Эме тронул поводья. Оглянуться он позволил себе только у края площади. Патрульные все еще о чем-то переговаривались с гвардейцами, горожане постепенно разбредались по своим делам. Наблюдательному де Фоберу показалось, будто на площади чего-то не хватает. Ах, да, кареты без гербов. Карета исчезла.


Домик четы Нуарэ на улице Святой Анны Эме отыскал без труда. Судя по обшарпанному фасаду этого здания, хозяева его сейчас переживали не лучшие дни. Дверь открыла миловидная женщина лет тридцати в простом домашнем платье, за подол которого, улыбаясь всему белому свету, цеплялся румяный карапуз лет четырех.

– Мужа нет дома, – сообщила она, очаровательно краснея при виде молодого дворянина. – Если я могу вам чем-нибудь служить, сударь…

– Думаю, да, – де Фобер слегка улыбнулся в ответ. Будущая хозяйка (если, конечно, им удастся договориться) пришлась ему по вкусу. – Один мой хороший знакомый порекомендовал мне этот дом. Говорят, вы ищите жильца во флигель?

Он протянул мадам Нуарэ записку от господина Кавуа. Женщина читала медленно, шепотом проговаривая написанное, а когда закончила, расплылась в улыбке.

– Ах, он просто наш спаситель. Вы, конечно, хотите взглянуть на флигель? Мадлена, принеси мне ключи и возьми ребенка! – крикнула она куда-то в глубину дома.

Оттуда немедленно появилась растрепанная служанка, подхватила карапуза на руки, попутно протянув хозяйке увесистую связку ключей.

– Идемте. У флигеля есть отдельный вход. И еще внешняя лесенка, ведущая на задний двор. На первом этаже гостиная и комната для прислуги, на втором кабинет и спальня, под лестницей кладовка. Все это всего за двадцать ливров в месяц. – Мадам Нуарэ тараторила не переставая. – Господин де Кавуа, возможно, рассказывал вам про моего мужа?

– Скорее намекал, – осторожно ответил де Фобер.

– Робер… Он… Он очень хороший человек, просто немного вспыльчив и, когда хлебнет лишку… – тут женщина замялась, – непочтителен к властям.

– Неужели?

– Прошлой осенью он с приятелями ввязался в драку с гвардейцами кардинала.

– Да что вы говорите? – Эме постарался скрыть язвительную интонацию голоса.

– Да, представляете. В драку вмешалась городская стража, всех арестовали, а моего мужа объявили зачинщиком. Все наши сбережения, – она горестно шмыгнула носом, – ушли на оплату судебных издержек, мне пришлось продать часть мебели и распустить подмастерьев. К счастью, Робера удалось спасти от галер. Но теперь другая напасть: знатные заказчики стали обходить наш дом стороной. Мой муж – отличный портной, но язык у него острее собственных ножниц, к тому же он не умеет держать его за зубами.

Мадам Нуарэ вновь вздохнула.

– Должен заметить, ваш супруг не подарок. Что, если он не захочет иметь под боком такого жильца, как я?

– Не беспокойтесь об этом, сударь.

Женщина упрямо поджала губы, и Эме понял, что она, похоже, намерена поставить своего благоверного перед свершившимся фактом.

– Я давно говорила мужу: нужно сдать этот флигель. Раньше тут жила его племянница, полгода назад она вышла замуж и уехала из Парижа, – вновь заговорила хозяйка. – Но Робер предпочитает давать приют каким-то своим приятелям-оборванцам.

Посреди комнаты, объявленной как гостиная, лежала груда тряпья и стоял огромный обшарпанный сундук. В камине тлели уголья.

– Очередной «постоялец», – поморщилась мадам Нуарэ. – Не волнуйтесь, я отправлю его вон, как только он появится.

– Я могу сегодня переночевать в гостинице, – заметил Эме.

– Что вы, сударь! – забеспокоилась хозяйка, которая мысленно уже успела потратить все двадцать ливров, причитающиеся с квартиранта. – Я сейчас пришлю слугу, он растопит камин. А не позже чем через час я накормлю вас отличным домашним обедом.

Де Фобер покорно кивнул.

– С вами решительно невозможно спорить, сударыня. – И в подтверждение окончательности сделки протянул хозяйке небольшой кошель с серебром. – Тут плата за два месяца и еще кое-что на мелкие расходы, если мне вдруг понадобится что-нибудь из домашней утвари…

Итак, вопрос с жильем был решен. Мадам Нуарэ торжественно выдала Эме причитающиеся ему ключи и удалилась, оставив постояльца устраиваться. Де Фобер некоторое время побродил по комнатам, выглянул в окно (окна второго этажа выходили на Святую Анну, окна первого – на задний двор, он же небольшой городской садик), полюбовался кружевными занавесками, неторопливо стер пыль с крышки старого клавесина, задумчиво погрел руки у камина. Нет, все же интересно, что может хранить человек в таком огромном сундуке? Особенно если учесть, что латаные подштанники и полинялый камзол незнакомца валяются прямо на полу. Нехорошо, конечно, рыться в чужих вещах, но, черт возьми, какое непреодолимое желание сделать это!

Решив не бороться более с искушением, Эме направился к сундуку. На петлях висел внушительный замок, но дужка его болталась свободно. Не заперто? Гм…

Де Фобер не спеша приоткрыл тяжелую крышку, сунул руку в глубину и… извлек на свет божий «мещанина» с палкой – почти точную копию грубой куклы, которой он сегодня днем прилюдно свернул шею на рыночной площади.

– Занятно, – озадаченно пробормотал лейтенант гвардейцев кардинала, – весьма занятно… Я не верю в совпадения… Я не верю в совпадения, – продолжал бормотать он, словно повторяя молитву, и при этом усердно и обстоятельно изучал содержимое сундука.

Две дюжины уродцев из папье-маше – классический «итальянский» набор: Арлекин, Коломбина, Бертуччо, дамы, расфуфыренные вельможи, хитроумные слуги, разбойники, простолюдины, «король», «королева», еще один «кардинал» в ядовито-красной мантии… Ничего, по мнению де Фобера, любопытного. И только на самом дне завернутые в кусок плотной ткани два пистолета и шпага. Шпагу Эме привычно проверил на баланс. Хороша! Испанская, толедский трехгранный клинок, тяжелая витая гарда. Неплохо для бродячего паяца, более чем неплохо.

– Ох уж эти служители искусства! – с чувством произнес де Фобер. – Будь они неладны!

Таинственный обладатель большого сундука нарушал все его, Эме, сегодняшние планы. А в эти планы входил ужин у капитана гвардейцев его высокопреосвященства – господина де Кавуа. Если у вас имеется родственник, сам бог велел выпить у него не одну пинту крови. Особенно если родственник таков, как миляга Луи. Собственно, шевалье собирался самым подробным образом расспросить капитана про порядки, нравы и обычаи Лувра. Но, пожалуй, расспросы можно ненадолго отложить. Сперва нужно разобраться с заинтриговавшим его кукольником.

Во дворе тем временем послышались голоса. Звонкий женский Эме узнал сразу – мадам Нуарэ. Второй, низкий и раздраженный, наверняка принадлежал ее супругу. Что ж, а вот и портной пожаловал. На ловца и зверь бежит! Де Фобер был слишком хорошо воспитан, чтобы оставить бедную женщину на растерзание сурового муженька, поэтому немедленно и с самым деловым видом выглянул в окно гостиной.

– Послушайте, милейший, вы случайно не господин Нуарэ? – осведомился он у возмущенно жестикулирующего мужчины лет сорока.

– Он самый.

«Смутьян» оказался коренастым крепышом и, судя по смуглой коже и курчавым, черным как смоль волосам – южанином.

– А вы…

– Именно, – перебил его Эме, даже не дав ему договорить. – До меня дошли слухи, что вы хороший портной. У меня для вас заказ.

Робер слегка растерялся. Хозяин дома явно надеялся, что разговор пойдет о флигеле, а не о портняжьих делах.

– Это срочно? – хмуро спросил он.

– Очень. Я бы сказал, немедленно. Плачу золотом.

Мадам Нуарэ многозначительно толкнула мужа в бок, тот, стиснув зубы, произвел странное телодвижение, должное, видимо, изображать почтительный поклон.

– В таком случае пожалуйте в мастерскую, сударь.

Де Фобер тотчас ловко перемахнул через низкий подоконник и, мимоходом подмигнув женщине, взял Робера под локоть.

– Мне нужно два гвардейских плаща, оба офицерские, – начал Эме серьезным тоном. – Надеюсь, вы, милейший господин Нуарэ, прекрасно знаете, как выглядит плащ гвардейца кардинала?

Портной слегка позеленел.

– Замечательно. И три… нет, пожалуй, четыре хороших камзола. Три практичных и посвободнее, а один вроде тех, что носят придворные щеголи. Цвет бордовый, отделка золотая. Это очень срочная работа, друг мой. Кстати, как зовут вашего приятеля-кукольника?

– Какого еще приятеля-кукольника?

Портной чуть отступил от него, неуверенно беря в руки мерную ленту.

– Ну того вашего приятеля, который ночует в гостиной во флигеле, – напомнил Эме, с удовольствием наблюдая, как меняется цвет лица у его собеседника.

– А… – Господин Нуаре старательно изобразил сцену внезапного припоминания. – Тот кукольник! Не знаю, ваша милость.

– Ах, милейший мсье Робер, – произнес Эме елейным голосом, – не пытайтесь меня уверить, что вы пускаете в собственный дом Бог знает кого, даже имени не спрашивая.

– А вам-то что за дело, сударь, до моих привычек?

Эме понадобилось всего одно мгновение, чтобы извлечь из ножен шпагу и приставить острие к груди хозяина дома.

– Значит, так, любезный, – недобро прищурившись, сообщил он, – давайте сразу договоримся на будущее. Единственный вопрос, который вам позволено задавать мне, – вопрос о плате за флигель. Остальные вопросы задаю я. А то мне начинает казаться, что снимать флигель у вдовы намного удобнее.

В голосе шевалье прозвучала угроза, которую трудно было не услышать. Возможно, Робер Нуарэ и слыл смутьяном, но вид обнаженной шпаги заставил его поумерить пыл.

– Жером, – быстро пробормотал он, – парня зовут Жером. Да я и не знаю его. Он всего пару недель квартирует, утром уходит, возвращается затемно. Приятель один попросил приютить.

– Еще один любитель искусства, – скривился Эме. – Значит, возвращается затемно. Всегда?

– Да вроде как всегда. Сударь, да уберите ж вы оружие, не ровен час…

– Ладно, милейший господин Нуарэ, спите сегодня спокойно. Под боком у любимой женушки, – великодушно разрешил де Фобер, опуская шпагу. – Но имейте в виду. Если этот самый Жером не придет сегодня ночевать и если я вдруг подумаю, что это оттого, что вы болтали языком кому не следует, завтрашнюю ночь вы проведете за решеткой. И еще много-много ночей. Надеюсь, вы не сомневаетесь в слове офицера и дворянина?

Портной энергично замотал головой.

– Вот и славно. Ступайте. И не забудьте про мой заказ. Четыре камзола! До скорого, милейший господин Нуарэ!


Вечером Эме сел в засаду. Это было просто. Он всего лишь выбрал кресло поудобнее, переставил его в самый темный угол гостиной и устроился с комфортом, не забыв, впрочем, положить на колени заряженный пистоль, ведь таинственный кукольник мог быть вооружен.

Зимой темнело быстро. А холодало и того быстрее. Еще днем де Фобер запретил топить в гостиной камин, соблюдая правила «маскировки». И теперь он чувствовал, как сначала пальцы, а потом и другие не менее важные части его тела всерьез начинают зябнуть. Ч-черт, надо было запастись плащом или пледом!

Шум на улице постепенно затихал: в холодную погоду горожане рано отправлялись на покой. В ночной тишине издалека донесся зловещий вой. Волки! В темноте, гонимые зимней стужей, они пробирались поближе к человеческому жилью. Вот так еще в середине семнадцатого века эти звери бродили по ночным улицам Парижа и даже доходили до самого его сердца – богатых центральных кварталов.

Погруженный в неторопливые, полусонные размышления, Эме едва не пропустил того, кого ждал. Чуть слышно скрипнула ставня, и окно осторожно открылось. Сначала кукольник вывалил в комнату свои пожитки. Судя по неожиданному грохоту, с которым они обрушились на пол, предусмотрительный артист не побоялся подобрать на рынке свою ширму. Наверное, это случилось после того, как городская стража разбрелась по своим делам. Потом через подоконник перебрался и сам мсье Жером – проворный черный силуэт на фоне более светлого прямоугольника. Кукольник тихо чертыхнулся, споткнувшись в темноте о собственные же вещи, и направился прямиком к камину, недовольно бормоча сквозь зубы:

– Ну и Нуарэ, ну и скряга, чтоб тебя грудная жаба задушила! Пожалел огня, каналья.

Старые угли долго не хотели разгораться. Наконец из-под сырого полена пробился первый робкий язычок пламени.

Решив, что пора, Эме неторопливо взвел курок. Этот тихий характерный щелчок заставил кукольника буквально подскочить на месте. Де Фобер готов был руку дать на отсечение, что кукольнику очень хорошо знаком этот звук. Что ж, приятно иметь дело с догадливыми людьми.

– Сударь, на фоне огня вы великолепная мишень, так что без фокусов.

– Кто вы такой и что вам нужно от бедного актера? – процедил Жером, не поворачивая головы.

Шевалье видел только его напряженную спину и послушно застывшую над камином левую руку. Жаль, не видно правой.

– Вы загадочный человек, мсье Жером, – заметил Эме. – И далеко не тот, за кого себя выдаете. Ввязаться в драку с гвардейцами кардинала – рисковая забава.