Джорджия почувствовала себя крайне неловко. Грандиозные дома и прекрасные платья, вроде того, что было сейчас на ней (Эстелла украсила одно из льняных платьев Клариссы росписью и ярдами шелка), были тем, к чему она совершенно не привыкла. Все это казалось ей слишком большим, даже платье, которое перешили, чтобы оно идеально село по ее фигуре.

За исключением нечастых поездок в Лондон, которые Джорджия совершала, чтобы повидать Сибил, Питера, кузена и кузину, девушка слишком редко сталкивалась с жизнью богачей. В ее школе при монастыре царила строгая, академическая атмосфера – ранее там обучались дочери фермеров, местных бизнесменов и чиновников, а пансион для благородных девиц, как справедливо заметила Сибил, был совсем не элитным – ничего похожего на институт Ле-Мениль в Швейцарии.

Мадам Дидье, конечно, готовила своих учениц к выходу в высшее общество. Она объясняла им, что можно, а чего нельзя делать во время Королевской регаты Хенли и скачек в Эскоте. И девочек действительно впечатлило ее умение сохранять уверенность в себе в любой ситуации. Джорджия до сих пор слышала слова мадам Дидье, приправленные густым акцентом: «Уверенность может сделать обычное прекрасным. Стойте прямо, двигайтесь медленно, проявляйте заинтересованность, а если вам нечего сказать, задавайте вопросы».

Но слова мадам мало чем могли помочь Джорджии сейчас, когда она приближалась к дому. Девушка испытывала растерянность. Все было совсем иначе на маленьком фуршете – который прошел на удивление успешно, когда миссис Брайант вышла к ним и помогла с обслуживанием. Но там Джорджию окружали люди, которых она знала: мама и тетушка, а также подруги по пансиону мадам Дидье.

Еще раз сделав глубокий вдох, Джорджия прошла по дорожке, выложенной черно-белой плиткой, и вошла в дом.

Ее обдало жаром после холода снаружи. Было всего лишь четверть восьмого, а нижний этаж дома был уже забит людьми. Сегодня должна была состояться коктейльная вечеринка, о которой так много говорили – не только потому, что она следовала сразу же за церемонией представления, но и потому что семья Эмили Найтингейл владела баснословным богатством.

Оглядывая комнату в поисках хоть одного знакомого лица, Джорджия сожалела о том, что не была более общительной во время фуршета и церемонии во дворце. В доме у Эмили было как минимум две сотни людей, и никого из них она не узнавала.

Блуждая в толпе и прислушиваясь к чужим разговорам, Джорджия поняла, что множество дебютанток точно так же не знали большинства присутствующих, хотя у всех у них было много общего – частные школы, друзья семьи, клубы верховой езды. Джорджия всерьез сомневалась в том, что найдет здесь хоть кого-то, кто посещал бы Школу Пресвятых Сердец в Саус-Гемптоне.

Взяв у официанта бокал фруктового пунша, девушка отошла в угол, сказав себе, что спустя некоторое время отыщет хозяйку, поблагодарит ее за приглашение и вскоре после этого сбежит домой. Приняв во внимание несколько походов в туалет и краткий отдых на канапе, Джорджия решила, что, не испытывая особого дискомфорта, сможет растянуть свое пребывание здесь примерно на полчаса.

– Ты ни за что не познакомишься с будущим мужем, стоя возле туалета. То есть возле уборной, – раздался голос справа от нее, словно отвечая на ее мысли.

Джорджия обернулась и увидела прелестную блондинку, волосы которой были собраны в шиньон, а пышная грудь, подчеркнутая покроем платья, напоминала праздничные воздушные шарики.

– Это ведь уборная, правда? – продолжала незнакомка, хмурясь. – Не ванная комната? Никак не могу запомнить, какое слово для «В», а какое не для «В».

– Не для «В»? – спросила Джорджия, радуясь возможности хоть с кем-то поговорить.

– Для высшего класса. И не для высшего класса, – прошептала ее собеседница. – У меня в сумочке длинный список, в котором я отмечаю все такое. Софа, а не кушетка. Бумага писчая, а не блокнотная. «Что», а не «простите». Последнее кажется мне очень грубым. А тебе?

– Ну, я всегда говорю «туалет». Кто я после этого?

– Элита, конечно. К слову, мне нравится твое платье. Ты не обидишься, если я спрошу – чье оно?

– Мое.

Джорджия почувствовала, что краснеет. Меньше всего на свете ей хотелось признаваться этой ухоженной девочке в том, что пришлось взять коктейльное платье у кузины.

– Я хотела сказать – от кого оно? Кто дизайнер?

Джорджия опустила взгляд и разгладила прямую юбку. Она не могла не признать, что обрадовалась, когда Эстелла показала ей этот наряд. Мать Джорджии взяла розовое платье Клариссы, немного перешила его на груди и на рукавах, а затем, решив, что ткань представляет собой чудесный холст, расписала подол крупными пионами.

– Это эксклюзивная модель, – сказала Джорджия, слегка улыбаясь.

– Ох, оно мне так нравится! – воскликнула блондинка. – Когда объявили, что это будет последнее представление дебютанток, мама забрала меня прямо с занятий и повезла в Париж. Папа в бизнесе просто волшебник. Он говорит, что нужно тратить, чтобы накопить, поэтому мы скупили к сезону самые лучшие из всех возможных нарядов.

– Тебя забрали из школы, чтобы отправиться в Париж за покупками? – Джорджия не знала, ужасаться или завидовать.

– Ну, мои родители отчаянно хотели, чтобы я сюда попала. Пусть даже и в спешке. Слава богу, мама уже нашла для меня спонсора и оплатила его услуги.

– Спонсора?

– Мы заплатили кое-кому, чтобы меня представили ко двору, – объяснила девушка без малейшего смущения. – Какой-то старой тетке, которая с трудом наскребает себе на жизнь, продавая верительные грамоты.

– Я бы в этом не признавалась. Ты ведь знаешь, что кое-кто из собравшихся здесь может оказаться отвратительным снобом.

– Но не ты. Я сразу это поняла.

Девушка протянула Джорджии ладонь.

– Салли Дэли, из Бирмингема. Просто поразительно, сколько тут народу, учитывая…

– Учитывая что?

– Учитывая то, что не все, кто делал реверансы перед королевой, останется и проведет в Лондоне весь сезон. Большинство уезжает.

Джорджия смотрела на нее, не веря своим ушам, и внезапно почувствовала себя одураченной.

– Как жаль, что никто не сказал мне об этом раньше!

– А разве ты не хотела остаться на вечеринки? – спросила Салли. Настала ее очередь выглядеть удивленной. – Где ты будешь танцевать свой танец? – спросила она уже веселее.

– Не думаю, что вообще буду его танцевать.

– О! – с легким оттенком жалости отозвалась новая знакомая Джорджии. – Что ж, тогда приходи посмотреть на мой, мы неплохо повеселимся, хоть я и не знаю пока, как мы сможем соперничать. Папа будет в ярости, когда приедет меня забирать, – уверена, он обязательно воспользуется возможностью всюду сунуть свой нос.

– Он у тебя бойкий, да? – захихикала Джорджия.

– Для папы вся жизнь – одно большое соревнование, – улыбнулась Салли. – Но я не жалуюсь, потому что благодаря этому могу носить платья «от кутюр».

– Ух ты, это платье «от кутюр»?!

Джорджия внезапно заметила, насколько необычен наряд Салли – сшитый из перламутровой жесткой ткани, которая была скроена чуть более красиво и необычно, чем у остальных, и украшенный страусовыми перьями.

– У меня таких пять, – сказала Салли, попивая фруктовый пунш. – Так что можно приступать к охоте за кандидатами в мужья. Мама составила мне список «дебютантских радостей», которые достойны внимания.

– «Дебютантских радостей»?

– Мужчин! – Салли рассмеялась. – Ты что, совершенно не в курсе? Лучше будь внимательней, потому что один из них станет твоим будущим мужем.

– Сомневаюсь! – фыркнула Джорджия.

– Тогда зачем ты здесь?

– Да ладно тебе, Салли. Ты же не могла не заметить, что я не получаю от всего этого ни малейшего удовольствия. Появляться на вечеринках, ждать, молиться, чтобы тебя пригласили на танец, надеяться, мечтать, что это приведет к чему-то более серьезному… К тому же ты видела на представлении всех этих родителей, которые расхаживали, прямые, как доски, и едва ли обменивались между собой хотя бы парой слов. Когда-то у них, возможно, и было собственное мнение, но, как только на горизонте замаячил брак их дочерей, это мнение бесследно исчезло. А у тебя впереди целая жизнь, твоя жизнь. Ты не хочешь выходить замуж. И не хочешь, чтобы тебе подрезали крылья еще до того, как появится шанс их расправить…

– Но я хочу выйти замуж. И как можно быстрее, – удивленно пробормотала Салли. – Да, ты можешь считать, что и до свадьбы можно пожить для себя, но я полагаю, что ты только начинаешь жить, когда находишь свою вторую половинку, с которой можно эту жизнь разделить.

Джорджия размышляла над философией своей новой подруги, пытаясь найти в ней рациональное зерно. Она стащила пирожок, начиненный креветками, с серебряного подноса у проходившего мимо официанта и немного расслабилась. Было очевидно, что Салли нужна подруга и сообщница в охоте на мужчин, и на это можно потратить те несколько минут, которые нужно выждать из вежливости перед уходом.

Салли показала ей троих Стивенов, шестерых Дэвидов и одного Малкольма, который был «весьма интересным и перспективным», хоть и слегка распутным молодым человеком. Для него и ему подобных существовало даже особое выражение: «небезопасен в такси».

– А это Чарльз Дарлингтон-Смит, – сказала Салли, указывая на рыжего парня, который возвышался над остальными на голову. – Приличная семья, привлекательная внешность… Но для него это уже десятый сезон, и это заставляет задуматься, что же с ним не так.

– Ты хочешь сказать, что эта «радость» немного старше нас? – спросила Джорджия, продолжая оглядывать комнату.

– В общем, да, – ответила Салли. – И это хорошо, потому что мне нужен мужчина, а не мальчик.

Сквозь толпу Джорджия разглядела высокого молодого человека с темными волосами, который стоял слегка в стороне от остальных, причем так, что становилось понятно: эта вечеринка не доставляет ему ни малейшего удовольствия, как и самой Джорджии.

– Хороший выбор, – сказала Салли, толкая новую подругу локтем. – Это Эдвард Карлайл. Он очень богат. У его семьи есть собственный банк. Возможно, он немного сноб. Хотя при этом обладает хорошими манерами. ОБВТ ВГ.

– А это что? – спросила Джорджия, продолжая заинтриговано рассматривать Эдварда Карлайла.

– Еще один шифр, – захихикала Салли. – Очень безопасен в такси, возможно, голубой.

Джорджия не смогла не рассмеяться, и в этот самый миг Эдвард Карлайл посмотрел в ее сторону и их взгляды встретились. Девушка поспешно отвела глаза и шагнула назад, смущенная и испуганная тем, что он мог их услышать. Пусть она и находилась здесь против собственного желания, меньше всего ей хотелось быть невежливой, особенно по отношению к тому, кто, скорее всего, чувствовал себя этим вечером точно так же, как и она.

– Ну, я возвращаюсь назад, – сообщила Салли. – Начинаю охоту на мужа. Нельзя же допустить, чтобы платье «от кутюр» пропало впустую!

Джорджия стащила с подноса канапе и, наблюдая за тем, как Салли растворяется в толпе, мысленно пожелала ей удачи.

– Джорджия Гамильтон, а ты что здесь делаешь?

Девушка оглянулась и увидела, как, отделившись от толпы, в ее сторону движется Марина Эллис. Марина была одной из ее однокашниц – они вместе учились у мадам Дидье. И, хотя Джорджия была благодарна ей за те времена, когда Марина позволяла использовать окно своей спальни, расположенной на первом этаже, для побегов по ночам, которые девочки-пансионерки проводили в Париже, она все равно считала Марину ханжой и зазнайкой.

– Не стоит так удивляться, – вежливо ответила Джорджия, уловив намек на то, что ей не место на такой шикарной вечеринке. – Как ты? Развлекаешься?

– О, мы просто веселимся, не так ли? – произнесла Марина, повернувшись к своей подруге, которую представила как Мелани Арчер.

– Этот дом почти такой же привлекательный, как и мужчины, которые тут собрались, – улыбнулась Мелани, скользя по комнате взглядом хищной птицы.

– Я не знала, что вы с Салли Дэли подруги. – Марина явно собиралась посплетничать.

– Я познакомилась с ней пару минут назад.

Марина презрительно фыркнула, сумев замаскировать этим вздох облегчения.

– Ну, не позволяй ей слишком уж к тебе липнуть, – театральным шепотом посоветовала она.

– А что с ней не так? – нахмурилась Джорджия.

– Люди вроде нее и ее родственников меня возмущают! – заявила Марина, словно причина ее недовольства была очевидна. – Именно такие, как она, стали причиной того, что сезоны решили отменить. Что там Маргарет говорила о лондонских шлюхах, покупающих себе дорогу во дворец?

Джорджия слышала эту знаменитую фразу, которую выпалила сестра королевы, но Марина повторила эти слова так, словно принцесса была ее близкой подругой.

– Салли не шлюха! – возмутилась Джорджия. – И она даже не из Лондона.

– Вот именно. Она из Бирмингема, верно? Ее отец занимается сбором металлолома или чем-то столь же странным. – Марина сморщила нос-пуговку.