Сабрина Пейдж - Принц Альберт

- Есть много вещей, которые я не должен делать, - произношу я. Я провожу пальцем по её груди к её ложбинке, и она не останавливает меня. Вместо этого, она делает глубокий вдох, и её грудь поднимается под моим прикосновением.

Это вдох, который уничтожает меня. Этот звук, который она издаёт, когда выдыхает, и то, как она делает – резко, между зубами – это станет моей разгадкой, и я знаю это. Это обещание всего, что неизбежно между нами – мой язык на её коже, солёно-сладкий вкус, переплетение конечностей, её гладкость, когда я проскользну внутрь неё.

Я могу представить всё это – чёрт возьми, я могу практически ощутить её вкус на своих губах, даже не касаясь её – просто слушая этот вдох. Это звук, который я представляю, что она издаст, когда я погружу в неё свой член, мои губы рядом с её, когда я смотрю на выражение её лица.

- Это определённо не одно из того, что ты «должен» делать, - говорит Белль. Но она не двигается. Она остаётся на том же месте, где, остановившись, прислонилась к кирпичной стене, а её грудь поднялась ещё вверх.

Всё в ней кричит да.

- Принц трахает Его Королевскую сводную сестру, - шепчу я, опуская руку, чтобы расстегнуть кнопку на её джинсах. – Это определённо не то, что я должен делать.

Губы Белль приоткрылись в небольшое «О». Но она не протестует. Я практически ожидаю, что она даст мне пощёчину. Я жду, что она назовёт меня извращенцем, кобелём. Я жду, когда она пошлёт меня и скажет, чтобы я отвалил от неё.

- Я не твоя сводная сестра, - шепчет она. – Пока что.

Я расстёгиваю её джинсы, стягивая вниз по бёдрам, и развернувшись спиной к входу на аллею, чтобы защитить её от случайных взглядов. – Ведь ты не против этой хуйни, так, - произношу я, пока скольжу своими пальцами в её трусики, ни на секунду, не отпуская её взгляд, даже несмотря на неудержимое желание увидеть, как выглядят её трусики.

Это находится высоко в списке того, что я не должен делать.

Я сделал много дерьма – светился перед СМИ, спал со случайными девушками – но я никогда не трахался на публике. Всегда при закрытых дверях. Я мог снять штаны для прессы, но я никогда не был пойман со спущенными штанами из-за женщины. Это потому что, как бы я не шлялся, я всегда мог сдержать себя.

Белль сводит меня с ума. Затащив её в переулок, засунув пальцы в её штаны.

Это не то, что я обычно делаю.

- Моя ошибка, - говорю я. – Принц трахает свою почти-сводную-сестру. Свою жену.

- Ни хрена, - шепчет она.

- Ни хрена, - повторяю я, и это не утверждение, а вопрос, вращая своими пальцами по её клитору и наблюдая, как её глаза наполовину закрываются, а потом широко раскрываются. Она снова зажимает свою нижнюю губу между зубов, и я клянусь, что я могу думать лишь о том, чтобы целовать, блядь, её губы.

Я могу придумать кучу вещей, которые я бы хотел сделать с её ртом.

- Здесь не будет никакого секса, - произносит она. Но последнее слово – секс – вырывается из её уст со стоном, и этот звук такой распутный, такой отчаянный, что я готов сорваться прямо здесь.

Я хочу сорвать её грёбанную одежду, прямо здесь, в аллее. Я хочу разорвать её рубашку. Я хочу трахнуть её жёстко около стены, когда её ноги будут обвиваться вокруг меня, а сиськи находиться перед моим лицом.

Я хочу, чтобы маленькая Мисс Благодетель, Мисс Делаю-Всё-Правильно была моей самым грязным из возможных способов.

- Здесь не будет никакого секса прямо сейчас, дорогуша, - говорит он. – Но он будет. Это я могу тебе обещать.

Я смотрю, как движутся его губы – те губы, которые настолько пухлые, что это является преступлением – но хоть убей, я не слышу, о чём он говорит. Он прикасается ко мне, слегка вращая своими пальцами по клитору, посылая волны пульсирующего тепла через всё моё тело, поднимающиеся так быстро надо мной, что я не могу думать ни о чём, кроме того, чтобы он прикасался ко мне больше.

Я хочу его руки по всему своему телу.

Я хочу его внутри себя.

Я слышу стон – звук, который почти звериный, смущающий своей интенсивностью – и я думаю, что это стонет он.

Больше похоже на «рычит».

Затем он приближается своими губами к моим. Это так сильно, так яростно, что я практически перестаю дышать, когда его язык ищет и сразу же находит мой. Не раздумывая, он толкает свои пальцы внутрь меня.

Наслаждение накрывает меня, ощущение настолько сильное, что, кажется, я нахожусь в агонии. Это было очень давно, когда ко мне прикасались так.

И никогда, и ничего подобного, не так, как Альби, его пальцы внутри меня находят самое чувствительное место, нажимая на него, как будто он точно знает, чего я хочу.

В чём я нуждаюсь.

Это всё неправильно. В своей голове я знаю это. Ничего хорошего из этого не выйдет. Ничего не может быть хорошего из того, что мои джинсы, приспущенные на моих бёдрах, и я прижата к стене здания в грязном переулке, с пальцами моего почти-сводного-брата внутри меня.

Моего кобель-сводного-брата.

Наследный принц Протровии.

Всё это неправильно. Всё, что потребуется – это один человек, проходящий мимо, заглянет в переулок и узнает его. Всё, что потребуется – это одна фотография, и он будет уничтожен. Я буду уничтожена. Моя мать будет уничтожена.

Мысли заполнили мою голову, на мгновение, отвлекая меня от прикосновений Альби.

Альби, кажется, чувствует внутренние перемены во мне, и отстраняется, чтобы посмотреть на меня, продолжая двигать пальцами внутри меня, его движения посылают вибрацию после чувства удовольствия сквозь всё моё тело.

- Нет слов, Белль? – спрашивает он, его голос низкий. Гортанный.

- Слова, - тупо говорю я. О чём мы говорили, пока он не засунул в меня свои пальцы?

Альби усмехается. – Мне нравится твоя молчаливая версия, - произносит он, его глаза смотрят в мои, пока он пробирается под мою футболку и к моей груди, тепло его рук окутывает меня. Он не снимает мой лифчик, не скользит рукой под ткань, как я отчаянно хочу, чтобы он это сделал.

Я жажду ощутить его кожу на своей, и я ненавижу себя за это желание, что так хочу его прямо сейчас. Я проклинаю своё тело за его очевидный ужасный вкус на мужчин.

- Не… молчаливая, - говорю я, слова выходят с хрипотцой, несмотря на попытки произнести связное предложение. Альби делает «иди сюда» жест пальцами, применяя большее давление на идеальное место внутри меня, и я крепко сжимаю его мускулистые руки, мои пальцы впиваются в его кожу, когда всё более сильные ощущения накатывают на меня.

- Ты такая чертовски мокрая для меня, - говорит он, сильно сжимая мою грудь, посылая волну боли через всё моё тело, и это каким-то образом усиливает удовольствие.

Это то, что мне нравится – наслаждение, смешанное с болью? Чёрт бы его побрал, я даже не уверена, что мне нравится что-то подобное?

- Здесь не будет никакого секса, - я снова ляпнула эти слова с хрипотцой в голосе. Я не уверена в том, кого пытаюсь убедить - его или себя.

Я не могу мыслить ясно. Я так близка, практически на грани. Я знаю только то, что хочу сдаться. Хочу, чтобы он отправил меня через край.

Но он только улыбается.

Он медленно скользит пальцами – мучительно медленно – из моей мокрой киски, и я думаю, что слышу, как хныкаю, но это не может быть правдой, потому что я не скулю. Я определённо не хнычу, доведённая до грани оргазма мужчиной, а потом отрицаю это. Он нажимает пальцами на клитор, но не двигается. Он просто останавливается, прижимая пальцы ко мне, тепло от него проникает в меня.

Я слышу, как снова начинаю хныкать, но прикусываю губу, чтобы остановиться. Я не буду этого делать.

- Я уже говорил тебе, Белль, - произносит он, сжимая мою грудь. Его большой палец задевает кожу над тканью лифчика, и я ничего не могу поделать. Я выгибаю спину, прижимаясь к нему. Его пальцы так близко, что просто скользят внутрь чашечки лифчика, который прикрывает мой сосок.

- Говорил мне что? – произношу я запыхавшимся голосом. Я говорю себе игнорировать пульсацию между своих ног. Я говорю себе, что должна взять эту кратковременную передышку, как возможность закрыть то, что между нами происходит.

Но у моего тела, кажется, есть собственный разум, когда дело доходит до Альби.

- Я говорил, - шепчет он, прижимая свои губы близко к моему уху. Я прикрываю глаза, смакуя каждое ощущение, когда его тёплое дыхание ласкает моё ухо и шею. Сейчас он нежно ласкает меня кончиком пальца, как будто прикасается пёрышком. – Я собираюсь трахнуть тебя. Это не было пустым обещанием, Белль. Ты будешь умолять трахнуть тебя, дорогуша.

- Я… не буду… умолять, - каким-то образом мне удаётся прошептать слова, едва способная сформулировать ясное и понятное предложение, пока дыхание Альби дразнит мою кожу, обещая большее. Моё тело ощущается на грани, каждое нервное окончание более чувствительное, чем когда-либо они были, и ко всему этому привёл меня он.

Но, чёрт возьми, у меня есть достоинство.

Даже, если я стою с опущенными джинсами в глухом переулке, в то время, когда мужчина, с поддельными из семидесятых порноусишками, запустил руку в мои трусики.

- Я помню, что ты говорила это, - произносит он, скользя рукой у меня между ног. Я смотрю на него с замешательством и недоверием, когда он убирает свои пальцы – свои великолепные, волшебные пальцы – оттуда, где они находились секунду назад, нажимая на мой клитор.

- Чт… - начинаю я, но мои слова прерываются, когда я вижу, как он подносит свои пальцы ко рту. Он делает из этого шоу, медленно облизывая их, прикрывает глаза, и издаёт довольный звук.

- Всё, что нужно сделать – это попросить, дорогуша, - говорит он низким голосом. В уголках его губ появляется улыбка, которая должна быть самым самодовольным, высокомерным выражением, когда-нибудь мною виденным. Или это усугубляется тем фактом, что я самая сексуально-неудовлетворённая, чем когда-либо была в своей жизни.

- Ты такой… придурок, - говорю я, не в состоянии придумать более умное слово. Я почти уверена, что клетки моего мозга испарились или превратились в кашу из-за этого человека.

Я дергаю свои джинсы обратно, возясь с кнопкой, мои руки трясутся, а сердце бешено колотится в груди, когда адреналин распространяется по венам. Пригладив свои волосы, как будто при помощи этого простого движения я смогу успокоить своё возбуждённое тело, я смотрю на него сквозь прищуренные глаза.

А эта напыщенная задница просто усмехается. Он полностью доволен собой. Тот факт, что он такой чертовски самодовольный, как будто он всё это спланировал, вызывает у меня всплеск раздражения.

- Просто помни это, - произносит он, возвращая свои пальцы к губам. – Я собираюсь трахнуть тебя, Изабелла Кенсингтон. Это предрешено. Я собираюсь лизать твою сладкую киску, пока ты не будешь умолять меня об освобождении. И когда я разрешу тебе, то скажу, что ты можешь прийти, и ты кончишь на моём языке.

Моё лицо краснеет. Я чувствую, как жар поднимается к моим щекам, пульсация между ног так сильна, что, клянусь, я собираюсь произнести «пожалуйста». Я действительно рассматриваю просьбу о том, чтобы он закончил то, что начал. Чтобы он погрузил обратно свои пальцы внутрь меня и заставил меня кончить. Но я не делаю этого. Я никогда не буду умолять. – Разрешение? – спрашиваю я, давясь словом. – Я не знаю, какие у тебя в прошлом были женщины, но ты не даёшь мне…

Он перебивает меня, положив свои пальцы – пальцы, которые недавно были внутри меня – на мои губы, чтобы заставить меня замолчать. – Тссс, - произносит он. – Я ещё не закончил. Ты должна позволить мне закончить, Белль.

Я отталкиваю его руку. – Я не слушаю…

Прежде, чем я успеваю договорить, его руки оказываются на моих запястьях, и он прижимает меня к стене, а моё сердце колотится в груди. Я не уверена, расстроена ли я, зла или возбуждена. Всё, о чём я знаю это то, что не могу перестать думать о нём внутри меня. И, несмотря на рациональную часть моего разума, которая кричит мне «уходить», всё тело желает его прикосновений. Я хочу знать, что он хочет сделать со мной.

Я хочу почувствовать его внутри меня.

- Ты кончишь на моём члене, Белль, - говорит он. – Я хочу тебя всеми возможными способами. И ты будешь умолять меня.

Скрытый трепет проходит сквозь меня от его слов, и я ненавижу себя за это. Я сжимаю свою челюсть, вырывая свои руки из его захвата. – Никогда, - произношу я. – И ты заблуждаешься, думая об этом.