Элизабет Хойт - Принц-леопард

– Надеюсь! – сердито ответила Тигли. – И все же. Подозрительный он какой-то, да?

Последний штрих, и Тигли отошла подальше, чтобы оценить прическу.

– Ну вот, готово.

– Спасибо, – сказала Джордж и расправила оборки на платье.

Тигли служила у своей госпожи уже много лет – с тех пор, как леди Джорджина вышла в свет. Она застегнула и расстегнула тысячи платьев и примерно столько же раз жаловалась на непослушные рыжие локоны Джорджины. У самой Тигли волосы были мягкие, светло-золотистые – как у принцессы из сказки. Вдобавок к этому голубые глаза и коралловые губы – все как полагается. И вообще она девушка – загляденье. Если бы в жизни все было как в сказке, то Тигли родилась бы принцессой, а Джордж пасла бы свиней.

Леди Джорджина села за туалетный столик и стала рыться в шкатулке с драгоценностями в поисках жемчужных украшений.

– А почему он подозрительный? – спросила Джордж, глядя на служанку через зеркало.

– Ну, во-первых, он никогда не улыбается, – отвечала Тигли, складывая ночную рубашку. – Во-вторых, он так смотрит… Будто оценивает корову – отелится она в следующем году или можно отправлять ее на бойню.

Тигли взяла в руки платье, в котором Джордж провела прошлую ночь, и критически его осмотрела.

– Хотя, скажу я вам, многие девушки находят его интересным.

– Да? – хрипло вырвалось у Джордж. И она показала своему отражению язык.

Тигли этого не видела, потому что удрученно рассматривала дыру на платье.

– Ну да. Девушки на кухне говорят, что у него красивые глаза и привлекательная задница.

– Тигли! – Джордж даже уронила жемчужную сережку, которая покатилась по полированной поверхности туалетного столика и затерялась в ворохе лент.

– Ой, – Тигли прикрыла рот рукой. – Простите, госпожа. Сама не знаю, что на меня нашло.

Джордж не смогла сдержать смех:

– Так вот о чем говорят на кухне. О мужских ягодицах! Тигли покраснела, но глаза ее лукаво сияли.

– Боюсь, что говорят, в основном, именно об этом.

– Пожалуй, стоит чаще заглядывать на кухню. – Джордж наклонилась ближе к зеркалу, чтобы вдеть в ухо сережку. – Некоторые, и леди Вайолетт в том числе, говорят, что о мистере Пае ходят какие-то слухи. – Она сделала шаг назад и покрутила головой влево вправо, чтобы посмотреть, идут ли ей серьги. – Ты слышала об этом что-нибудь?

– Слухи, госпожа? – Тигли медленно сложила платье. – После приезда я еще не спускалась на кухню. Но вот у папы в таверне я кое-что слыхала. Там остановился фермер из владений Грэнвиля. Так вот, он рассказывал, что управляющий Уолдсли вроде как травит животных и портит конюшни Грэнвиля. Вы про это?

Тигли посмотрела на госпожу в зеркало. Джордж сделала вдох и медленно произнесла:

– Да, именно про это.

В тот же вечер Гарри трясся в седле под непрекращающимся дождем и размышлял. Он ожидал, что его вызовут в поместье сразу же. Но вот уже прошел день и наступил вечер, и только сейчас леди Джорджина послала за ним. Он пустил лошадь рысью по длинной извилистой дороге. Может, дело в том, что она настоящая леди.

Он почувствовал удивление и даже растерянность, когда узнал, что будет управлять крупным имением, которым владела женщина. Женщины редко имели в собственности земли. А если имели, то рядом обязательно находился мужчина – сын, муж, брат – которому фактически принадлежала земля. У леди Джорджины было три брата, и при этом она сама держала все под контролем. Более того, она получила земли по наследству, а не от мужа. Леди Джорджина была не замужем. Все это ей оставила тетка, которая указала в завещании, что именно леди Джорджина должна управлять имуществом и контролировать доходы.

Гарри фыркнул. Похоже, тетя не слишком доверяла мужчинам. Гравий заскрипел под копытами его лошади при въезде во двор особняка Уолдсли. Он подъехал к конюшне, спрыгнул с лошади и кинул повод мальчику-коневоду.

Повод упал на землю.

Кобыла нервно отступила, волоча поводья. Гарри остановился и посмотрел в глаза этому юнцу. Тот уставился на него, задрав нос и гордо выпрямив спину. Он выглядел как праведник, готовящийся принять муки. Неужели его репутация настолько испорчена?

– Подбери повод, – мягко сказал Гарри. Мальчик колебался. Муки оказались невыносимее, чем он ожидал.

– Подбери, – почти прошептал Гарри и повернулся, не затрудняясь удостовериться, что мальчишка послушал его. Он подошел к дому и поднялся по лестнице, перешагивая через ступеньку.

– Доложите леди Джорджине, что я здесь, – сказал он Грйвсу. Он отдал лакею сюртук и вошел в библиотеку, не дожидаясь, когда его проводят.

Дальний угол комнаты украшали высокие окна с портьерами цвета зеленого мха. В солнечные дни библиотеку буквально заливало светом. Но сегодня опять шел дождь. Уже несколько недель Йоркшир не видел солнца.

Гарри пересек комнату и остановился у окна. За окном, насколько хватало глаз, раскинулись поля и пастбища, похожие на одеяло, сшитое из зеленых и бурых лоскутков. Каменные заборы, разделяющие эти лоскутки, построены здесь за несколько веков до его рождения и простоят еще столько же после того, как кости его обратятся в прах. Этот прекрасный вид заставлял его сердце сжиматься. Но что-то было не так. Обычно в полях можно увидеть стога сена и телеги, на которых фермеры увозят урожай пшеницы. Но сейчас урожай собирать нельзя: зерно слишком сырое… Он покачал головой. Пшеница либо пропадет в поле, либо придется, собрать ее как есть. И тогда она сгниет в амбарах.

Он ударил кулаком по подоконнику. Леди Джорджина вообще понимала, что будет с этой землей, если она его уволит?

Дверь в библиотеку открылась.

– А вы ранняя пташка, мистер Пай. Он разжал кулаки и повернулся.

Леди Джорджина подошла ближе. На ней было платье на тон темнее ее голубых глаз.

– Когда сегодня в девять утра я попросила послать за вами, Гриве посмотрел на меня как на сумасшедшую и сказал, что вы наверняка уже несколько часов как на работе.

Гарри поклонился.

– Простите, что доставил вам неудобства, госпожа.

– Но так и надо. – Леди Джорджина села на черно-зеленую софу, свободно откинулась и расправила складки голубого платья. – Гриве умеет держаться так, что перед ним чувствуешь себя малым ребенком. Могу представить, каково приходится лакеям под его началом. – Она поежилась. – Не хотите присесть?

– Как пожелаете, госпожа. – Он сел на стул и выжидающе посмотрел на нее.

Двери снова отворились, и вошли две служанки с подносами.

– Но я пожелаю не только этого. Я настаиваю, чтобы вы выпили со мной чаю.

Служанки поставили на низенький столик чайник, чашки, блюдца, всякие другие странные мелочи, необходимые аристократам для чаепития, и тихо ушли.

Леди Джорджина налила чай из серебряного чайника.

– Ну а теперь вам придется немного потерпеть меня и постараться не так гневно сверкать глазами, – начала она и знаком показала, что извиняться не надо. – Сахар, сливки?

Он кивнул.

– Хорошо. Я положу и того и другого побольше. Подозреваю, что вы тайный сладкоежка. И еще два песочных печенья. Вам придется подчиниться. – И она подала ему тарелку.

Их глаза встретились, и он уловил вызов в ее взгляде. Секунду он колебался, затем взял тарелку, коснувшись на мгновение ее пальцев – нежных и теплых.

Печенье таяло во рту. Первое он съел сразу.

– Так-то лучше, – вздохнула она и откинулась на подушки с тарелкой в руках. – Теперь я понимаю, что чувствовал Ганнибал,[4] покорив Альпы.

У Гарри дернулась нижняя губа, и он поднял на госпожу глаза, не отрывая рта от чашки. Да если бы леди Джорджина подошла к Альпам с армией слонов, противники пали бы ниц, прося милости. Ее огненные волосы напоминают золотой нимб, а сама она похожа на ангела, вот только глаза слишком лукавые. Леди Джорджина откусила кусочек печенья, и оно рассыпалось. Джордж подобрала с тарелки крошку и весьма неаристократично облизала палец.

Гарри почувствовал напряжение в низу живота. Только не это. Только не к этой женщине.

Он осторожно поставил чашку на стол.

– О чем вы хотели говорить со мной?

– Это довольно неприятно, – ответила она, тоже поставив чашку. – Боюсь, что люди рассказывают о вас всякие небылицы. – Она подняла руку и стала загибать пальцы. – Лакей, чистильщик сапог, Тигли и даже Гриве, представляете? Я была потрясена. Никогда не думала, что он опустится до сплетен.

Она смотрела ему прямо в глаза, но лицо его оставалось бесстрастным.

– И все это началось вчера, как только мы приехали. – Она разжала пальцы и опустила руку.

Гарри ничего не отвечал. У него щемило в груди, но с какой стати? С чего это ей быть не такой, как все?

– Они уверены, что вы отравили овец в соседних владениях какими-то ядовитыми растениями. Хотя, – она наморщила лоб, – почему все так сходят с ума из-за овец, пусть даже мертвых, мне совершенно не понятно.

Гарри не мог поверить своим ушам. Она что, шутит? Ну конечно, она же типичная горожанка.

– Овцы – основа благосостояния нашей страны, госпожа.

– Я знаю, что все фермеры в округе разводят овец, – Джордж занесла руку над тарелкой с пирожными и задумалась, какое из них выбрать. – Я понимаю, что люди привязываются к домашним животным…

– Это не просто домашние животные, – резким тоном ответил Пай.

Она нахмурилась. Конечно, он забывается, но, черт возьми, она должна все разузнать!

– Овцы – это жизнь. Это мясо, теплая одежда. Доходы, из которых надо выплачивать пошлину землевладельцу. Средство к существованию их семей.

Она застыла, и в ее голубых глазах появилось понимание. Он чувствовал, как непрочный и очень уязвимый мостик только что перекинулся через социальную пропасть и соединил его с этой женщиной.

– Потеря одной овцы означает, что у жены фермера не будет нового платья и в закромах не пополнится запас сахара. Гибель двух овец лишит его детей теплой зимней обуви. А незажиточный фермер, – голос его задрожал, – не сможет выплатить пошлину, и вынужден будет заколоть весь свой скот, чтобы прокормить семью.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– И это приводит к разрухе. – Гарри с силой вцепился рукой в подлокотник, пытаясь объяснить, донести до нее всю трагедию положения. – И это приводит к нищете.

– Все гораздо серьезнее, чем я думала, – тяжело вздохнула Джордж. – Значит, мне надо действовать.

Ему показалось, что он видит сострадание в ее глазах. Да, она все поняла. Он скрестил руки. Хлопнула входная дверь. Леди Джорджина резко подняла голову:

– Что там?

Раздался какой-то шум, и Гарри вскочил на ноги. Послышались голоса, звуки возни и даже драки. Шум приближался. Гарри Пай встал между леди Джорджиной и дверью. Его левая рука поползла к голенищу сапога.

– Пошел прочь, мне нужно ее видеть! – Дверь распахнулась, и в библиотеку ворвался человек с багровым лицом.

За ним влетел Гриве. Он задыхался, парик его съехал набок.

– Простите, госпожа…

– Ничего, Гриве, – сказала леди Джорджина, – можешь идти.

Дворецкий хотел, было возразить, но, увидев выражение лица Гарри, поклонился и закрыл за собой дверь.

Незнакомец смотрел на леди Джорджину, будто не замечая управляющего.

– Так больше не может продолжаться, мэм! С меня довольно! Если вы не можете усмирить этого ублюдка, который у вас работает, я сам возьмусь за него, и с превеликим удовольствием.

Он двинулся к ней. Лицо его под белым париком пылало, напряженные руки сжались в кулаки. Он выглядит как тогда, в то памятное утро восемнадцать лет назад. Карие глаза под тяжелыми веками блестят, несмотря на годы. Плечи все еще широки, руки сильны. Он напоминает быка. С возрастом он стал немного ниже и все же остается выше Гарри на полголовы. И эта ухмылка на тонких губах – все та же. До самой смерти Гарри будет помнить ее.

Этот ужасный человек стоял прямо перед ним, но будто не видел его. Все его внимание было приковано к леди Джорджине. Гарри вытянул правую руку, преграждая ему путь. Незваный гость пытался оттолкнуть его, но тщетно.

– Что за… – и тут он замер, уставившись на руку Гарри. Правую руку. Как раз ту, на пальце которой не хватало двух фаланг.

Он медленно поднял голову и встретился с Гарри взглядом. Теперь он узнал его.

Гарри растянул губы в улыбке, показав все зубы. Но улыбка не была приветливой.

– Сайлас Грэнвиль? – Гарри умышленно опустил титул.

– Черт бы тебя побрал, Гарри Пай, – с холодной яростью произнес Сайлас.

Неудивительно, что Гарри никогда не улыбается. Улыбка придает его лицу такое выражение, что впору пугать детей. Сердце у Джордж ушло в пятки. Ей хотелось надеяться, что эти сплетни по поводу мистера Пая и лорда Грэнвиля – плод воображения скучающих фермеров. Но, судя по взглядам, полным ненависти, они не только знакомы – их связывает какая-то ужасная история.