Тасмина Перри - Признание в любви

В первом пабе, на который она наткнулась, – «Лебеде» – не оказалось свободных комнат, а гостиница напротив была забита людьми. Но Джорджия нашла указатель, сообщающий о наличии номеров в маленьком отеле, предлагавшем ночлег и завтрак. Отель находился в миле от Дартсмута. Отыскав его владелицу – ей, как показалось Джорджии, было уже далеко за восемьдесят, – девушка сумела договориться об оплате фунт за ночь. Забронировав места минимум на две ночи, Джорджия припустила по склону холма к Дартсмуту.

По мере приближения к гавани запах морской соли в воздухе становился все сильнее. Крошечное почтовое отделение на извилистой улочке все еще было открыто, работница почты только что начала подсчитывать кассу и, хоть и с мрачным видом, продала Джорджии стопку бумаги, толстый грифельный карандаш и упаковку канцелярских кнопок. Девушка вздрогнула, услышав стоимость всего этого – каждый пенни внезапно стал для нее на вес золота. Но Джорджия знала, что просто обязана помочь мистеру и миссис Хендс. Ей было стыдно за то, что она обвиняла Артура, – он ни за что не причинил бы вреда ни Эстелле, ни ее дочери. К тому же, после того как сгорела ферма Мунрейкер, пожилая пара оказалась точно в такой же безвыходной ситуации, как и Джорджия с Эстеллой, и девушка не могла взвалить на мать еще и эту ношу – присматривать за пожилыми работниками.

Джорджия дошла до пристани и присела на ограду, свесив ноги и любуясь Ривер Дарт и лодками, танцующими на серебристо-зеленой воде. Девушка задумчиво постучала карандашом по губам и начала писать.

ПОТЕРЯЛИ ДОМ ВО ВРЕМЯ ПОЖАРА

Трудолюбивая супружеская пара ищет работу.

Желательно с проживанием. Свяжитесь с Артуром Хендсом («Фезерс», Кэптон).

Джорджия удовлетворенно кивнула – объявление было составлено кратко, но по существу. Как только она разместит их по всему городу, кто-нибудь наверняка откликнется.

Девушка использовала все пятьдесят листов бумаги, а затем приколола объявления к специальным доскам, деревьям и телеграфным столбам, заколачивая кнопки каблуком крепкого ботинка: не хватало еще, чтобы после всех ее трудов объявления сорвало и унесло ветром.

Довольная проделанной работой Джорджия направилась вверх по холму. Она возвращалась на ферму по извилистым тропкам через поля и заросшие улочки, а солнце медленно садилось у нее за спиной. Лишь подходя к ферме, девушка ощутила в воздухе запах горелого дерева и резко вздрогнула, вспомнив, что ожидает ее в конце пути.

Эстеллу она нашла на месте бывшей студии. Сгорбившись, как вешалка в коридоре, та копалась в горах мусора. С такого расстояния Эстелла казалась старухой. Ее лицо посерело и было такого же цвета, как пепел, осевший на столбиках забора.

– Милая, тебя не было целую вечность! – воскликнула Эстелла, с явным усилием разгибая спину. – Я волновалась.

Джорджия прикусила губу, увидев жалкое собрание уцелевших вещей, которые ее мать откопала под слоем копоти: масляную лампу, обгоревшую раму, закопченный чайничек. Девушка не могла плакать, сегодня ей нужно было сохранять позитивный настрой и действовать не оглядываясь. Ради Эстеллы она должна быть сильной.

– Пожарный сказал, что туда нельзя подходить, – напомнила Джорджия.

– Ерунда! – Эстелла вытерла руки об и без того грязную юбку. – Словно тут еще есть чему падать. Так или иначе, я могла найти… – Она покачала головой. – Как глупо, правда? Мне следует привыкать к мысли о том, что у нас ничего не осталось…

– Зато я нашла, где мы сможем остановиться – в черно-белом мотеле неподалеку от Дартмута. Как выяснилось, до середины лета у них почти нет постояльцев, так что у нас будет время на то, чтобы со всем разобраться.

Глаза ее матери расширились.

– О нет! Мы не можем остаться в Девоне! – изумленно проговорила она. – Нет, нет! Это даже не обсуждается.

– Но мама, – сказала Джорджия, указывая на разрушенную ферму, – тут столько работы. Мы не можем вернуться в Челси и притвориться, будто ничего не случилось.

– Ну, здесь мы точно ничего не сможем сделать, – ответила Эстелла. – По крайней мере, пока у нас не появятся деньги. Нет, мы должны вернуться в Лондон, и сразу же по приезде я начну.

– Что начнешь?

– Искать себе мужа, конечно же.

– М… мужа?

– О, не волнуйся. Мне не обязательно его любить, – легкомысленно отмахнулась Эстелла. – Никто никогда не заменит твоего отца. Это лишь вынужденная мера, жизненный этап, не более того. Я буду носить нейтральную одежду, стану предпочитать блеклый макияж, постригусь… Я уже слишком стара, чтобы ходить с длинными волосами.

– Но мама, тебе не нужно меняться.

– Нет, нужно. Все это, – Эстелла указала на себя рукой, имея в виду свою поблекшую, но все еще выразительную внешность, – отпугивает мужчин. Я слишком необычная.

Слишком эксцентричная, слишком истеричная, слишком артистичная. Вот что она имела в виду. Беспутная представительница богемы. Джорджия вспомнила все те слова, которые слышала у себя за спиной, – их шептали друг другу так называемые светские дамы, полные зависти к красоте Эстеллы. Но в том, что касалось замужества, мама была права. В конце концов, Эстеллу засыпали предложениями с тех пор, как закончилась война. Она вызывала к себе интерес, но были еще и слухи… Марина с подругами смеялись над артистичной Эстеллой Гамильтон, строили догадки и перешептывались.

– Могу я задать тебе вопрос? – спросила Джорджия.

– Конечно, дорогая, между нами нет секретов.

– Ты спала с теми мужчинами?

– С какими мужчинами? – спросила Эстелла, побледнев еще сильнее.

– С теми, которые просили тебя написать портреты их жен.

Эстелла отвела взгляд.

– Это не тот вопрос, который можно задавать своей матери.

– Да или нет?

Эстелла покачала головой, но Джорджия не могла бы сказать с уверенностью, было ли это ответом на ее вопрос.

– Как думаешь, почему я решила устроить тебе сезон? – сказала наконец мать. – Потому что сама пыталась выйти замуж и не смогла. Не смогла, потому что ни один мужчина мной не заинтересовался. Ни один.

– Но ты же красавица, – тихо произнесла Джорджия.

Эстелла коротко и зло рассмеялась.

– О, найти кого-то, кто пожелал бы снять для меня маленькую квартирку на Марлибон и посещать меня на выходных, было бы крайне просто. Я получила бы ворох мехов, кучу драгоценностей и уйму времени на то, чтобы полировать ногти. Но нечто большее? Нет.

Джорджия нахмурилась. Она знала, что общество клеймило позором разведенных женщин, но Эстелла была вдовой – вдовой человека, погибшего на войне, если говорить точнее. Тут нечего стыдиться. Могла быть только одна причина, по которой мужчины не интересовались такой привлекательной женщиной, как ее мать. И эта причина – она, Джорджия. Никому не нужная падчерица.

– Это из-за меня? – спросила она. – Мужчин отпугивает тот факт, что у тебя есть ребенок?

Эстелла рассмеялась.

– Не говори глупостей. Дело не в тебе, а во мне. Посмотри на меня внимательно. Что ты видишь?

Джорджия окинула взглядом одежду матери – грязную, но все еще стильную, испачканное лицо, красивое даже под слоем сажи, изящную фигуру. И подумала, что ее мама немного похожа на постаревшую фею – чуть увядшую, чуть потрепанную временем, но все еще искрящуюся волшебством.

– Я вижу перед собой уникальную, чудесную женщину с огромным потенциалом, – честно ответила Джорджия.

Эстелла фыркнула.

– Тогда позволь сказать тебе, что мужчины видят совсем иное. Да, они находят меня привлекательной – на вечер или даже на два. Но в Лондоне полным-полно привлекательных женщин.

– Они не такие красивые, как ты.

– Возможно. Но эти женщины готовы быть… обыкновенными. Сидеть дома, жеманничать, кивать и мило смеяться в нужных местах. Вот на такого рода женщинах предпочитают жениться богатые мужчины: на простушках. Им нужна хранительница домашнего очага, а не общественный вызов. И они определенно не хотят связывать свою судьбу с той, чье сердце принадлежит – и всегда будет принадлежать – другому.

Джорджия взглянула на ферму, словно надеясь увидеть отца, наблюдающего за ними из окна кухни. Но его, конечно же, не было. Он был мертв, как бы она ни желала, чтобы это было не так. Да и кухни больше не было, как и всей фермы. Им нужно составить план – и как можно скорее.

– У меня другое предложение, – сказала Джорджия. – Точнее, это идея моего друга Фредерика. Ты ведь художница, верно? Да, ты пишешь маслом, но это не все, что ты умеешь.

– Джорджия, тебе незачем делать мне комплименты. Я люблю то, чем занимаюсь, и считаю себя неплохой художницей, но я еще не выжила из ума. И прекрасно понимаю, что великим живописцем мне не стать.

– Я просто подумала, что ты можешь разнообразить свою деятельность. Те наброски, которые ты рисовала на моей коктейльной вечеринке, были чудесными. Почему бы тебе не зарабатывать с их помощью?

– С помощью набросков?

– Ты могла бы рисовать забавные картинки для газет. Есть множество способов заработать, будучи художником. А я тем временем вернусь в Лондон и дождусь окончания сезона. И на этот раз сделаю все возможное, чтобы найти себе подходящего жениха.

Лицо Эстеллы помрачнело.

– Не глупи. Ты должна выйти замуж по любви. Я другое дело, я уже могу смотреть на брак как на деловое соглашение, потому что встретила любовь своей жизни.

– Да, но вы с папой были особенными.

Эстелла покачала головой.

– Дорогая, скоро тебе исполнится девятнадцать. Любая девушка в твоем возрасте должна предвкушать главный роман своей жизни. Что насчет того французского юноши, Жака?

Джорджия покачала головой.

– Ты имеешь в виду Жака, который не ответил ни на одно мое письмо? Едва ли это было большое чувство.

И в этот миг все стало для нее предельно ясным. Те эмоции, которые она выплескивала в своих письмах, тоска и надежда – все это было просто фантазией, глупыми мечтами глупой школьницы. Да, она любила Жака, пусть даже он не отвечал ей взаимностью. Но зачем привязываться к человеку, который видит в тебе лишь игрушку? Если мужчины действительно такие непостоянные и ненадежные, она с бóльшим успехом сможет направить свои усилия на кого-то, кто способен выложить на стол что-то кроме разговоров, например деньги. И безопасность. И дом, у которого есть крыша и окна, а не обугленные стропила и черные дыры.

– Нет, – сказала Джорджия. – Я не собираюсь вешаться на шею первому попавшемуся холостяку ради его большого дома в Глостершире. Но что плохого в том, чтобы поискать человека, который сможет дать мне чуть больше этого?

Мать и дочь обернулись, услышав на дороге грохот мотора, и увидели красный «моррис майнор» Хендса, тарахтящий уже во дворе.

– Пойдем, мама, – произнесла Джорджия, решительно направляясь к машине. – Давай поселимся в отеле и примем горячую ванну. Утро будет мудренее вечера, я обещаю.

– Мисс Джорджия, мисс Джорджия! – закричал Артур Хендс, выбравшись из машины. Он сиял от счастья, глядя на нее. – Вы не поверите в то, что произошло! Нам только что позвонили из отеля в Дартмуте и предложили комнату и питание в обмен на работу в их саду и огороде!

Джорджия улыбнулась ему, а затем позволила себе бросить прощальный взгляд на ферму.

«Это всего лишь дом, – сказала она себе. – Всего лишь кирпичи и цемент».

Настало время оставить прошлое позади. Настало время идти дальше. С этого момента все будет только к лучшему.

23 декабря 2012 года

Эми налила два стаканчика черного кофе из автомата в лобби «Плаза Афины» и с удовольствием отпила из своего. Она улыбнулась, когда горячая жидкость стекла по горлу вниз. Кофеин был необходим Эми не только для того, чтобы прогнать остатки джетлага[17]. Черная ароматная жидкость напомнила ей, каким вкусным всегда был кофе в Нью-Йорке. Это была одна из тех вещей, которых девушке так не хватало после отъезда из родного города. Эми была рада вернуться, пусть даже ветер пробирал ее до костей и она до сих пор не купила родителям рождественских подарков, не считая банки любимого маминого печенья из «Фортнум и Мейсон», которое стоило ровно столько, сколько девушка получала чаевых за три дня.

Через стеклянную дверь отеля Эми видела Джорджию, которая стояла на тротуаре, подняв воротник своего кашемирового пальто, чтобы защититься от холода.

– Вот. Кофе. Это вас согреет, – сказала Эми, подходя к ней.

Джорджия посмотрела на пенополистироловый стаканчик и покачала головой.

– Это очень мило, но нет, спасибо.

– Вы уверены? Такой стаканчик – лучшая в мире грелка для рук.

Эми заметила выражение лица Джорджии и тоже посмотрела на стаканчик.

– Это связано с тем, чему вас учили в пансионе, да? – спросила девушка, вспомнив вчерашний рассказ.

Джорджия улыбнулась.

– Я знаю, что с точки зрения поколения, выросшего в «Старбакс», это очень старомодно, но нас учили, что еду и питье следует принимать только в помещении. Если, конечно, это не пикник.