правда смешно. Ты поступаешь, словно маленький ребенок!

— Дай догадаться, у меня есть предыстория для этого, — сказала она. — Может именно это и делает меня такой ужасной матерью! Я не принимала ни одной таблетки в течение месяца, и так как тебя не было по близости, ты не имеешь ни малейшего понятия, насколько это было тяжело для меня! Я только что потеряла единственного близкого человека во всем мире, кроме тебя, которая, как мне думалось, беспокоится обо мне, и сейчас ты выговариваешь, какой плохой матерью я была...

Боже, она была виртуозна в вызывании чувства вины. Острая боль пронзила мою грудь, и я поняла, что она снова выиграла. Это было основной причиной моего молчания в наших спорах. Она всегда выходила победителем.

— Мам.

Теперь мой тон был менее враждебным, извиняющимся. Я очень на это надеялась.

— Прости меня. Ты права. У меня просто был неудачный день. Я не хотела сказать ничего плохого.

— Слова причиняют больше боли, чем пощечина, — тихо сказала она.

— Я знаю, мне действительно очень стыдно. Пожалуйста, выходи и поговори со мной.

Прежде чем она успела выйти, мой телефон зазвонил.

— Наконец-то! Мам, мне нужно ответить, я жду звонка... по работе, — солгала я. — Сейчас вернусь.

Я забежала в гостиную и схватила телефон. Это был Пол.

— Привет! Ты в порядке? Мари в порядке?

— Можешь встретиться со мной на берегу озера, где мы плавали с тобой в тот день?

— Да... конечно. Все в порядке? Что случилось?

— Я буду ждать тебя возле озера через пятнадцать минут. Встретимся там, хорошо? Я все тебе объясню там. И Джесси...

— Да?

— Пожалуйста, будь осторожнее, чтобы за тобой не было слежки, ладно? У Митча была коричневая четырёхдверная машина... но он может и сменить ее. Если почувствуешь преследование, не приезжай.

— Хорошо, но...

Прежде чем я могла что-либо сказать, звонок оборвался. Появилось ощущение, что я стала героиней шпионского романа.

Только тогда я услышала, что дверь в ванной открылась. Я подошла к маме, посмотрела ей в лицо и стала вспоминать все хорошее, что была в моей жизни... его было достаточно.

— Мне, действительно, жаль, мама. Я люблю тебя. Спасибо за все, что ты делала для меня. Спасибо, что ты моя мама.

Она снова заливалась слезами и бросилась ко мне в объятия.

— Я тоже тебя люблю.

— Хорошо, — ответила я ей с улыбкой. — Мне нужно встретиться с клиентом, но я скоро вернусь, и мы подумаем об ужине, ладно?

— Хорошо, — сказала она, улыбаясь мне.


***


Я вышла наружу и оглядела парковку возле моего жилого комплекса. Никаких коричневых машин не попалось на глаза. Вспоминая слова Пола, я подошла к своей машине и еще раз хорошенько изучила каждый автомобиль на парковке, есть ли кто внутри, пока не убедилась, что они все пустые. Только в одной сидела девушка с малышом, а в другой подросток разговаривал по телефону. Никто из них не выглядел, как Митч или как полицейский. Я так же оборачивалась по сторонам, когда уже ехала в машине к нашему озеру. Я даже замедлила скорость возле поворота к спортивному залу, чтобы, если кто меня преследовал, не догадался о моем маршруте. Ехавшие за мной водители только раздражались моими маневрами, но никто не выглядел заинтересованным. Я нашла удобное местечко недалеко от тропинки к озеру, и остальной путь продолжила пешком. Пола еще не было на месте.

Я стояла и смотрела на озеро, прокручивая различные варианты дальнейшего сценария. Мне было страшно за него, его сестру, его племянника... и даже немного за себя. Когда я услышала шаги Пола, то вздрогнула от испуга и развернулась настолько быстро, что чуть не угодила в озеро.

— Привет, — вырвалось у меня.

Его лицо было полным беспокойства.

— Привет. Спасибо, что пришла.

— Конечно. Я так волновалась.

Он протянул руку, взял выпавший локон и заправил его мне за ухо. Это был простой жест, но настолько глубокий, что по телу побежали мурашки.

— Прости, что заставили тебя переживать.

— Не извиняйся. Я бы не беспокоилась, если бы могла... если бы ты не был моим другом.

Я была близка, чтобы сказать: «Заботиться о тебе», но в этих словах было много другого смысла, может мы еще не готовы к такому.

— Митч нашел, где скрывалась Мари.

— О, боже! Как? Она в порядке?

— Мы не уверены. Может он нашел, в какую школу ходит Виктор, и проследил за ним до самого дома. Сенсей был там, слава богу, и он пригрозил позвонить начальству Митча, если он не исчезнет. Он ушел, но обязательно вернется.

— Что она собирается делать?

— Я должен снова их увезти. Они должны обосноваться на новом месте и начать новую жизнь.

Его кулаки были жестко сжаты вместе вдоль тела, и я могла понять насколько он зол, не произнося ни слова.

Вдруг меня осенило, когда он снова сказал:

— Я должен их увезти.

— Ты тоже с ними?

Он выглядел грустно, но решительно.

Он кивнул и сказал:

— Я обязан. Они нуждаются во мне. Мне необходимо найти им безопасное место и помочь наладить их жизнь. Мари действительно очень сложно устроиться на работу... ее трудовая история слишком неопределенная с постоянной сменой одного города на другой и исчезновением с работы без каких-либо отметок... она не может получать государственное пособие, потому что Митч быстро ее вычислит.

— А что, если обратиться в полицию, Пол? Они смогут помочь вам?

— Я им не доверяю. Митч наговорил им всем, что Мари выкрала Виктора без определенных причин. Он имеет старые показания против нее, которые до сих пор хранит... он сам мне говорил, что может в любой момент арестовать меня и выдвинуть обвинение с задержанием.

— Обвинение? За что он может тебя задержать?

Я была в полнейшем замешательстве.

— Он говорил, что просто подставит меня. Он что-нибудь устроит, что будет выглядеть делом моих рук, тем самым подставив меня.

— О, мой бог. Насколько же он жуткий тип.

Я знала, что этот факт был очевидным, но меня безумно сковал ужас до мозга костей. Бедный Пол... у него не было выхода, чтобы спокойно жить своей жизнью...

— Вот черт! А что на счет твоих боев?

— Я должен продолжать драться сейчас... пока мы не избавимся от Митча каким-либо способом.

— О, Пол, — мои руки прикоснулись к крепким чертам его лица.

Меня одолевало плохое чувство за него и полная беспомощность. Я не хотела, чтобы он заходил настолько далеко и ради меня тоже. Просто я так привыкла к нему. Он положил свои руки поверх моих и притянул к губам, нежно целуя их. Затем он наклонился и захватил мои губы в поцелуй.

— Прости меня, Джесс, — тихо промолвил он.

— Все хорошо, это не твоя вина, — пыталась успокоить его я.

Мое сердце разрывалось на мелкие кусочки за него. Должно быть безумно трудно начинать все снова.

— Пожалуйста, береги себя.

— Обязательно. И ты тоже, — ответил Пол.

Мне пришлось просто стоять на берегу нашего озера и смотреть, как он покидает меня. Пол шел по направлению к маленькому спортивному автомобилю. Это должно быть машина его наставника или кого-то еще, кто помогал им. Я не сдвинулась с места, пока он не исчез из виду. Мне было не по себе из-за него, из-за Мари и Виктора... но также меня одолевало плохое чувство за саму себя, за нас.


Продолжение следует…