Патрик Санчес - Привет, красотка!

— Трудный вопрос. Наверное, однажды я встречу своего принца, но мне все быстро надоедает, особенно в постели. Люблю разнообразие.

— Разнообразие — это неплохо, — поддержала Симона. — Но, по-моему, нужно разучивать новые штучки со своим парнем, вносить в отношения новизну, острые ощущения…

— Ага, так говорят все психотерапевты и ведущие ток-шоу. Меня на это не купишь. Вряд ли мне понравится секс с одним и тем же мужчиной, даже если придумывать ролевые игры или наряжаться в кожаный прикид. Это как с курятиной: сколько ни сдабривай ее пряностями и соусами, сколько ни заказывай цыплят по-киевски или курицу по-итальянски, это все та же дурацкая курятина. Не знаю, девочки, как вас, а меня иногда тянет на стейк или ребрышки под горячим соусом.

М-м, свинина на ребрышках, да еще под горячим соусом, представила Руби, сглотнув слюну. Чудесно сидеть вот так запросто, смеясь вместе с подругами и попивая шампанское. Подумать только, всего несколько недель их отношения были едва ли не натянутыми! Руби помнила, какой скованной была в первый раз, когда они втроем сидели в «Волшебном горшочке». Сейчас ей уже не верилось, что можно комплексовать в присутствии Ванды и Симоны. Они любили Руби такой, какая она есть, и всегда прислушивались к ее словам. Дела Руби Уотерс постепенно налаживались. Она обрела новый облик, новых подруг, уверенность в себе. Вот бы еще Престон Да Сильва не подвел и позвонил с приглашением на новое свидание!

День выдался ужасный. Прошло два дня с тех пор, как Руби с Вандой вывели Денизу на чистую воду, и уже больше недели не объявлялся Престон. Девушка послала ему два и-мейла и оставила сообщение на автоответчике, но он не перезвонил и не написал. В довершение всего одна из подчиненных Руби в службе претензий не смогла сладить с противным страхователем, и ей, как супервайзеру, пришлось битых полчаса выслушивать гневную тираду возмущенного клиента. Занимаясь страхованием здоровья, Руби видела, что зачастую люди даже в общих чертах не представляют, как функционирует система здравоохранения. Все требуют высококлассного медицинского обслуживания, но никто не хочет за это платить. Руби не переставала удивляться, как можно не задумываясь выкладывать шестьсот долларов за блузку в бутике «Нейман Маркус» и при этом закатывать оглушительные скандалы, если приходится оплачивать рентген или грошовые анализы. Заплатив десятидолларовый страховой взнос, люди требовали процедур стоимостью в несколько тысяч долларов, а если сталкивались с необходимостью расстаться с малой толикой наличных ради собственного здоровья, Руби и ее отдел узнавали об этом первыми. Девушке приходилось выслушивать разнообразные эпитеты, самым мягким из которых было «лживая стерва», а самым неожиданным — «шлюха, наживающаяся на здравоохранении». Конечно, многие претензии заслуживали внимания, и Руби нередко приходило в голову, что «Красти-Кэр» должна оплачивать некоторые виды лечения, которые традиционно не включались в страховой список. Но сегодня случай был иной.

— Нет, мистер Ниттер, мне не нужен адрес их сайта. Не сомневаюсь, это авторитетное учреждение, но гидроколоноскопия не входит в список процедур, которые покрывает ваша страховка. Мне очень жаль.

— Но у них сертификат!

«Какой еще сертификат, — сердито подумала Руби, — уж не на то ли, чтобы совать резиновую кишку в чей-нибудь зад и открывать краник клизмы?»

— К сожалению, все равно нельзя, мистер Ниттер. Ваша страховка попросту не предусматривает эту процедуру.

— К вашему сведению, орошение кишечника вымывает токсины, копившиеся годами, и удаляет многолетние отложения со стенок кишечника. В брошюре так интересно об этом рассказано…

«Ну не кусок ли дерьма», — устало проговорила про себя Руби, потеряв даже желание острить.

— Возможно, так и есть, сэр, но мы ничего не можем поделать.

— Слушай, ты, чертова сука, я не могу позволить себе колоноскопию! Годами платишь взносы, а когда требуется медпомощь, получаешь фигу!

— Сэр, боюсь, мы ничего не сможем сделать. Мне очень жаль. — На этом Руби повесила трубку.

Начальник разрешал работникам службы претензий прекращать разговор, если собеседник срывается на брань, но прежде Руби никогда не бросала трубку. Сказывалось благотворное влияние событий последних недель: девушка не собиралась покорно принимать выливаемое на нее дерьмо, простите за каламбур, как делала раньше.

Оборвать Ниттера оказалось очень приятно. Месяц назад Руби молча слушала бы его злобствования, пока клиент не выдохся бы и не повесил трубку сам. Ну почему молчит Престон? Конечно, он занят работой, но неужели трудно выбрать время позвонить человеку, с которым несколько дней назад был близок, причем буквально?

Записывая звонок Ниттера в журнал, Руби увидела, как по коридору прошел Да Сильва. Во рту пересохло, а сердце гулко стукнуло: Престон целый день в офисе и даже не зашел! Что же делать? Идти к нему или подождать? Руби колебалась, но рабочий день заканчивался, и, если не пойти к Престону сейчас, можно потерять возможность объясниться — не исключено, что завтра Да Сильва снова уедет. Не в силах ждать ни минуты, Руби решительно направилась к заветному кабинету. Даже если Престон пошлет ее ко всем чертям, по крайней мере она постоит с ним рядом.

«Спокойнее, спокойнее», — твердила себе Руби, идя по коридору и чувствуя, что если остановится, то трусливо повернет назад.

— Привет, — поздоровалась она самым непринужденным тоном, сунув голову в дверь.

— О, Руби, здравствуй, — отозвался Престон. — Как дела?

— Хорошо. Вот решила зайти проведать, — неловко объяснила Руби. — Я послала тебе несколько сообщений, но ты не ответил…

— Ах да. Извини, был ужасно занят.

— Так занят, что не мог ответить на и-мейл? — вырвалось у Руби. Отчаяние в собственном голосе напомнило ей отвергнутых дур из шоу «Холостяк». Неизвестно почему ее глаза наполнились слезами. Значит, для Престона она была досадной помехой, очередной толстухой, которую он отымел и от которой теперь предстояло отделаться.

Престон поднялся со стула и прикрыл дверь.

— Сядь, Руби.

Руби опустилась на стул, из последних сил сдерживая слезы.

— Слушай, мне очень неловко, если ты приняла наше свидание за нечто большее, чем просто развлечение…

— Нет-нет, я ничего такого… Конечно, развлечение, — выдавила Руби, собрав все силы, чтобы не залить слезами стол.

— Прости, но у меня девушка в Нью-Йорке. — Престон указал на фотографию на столе, где была изображена брюнетка, носившая, должно быть, четвертый размер одежды.

— Эта? — недоверчиво спросила Руби. — Такая тощая? Мне казалось, тебе нравятся… ну… покрупнее.

— Так и есть. Руби, ты фантастически красива! Но я не могу заводить серьезный роман… — Престон не договорил.

— А-а, — вдруг осенило Руби. — Дошло. С нами, толстыми, отлично трахаться, но не появляться же на людях в компании слонихи!

Престон промолчал, упорно глядя в стол.

— Что ж, не лишено смысла, — подытожила Руби, вставая.

— Руби! — окликнул Да Сильва, но она не оглянулась, стремясь уйти как можно дальше, прежде чем расплачется. Она не собиралась устраивать для окружающих спектакль под названием «Толстуха нюнит в коридоре». Кого она обманывает? Ничто не изменилось. Она лучше выглядит, прекрасно одевается, последние несколько дней держится увереннее и с достоинством, но в душе она по-прежнему Большая Толстая Руби Уотерс, прячущаяся от посторонних взглядов, чтобы выплакаться. Возвращаясь, Руби думала о двух вещах: как донести слезы до кабинета и что она съест после того, как выплачется. Нужно съездить в «Жареных цыплят Кентукки» и взять целое бумажное ведерко жареной курятины…

Не успела Руби прикрыть за собой дверь, как подбежал Алан.

— Привет! — сказал он с улыбкой, но, заметив покрасневшие от сдерживаемых слез веки, воскликнул: — Что случилось?

— Все нормально, — шмыгнула Руби носом. — Приступ аллергии.

— Правда? Я слышал, пыльца в этом году рано появилась…

— Скорее всего. — Руби очень хотелось, чтобы Алан шел по своим делам.

— Ты в последнее время совсем заработалась. Я тебя почти не вижу.

— Наверное, слишком много еды накидала в тарелку, вот меня и не видно.

— Слушай, у меня тут билеты на джазовый концерт в «Волчьей западне» на завтра, и… — Алан замялся. — Ну, я это… Хотел спросить, может, сходим? А перед концертом поедим чего-нибудь.

— А-а… Что? — Руби украдкой стерла слезинку, покатившуюся по щеке.

— Ты занята, да? Ладно, значит, в другой раз…

— Нет-нет, — шмыгнула носом Руби. — Я пойду с удовольствием.

От удивления у нее высохли слезы.

— Слава Богу! — облегченно выдохнул Алан, смертельно боявшийся услышать отказ. — Тогда будем считать это свиданием!

У Руби перехватило дыхание. Свидание? Так ее пригласили на свидание?

— Пожалуй, так и решим, — ответила она с легкой улыбкой.

— Детали обговорим ближе к делу, — сказал Алан на прощание.

— О'кей, — согласилась Руби и плотно закрыла дверь. Внезапно Престон показался ей не более чем козлом в соседнем кабинете: у нее настоящее свидание! Пусть Алану недостает галантности Престона Да Сильвы, зато он приятный, милый, с ним весело. Как он нервничал, словно боялся, что ему откажут, и просиял, услышав «да»… Руби ощущала себя на вершине блаженства. Она вспомнила радость на лице Алана и только тут осознала, что это она, Руби Уотерс, сделала мужчину счастливым, приняв его приглашение. Уронив голову на руки, девушка дала волю слезам, плача как ребенок и чувствуя себя при этом восхитительно.

Когда Руби пришла домой, Дорис сидела на диване в гостиной с Тако под боком. Оба с интересом наблюдали за приключениями Губки Боба Квадратных Штанов, причем телевизор был включен на полную громкость.

— Привет, — сказала Руби. — Привет, — отозвалась Дорис, едва взглянув на дочь. — Эта белка из «Губки Боба»… Кажется, ее зовут Сэнди… Она что, лесбиянка?

— Что?!

— Ну посмотри хорошенько, она вечно молотит кого-нибудь, демонстрирует приемы карате. Без цветка на шлеме не догадаешься, что это девочка.

— Да, мама, белка из мультфильма — закоренелая лесбиянка. Протеста Джерри Фолуэла[74] следует ожидать со дня на день.

— Нечего умничать, — не оценила Дорис сарказма дочери.

— Незачем спрашивать, — не осталась Руби в долгу.

— Я не стану смотреть на белку-лесбиянку, — возмутилась почтенная леди и переключила канал. Пощелкав кнопкой дистанционного управления, она остановилась на рекламе, где Лорен Хаттон рассказывала о необходимости гормональной терапии в период менопаузы.

— Боже милостивый! Говорить по телевизору о возрастных изменениях! В мое время ее бы отволокли в лес и пристрелили, — возмутилась Дорис. — Ты ведь не принимаешь гормонов, Руби?

— Мама, мне тридцать два!

— Но я читала, что у полных женщин кли… возрастные изменения наступают раньше.

— Да ради Бога, — отмахнулась Руби. Она была в отличном настроении и решила не позволять Дорис портить ей кровь. Правда, она очень устала: сегодня эмоции сменяли друг друга с невероятной быстротой. Жалкая развалина, получившая отставку от Престона, вновь преисполнилась надежд и сладких предчувствий после приглашения Алана… — Девочки дома?

— Ванды не слышно, а Симона у себя блюет.

— Что?!

— То самое. Сейчас почти шесть часов, это ее обычное время, — сообщила Дорис, словно говорила о распродаже «Тайда» в «Сейфуэе».

— Как — обычное время? О чем ты говоришь? — Руби настолько поглотили собственные переживания, новая одежда, прическа и Престон с Аланом, что она совершенно забыла о тайнике Симоны, набитом сластями и всякой калорийной дрянью.

— Она обычно блюет в шесть часов, — повторила Дорис, словно говорила о чем-то само собой разумеющемся. — А как иначе, по-твоему, ей оставаться стройной?

— И давно ты об этом знаешь? — зловеще спросила Руби.

— Ну, уже некоторое время.

— Почему же ты молчишь?

— Не в моем характере лезть в такие дела. Кроне того, ее метод действует. Погляди, как прекрасно она выглядит.

Руби словно обожгло: Дорис искренне верит, что издевательство Симоны над своим организмом нормально и правильно, раз позволяет оставаться стройной. Чудо, что она ни разу не предложила родной дочери после еды сразу совать два пальца в рот.

— Нет! — вырвалось у Руби.

— Что — нет?

— Так не пойдет.

— Что не пойдет?

— То, что делает Симона. Это может ее убить. Неужели ради этого стоит умирать, мама?

— Что с тобой, Руби? Ради чего стоит умирать?