Сабрина Пейдж - Принц Альберт

И всё же, против своей воли, мне уже интересно, что он подразумевает, говоря, что хочет овладеть мной «всеми возможными способами».

Он посмеивается, и этот самодовольный звук заставляется меня хотеть ударить его по лицу. Но я не делаю этого. Вместо этого, я мысленно поздравляю себя за свою невероятную сдержанность.

Затем он делает шаг назад, разворачивается и идёт к концу переулка, лёгкой походкой, как будто его ничто не волнует в этом мире. – Пойдём, дорогуша. Ной обязательно отправит поисковую группу за нами. Я не хочу, чтобы тебя поймали со спущенными штанами.

Белль игнорирует меня, сидя в вертолёте, в наушниках и скрестив руки на груди. Она практически обижается.

Я ненавижу, когда обижаются. Ненавижу это больше всего на свете. Я ненавижу нытьё и вздохи, пассивно-агрессивную хрень, которую я получаю от женщин, когда не хочу больше с ними встречаться. И это очевидно всякий раз.

Я должен ненавидеть то, как Белль сидит там, молчит, притворяясь, будто меня не существует.

Я должен ненавидеть то, как её нижняя губа слегка выступает вперёд, показывая своё недовольство.

Я должен ненавидеть то, как она была слишком дружелюбной весь остаток дня, и до смешного официальной: «Принц Альберт то» и «Принц Альберт сё».

Проблема в том, что я не ненавижу что-либо из этого. Я не ненавижу всё это.

Мне чертовски нравится это.

Мне нравится тот факт, что её нижняя губа, до сих пор остаётся припухшая от моего поцелуя, даже, по прошествии нескольких часов.

Мне нравится, что она на грани.

И мне нравится тот факт, что я знаю, почему она так раздражительна и находится на грани.

Мне нравится, что это из-за меня.

Я выполняю свой предполётный контрольный перечень в последний момент, когда Ной отвлекает меня. – Ваша сестра у Макса, сэр, - произносит он. – Нам нужно подождать несколько минут.

Макс вернул мою сестру из её поездки с Финном Ашером? Итак, эта мысль заставляет меня смеяться. Я ничего не могу с собой поделать. Алекс, должно быть, будет чертовски зла, когда вернётся. Я даже не могу себе представить, какой выговор телохранитель получает прямо сейчас.

Когда тёмный внедорожник останавливается на подъездной дорожке, Макс выходит из машины, и, открыв заднюю дверь, очевидно, спорит с моей сестрой некоторое время, прежде чем перекинуть её через плечо и направиться к нам. Алекс обрушивает длинный перечень ругательств, пока бьёт Макса по спине.

- У ваших телохранителей интересный способ выполнять свою работу, - произносит Белль, наполовину выдыхая в гарнитуру.

- Если бы мы вернулись без Александры, мой отец уволил бы его, - говорю я ей.

Макс посадил Алекс на сиденье рядом с Белль, и Александра с отвращением посмотрела на него. – Когда мы вернёмся во дворец, я возьму нового телохранителя, - говорит она, и её голос становится всё громче, когда она произносит. – Такого, который не ведёт себя, как грёбанный пещерный человек.

- Ради Бога, Принцесса, - говорит Макс, занимая своё место. Он игнорирует её, когда Алекс называет его «хуесосом» и смотрит на меня. – Всегда готов, сэр.

Александра смотрит на Белль. – Может быть, ты должна вернуться в Америку, - произносит она. – Эту лучше, чем находиться в плену в собственном доме! – Она драматически вздыхает для пущего эффекта, опускаясь на своё место со скрещенными на груди руками.

*** 

- Что с тобой в последнее время? – спрашивает Прайс, хлопая меня по спине. Мы сидим наверху, в VIP-зале клуба, в котором мы часто встречаемся. Стены сделаны полностью из стекла и открывают вид на толпу снизу. Ну, клуб, который мы раньше часто посещали. Прошло уже несколько недель, когда я здесь был в последний раз, что в королевской терминологии – это практически целую жизнь. – Ты не был здесь с тех пор, как вернулся из Штатов.

- Ничего со мной не происходит. – Я потягиваю из стакана скотч, бутылка которого стóит больше тысячи долларов, сидя на мягком диване, в одном из самых эксклюзивных клубов в столице Протровии. Я должен быть доволен этим.

Вместо этого, Белль крутит мной как хочет, и я был так ослеплён похотью, что не мог ясно мыслить. Сейчас я уже выпил второй стакан скотча, пытаясь привести свою голову в порядок.

- Ты только что отказался от близняшек Лара, - сказал Прайс, кивнув в сторону двух уходящих женщин. Ной стоит около двери в комнату, кивая нам, чтобы посмотреть, хотим ли мы впустить ещё одну пару женщин для замены ушедших. Прайс поднимает руку, чтобы запустить очередных девушек, но я останавливаю его.

- Какого чёрта? – спрашивает он. – Когда это ты стал монахом?

Я пожимаю плечами, пытаясь показать беззаботность, которую не ощущаю. – Прости, если я не хочу засовывать свой член туда, где уже побывало много парней.

- Близняшки, Альби, - произносит он, закатывая глаза и прислоняясь спиной к мягкому дивану. Он отпивает из стакана водку на пару пальцев, проглатывая это количество за один глоток. – С каких пор тебе стало небезразлично, кто засовывает свой член до тебя?

- Заткнись. – Я не могу вспомнить ни одного раза, кроме сумасшедшей бывшей, когда я даже не удосужился узнать имя девушки. Ну, может быть несколько раз, когда я спал с женщинами, которых уже знал в обществе – графинь, герцогинь, такими людьми. Но они были незапоминающимися.

Они все были незапоминающимися.

До этого момента. До Белль. А я даже не спал с ней.

Видимо, теперь я не могу выкинуть её из головы, даже, когда стараюсь.

*** 

- Ты меня игнорируешь, - шепчу я ей в ухо, стоя позади неё в чайной комнате. Я говорю тихо, помня о комнате, заполненной людьми, и о мероприятии, проходящем в настоящий момент, на котором моё присутствие является обязательным. В данный момент, это мероприятие для меня проходит, как в тумане, и я показался там только из-за того, что было необходимо моё присутствие, изображая послушного принца-робота.

Белль не оборачивается. Она не двигается, не поворачивается и даже не признаёт, что слышала меня, стоя неподвижно с блюдцем и чашкой в руке. С того места, где я за ней стою, я уловил слабый аромат её духов -это что-то лёгкое с намёком на что-то цветочное – жасмин или гардения. Она пахнет летом.

Её тёмные волосы спадают до середины спины, окутывая плечи волнами, поверх бледно-голубого пиджака, сшитого на заказ, который она одела, что соответствует её приталенной юбке-карандаш. Наряд предназначен для сорокалетней женщины. Это консервативно, уважительно и уместно.

И мне даже не нужно смотреть на неё, чтобы знать, что это самая горячая грёбанная вещь, которую я когда-либо видел. То, как эта юбка скользит по её изгибам, лаская задницу, как будто она сделана специально для неё, сводит меня с ума.

Мой член встал.

Я нахожусь на послеобеденном чаепитии, в комнате, заполненной людьми, где должен заботиться о том, чтобы впечатлить их – а вместо этого, у меня стояк от рассматривания задницы Белль.

Проблема в том, что Белль избегала меня последние несколько дней. Я клянусь, что она делала это нарочно, убедившись, чтобы мы не находились одни в комнате больше нескольких минут. Прошлой ночью в клубе, я мог бы уйти домой с близняшками. Я должен был пойти с ними, как следует трахнуться, пока все мысли о Белль не были бы стёрты из моей головы.

Это была бы самая умная вещь. Вместо этого, я дрочил, думая о Белль.

И теперь, увидев её здесь, всё, о чём я могу думать – это как задрать её слишком-правильную юбку вокруг талии и добраться до её прекрасной задницы.

Белль, наконец, поворачивается ко мне, подняв брови. – О? – спрашивает она, держа чашку у её идеально накрашенных блеском губ. – Я не знала, что ты нуждаешься в моём внимании.

То, как она это произносит – несёт смысл, её слова сочатся намёком.

- Я думаю, что ты ошибаешься, - произношу я тихо, мои слова едва слышны. – Всё наоборот. Это ты нуждаешься в моём внимании.

Белль подносит чашку чая к губам, медленно делает глоток, а её глаза находят мои, когда она глотает, и затем облизывает свои губы. Этот жест деликатный, но каким-то образом является самым сексуальным, что я когда-либо видел.

Она смотрит вниз на мой член, где моя растущая твёрдость очевидна, а затем на меня. – Вы лжёте, Ваше Высочество, - шепчет она, а затем выпрямляется. Выражение её лица меняется на профессиональное, пока мужчина, одетый в военную форму, со своей женой под руку, направляется к нам.

- Мисс Кенсингтон, - произношу я, мой голос слишком формальный, желая, чтобы мой стояк упал. – Позвольте представить вам графа и графиню Этье?

Белль улыбается – чопорно и должным образом. Она смеётся над одной из шуток графа и беседует с графиней о садоводстве или о чём-то ещё.

Я не обращаю никакого внимания на разговор, потому что единственное, о чём я могу думать – это задница Белль.

- Я не нуждаюсь в твоём внимании, - прошептала она, как только они уходят. – Или в твоих пальцах. Мои пальцы работают просто отлично.

Я чуть не выплюнул свой чай. Образ Белль в постели, с её идеальными раздвинутыми ногами, с пальцами внутри её мокрой киски мелькает у меня в голове. Когда я смотрю на неё, то она самодовольно улыбается.

Я заметил, что кто-то снова направляется к нам, поэтому я быстро шепчу ей в ухо, пока они не дойдут. – Ты должна прикоснуться к себе передо мной, - произношу я, мой голос едва слышен. – Поскольку мы оба знаем, что ты думаешь обо мне в это время.

Лицо Белль вспыхивает, но она смотрит прямо вперёд, улыбаясь соответствующим образом, пока другой вельможа приближается к нам. – Думаю, это можно устроить, Ваше Высочество, - говорит она сладким голосом. – Но только, если вы попросите.

Краем глаза я смотрю на неё, когда приветствую ещё одного человека, представляющего интерес для моего отца. Когда Белль ловит мой взгляд, она улыбается.

Маленькая Мисс Благодетель имеет более твёрдый внутренний стержень, чем я думал.

Я вытираю свой лоб полотенцем – тёмно-синее с монограммой и королевским гербом, вышитый золотом. Даже полотенца в спортзале слишком формальны, идеально сложены в маленькие пирамидки на антикварном столе у стены.

Пять миль на беговой дорожке.

Это было нужно для того, чтобы убежать от разочарования, вызванного наблюдением за Альби сегодня во время чаепития. Пять миль в день в течение последних нескольких дней, после того, как мы вернулись из летнего поместья. Если я продолжу в этом же духе, если я продолжу бегать, пока не исчерпаю все свои силы, для того, чтобы избежать непреодолимого влечения и сексуального напряжения между нами, я стану чёртовым марафонцем.

Я могла бы вернуться в Штаты, - думаю я, пока направляюсь в сторону своей комнаты. – Я могла бы вернуться в Штаты и оставить всё это позади.

- Изабелла, - зовёт моя мама, и её голос эхом разносится по коридору. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как она направляется ко мне, в идеально сшитом шёлковом костюме и подходящей маленькой шляпке. – Я написала тебе, но ты не ответила.

- Мой телефон в комнате, - произношу я. – А я была в тренажёрном зале.

- Здесь информация о фонде, - говорит София, вручая мне пакет документов. – Я подумала, что тебе понравилось бы заняться этим.

- Что это?

Она пренебрежительно машет рукой. – Может, прочтёшь? – рассеяно спрашивает она, вытаскивая свой телефон и что-то пролистывая пальцем по экрану. – Или что-то о беженцах? Я на самом деле не уверена. Там пакет с информацией. Благотворительность – это твой конёк. Ты должна организовать ужин, сбор средств или что-нибудь ещё. Ты можешь использовать свои идеи в летнем поместье для планирования чего-нибудь на осень, когда мы вернёмся во дворец. Разумеется, ничего, что отвлекало бы от свадьбы.

- Сбор средств – это не моё, мама, - произношу я, но она продолжает смотреть на свой телефон, нахмурив брови. И ты предполагаешь, что я собираюсь остаться до осени.

- Боюсь, мне уже пора бежать, - говорит она. – Возникла кризисная ситуация с сегодняшним мероприятием.

- Каким мероприятием? – спрашиваю я, когда она притягивает меня к себе, целуя в щёку.