Тасмина Перри - Признание в любви

– Милый, я не могу. Я должна быть сегодня в баре «У Форджа», а мне еще нужно заехать в Примроуз-Хилл, увидеться с Джорджией и кое-что ей отдать.

– Это недолго.

– Но вначале я должна заскочить домой переодеться, – сказала Эми, поднимаясь и надевая тапочки.

– Ты все еще злишься на меня, правда?

– Дэн, у меня дела.

Он свесил ноги с кровати, рывком поднялся и обнял ее сзади.

– Когда я снова тебя увижу? – Дэн игриво потерся о ее плечо едва пробившейся щетиной на подбородке. – Если хочешь, можем не спешить. Я готов каждую ночь проводить вот так, пока не придет пора отправляться в Вашингтон.

– Дорогое получится удовольствие, – улыбнулась Эми, тут же вспомнив о том, что он вполне может позволить себе жить в номере «Клариджа» до следующего Рождества на одни только проценты с трастового фонда.

– А что ты делаешь на Новый год? – спросил Дэниел, покрывая ее шею легкими поцелуями.

– Кажется, Шерил хочет видеть меня на работе.

– Возьми выходной на вечер. Скажи Шерил, что я заплачу ей, если она позволит украсть тебя на одну ночь.

Эми повернулась к нему лицом.

– Ты шутишь, правда?

– Гидеон говорил, что устраивает вечеринку, – произнес Дэниел с отсутствующим видом. – У него шикарный дом в Доклендсе. Мы можем отправиться туда, а потом на ленч к моим маме и папе – они всегда устраивают новогодние ленчи.

– Нет, нет и нет. Я хотела бы некоторое время не видеть твоих родителей.

Он шагнул к ней и обхватил ее лицо ладонями.

– Эми, я люблю тебя. Я хочу быть с тобой, и моей семье придется с этим смириться. Они не такие уж плохие, но, если тебе с ними неуютно, только скажи, и мы пойдем на вечеринку, а первый день нового года проведем у меня дома, в постели. Мы можем заказать пиццу и весь день смотреть дурацкие фильмы. Что ты об этом скажешь? – спросил он.

– Звучит неплохо.

Эми улыбнулась. Они развернулись и вместе рухнули на постель.

К тому времени, как Эми вышла из метро на Чок-фарм, солнце все-таки выбралось из-за туч. Было все еще холодно, дыхание клубилось паром, а мостовая искрилась от инея, но Эми шагала бодро. Впрочем, даже проливной дождь не помешал бы ей испытать желание завертеться вокруг фонарного столба в лучших традициях Джина Келли. Выйдя из отеля, Эми вначале вернулась к себе на Финсбури-парк, чтобы переодеться и уложить волшебное платье Джорджии в чехол для одежды, который теперь несла переброшенным через согнутую руку. Она снова была с Дэниелом, у нее появилась чудесная подруга… Эми чувствовала себя на вершине мира.

Девушка остановилась у цветочного магазина и приобрела букет тюльпанов и розовой вербены. Затем, подумав, заглянула в газетный киоск и купила себе «Kit Kat». Обычно Эми не позволяла себе есть шоколад (и не только – она отказывала себе во многих приятных вещах с одиннадцати лет, с тех пор как решила всерьез заняться танцами, ведь ей нужно было оставаться стройной, почти невесомой), но после путешествия на Манхэттен все изменилось. Эми не только стала уверенней, она предчувствовала, что впереди ее ждет прекрасное будущее, будущее с Дэниелом, и, возможно – только возможно, – будущее, в котором не будет танцев. По крайней мере, ей не нужно будет с прежней одержимостью подсчитывать каждую калорию.

Эми как раз поворачивала на другую улицу, наслаждаясь недозволенной ранее шоколадкой, когда заметила знакомого. Немного за тридцать, одет в джинсы, толстый рыбацкий свитер и полосатый шарф. На красивом лице – мрачное, «байроническое» выражение. В первую секунду Эми отчаянно пыталась вспомнить, где же видела его раньше – в какой-то исторической драме на BBC? – пока не поняла, что это родственник Джорджии, Уилл.

Он явно тоже ее узнал. Эми видела, как он колеблется, а затем, осознав, что столкновение неизбежно, замедляет шаг.

– Привет, – поздоровалась она, когда между ними осталось чуть меньше метра.

Уилл остановился и кивнул.

– Я Эми, подруга Джорджии, – сказала девушка, чувствуя себя немного неловко.

– Я помню, – коротко ответил он.

– Счастливого Рождества! – жизнерадостно выпалила она. – Или уже, наверное, с Новым годом?

– Я думал, что счастливые праздники бывают только в Штатах, – ответил Уилл таким тоном, словно считал всех американцев отсталыми колонистами.

«Хм, вот тебе и “счастливого Рождества”. Зануда!» – подумала Эми.

Еще секунду они постояли в неловком молчании.

– Поездка прошла хорошо?

– Замечательно.

– Ты не ответила на мое сообщение.

Взгляд темных глаз снова заставил Эми почувствовать себя виноватой.

– Уилл Гамильтон! – воскликнула она, вспомнив. – Так это был ты.

Эми постаралась не поежиться, припоминая загадочное сообщение, которое прочитала за секунду до звонка Дэниела, заставившего ее забыть обо всем.

– Мы тогда ехали в аэропорт, и я отключила телефон, – сказала девушка, краснея от этого вранья.

– На двадцать четыре часа? – уточнил Уилл, неодобрительно хмуря темные брови.

У Эми затекла рука, а присутствие Уилла Гамильтона действовало ей на нервы. Девушка еще при первой встрече поняла, что он относится к ней с подозрением, и то, что она проигнорировала его сообщение, определенно не помогало установить с ним доверительные отношения.

– Я лучше пойду, – сказала Эми, кивая на чехол с платьем Джорджии. – Мне тяжело.

– Костюм Санты? – сухо поинтересовался Уилл.

– Платье. Одно из платьев Джорджии. Она дала мне его на особый вечер. Поэтому я и купила для нее цветы.

– Платье принесло результат, верно?

Эми на миг задумалась о том, что может означать это выражение, и тут же покраснела, вспомнив гору шелка на полу спальни в «Кларидже» и осознав, что именно это Уилл и имел в виду.

– Ну, это не просто платье, это произведение искусства. Оно заслуживает бережного отношения.

Уилл впервые улыбнулся, и его лицо просветлело.

– Похоже, ты провела слишком много времени с Джорджией и переняла ее манеру говорить.

– Но это не так уж и плохо, не правда ли?

Уилл пожал плечами и взглянул на часы, явно намекая на то, что разговор окончен.

– Ты справишься с чехлом и цветами? Или тебе нужна рука помощи?

– Рука мне не нужна, – ответила Эми и тут же добавила: – Но я бы не отказалась от разговора…

Он снова посмотрел на часы, словно эта просьба была некстати.

– Уилл, пожалуйста, это касается Джорджии! Я отниму у тебя буквально пять минут. Честное слово скаута, – сказала Эми, поднимая три пальца.

– Ты была скаутом? – спросил он, забирая у нее чехол с платьем.

– Угости меня кофе, и я все тебе расскажу, – ответила Эми, ведя его в сторону ближайшей кофейни.

Кафе, в котором они оказались, было заполнено потрепанными безделушками в стиле бохо – неудивительно, это же Примроуз-Хилл, где все просто обязано быть небрежным и элегантным. Эми тут же поняла, что попала в любимую кофейню Уилла, заметив, как реагирует на него девочка за стойкой.

– Привет, Уилл, – улыбнулась та, смущенно затрепетав ресницами.

Эми сдержала улыбку: девушка разве что не протягивала ему номер своего телефона. Эми искоса изучала Уилла, который заказывал два латте. Было совершенно ясно, почему светловолосая бариста флиртует с ним. Уилл был красивым мужчиной с умными глазами и правильными чертами лица – такие черты можно унаследовать разве что от предков-аристократов. Впечатления не портили даже растрепанные темные волосы и кривоватая улыбка. В своих джинсах и свитере Уилл походил на студента с факультета актерского мастерства – одного из тех красавцев, которым самой судьбой предначертано стать звездами. В другой жизни, той, что была до Лондона, до Дэниела, Эми и сама могла бы в него влюбиться.

Девушка заняла место у окна, положила цветы на стол и позволила себе немного полюбоваться улицей. И улыбнулась, вспоминая о прошлой ночи. Ужин, секс, обещание Дэниела пропустить новогодний ленч у родителей, чтобы весь день провести только с ней…

– Латте, – раздался голос, и перед Эми опустилась высокая чашка с пеной, возвращая ее к реальности.

– Спасибо. – Девушка улыбнулась Уиллу, который снял с шеи шарф и занял место напротив нее. – Насколько я поняла, ты здесь постоянный клиент.

– Да, я трачу тут непозволительно много денег и времени, – сказал он, дуя на свой кофе. – Я даже начал задумываться о том, не прилетать ли сюда на дельтаплане.

– На дельтаплане?

– Видишь вон тот магазин через дорогу? – спросил он, указывая за окно. – Над ним моя квартира.

– Та, где на балконе сохнут носки?

Он кивнул.

– Сегодня не самая подходящая погода для сушки одежды.

– Кажется, они висят там с прошлого лета.

– Кажется, ты только что отбил у меня желание пить латте. – Эми рассмеялась, и напряжение между ними исчезло. – Прости, что не ответила на твое сообщение.

– Возможно, я вел себя слишком навязчиво, – сказал Уилл, глядя на девушку поверх своей чашки с кофе.

– Я думаю, Джорджия определенно способна сама о себе позаботиться. – Эми улыбнулась ему в ответ. – Но у меня бы тоже возникли подозрения – таинственная американка внезапно увозит члена моей семьи на Манхэттен, в какой-то загадочный тур…

– У меня не было подозрений, – сказал Уилл, глядя ей прямо в глаза.

– Были-были! – засмеялась Эми. – Наверняка ты размышлял, не является ли это частью какого-то изощренного плана по освобождению Джорджии от львиной доли ее состояния.

– Издержки профессии, – произнес Уилл, не отрицая. – Слишком богатое воображение.

Эми отпила немного латте.

– А чем ты занимаешься? В смысле, чем зарабатываешь себе на жизнь?

– Это та самая тема, которую ты срочно хотела обсудить?

– Нет, просто я только что поняла, что не знаю, какой тип мужчин выставляет свои носки на всеобщее обозрение.

– Угадай. – Он явно ее поддразнивал.

– Адвокат? Нет, для этого ты недостаточно аккуратен.

– Молодец.

– Что также исключает профессии бухгалтера и банкира. Возможно, ты доктор? Нет, не с такой прической. Пиар-менеджер? Возможно. Но я всегда считала, что пиарщики обладают неискренним обаянием.

– А я его лишен. Что ж, приму к сведенью.

– Нет, я этого не говорила…

– Избавлю тебя от мучений. Я писатель.

– Настоящий? Ты пишешь книги?

– Нет, ничего объемного. Я сочиняю пьесы. Типичный сумасшедший художник, голодающий в своей мансарде. Ты хотела поговорить о Джорджии?

Эми изучала лицо Уилла, размышляя о том, что именно можно ему рассказать. Меньше всего ей хотелось предать доверие своей подруги, но ведь именно потому, что она считала Джорджию подругой, Эми и решилась поговорить с Уиллом.

– Я мало знакома с Джорджией. По крайней мере, не знала ее до поездки в Нью-Йорк.

– Так почему же ты отправилась туда вместе с ней?

– Потому что она попросила меня об этом. Это была моя работа, – ответила Эми, пытаясь подобрать нужные слова.

– Работа? – с ноткой удивления в голосе переспросил Уилл.

– Я была ее компаньонкой. Профессиональной компаньонкой, для путешествия. Джорджия не хотела ехать одна, и любой способен это понять.

Уилл внимательно смотрел на нее, и Эми понимала, что он пытается разобраться в природе их странной дружбы.

– Послушай, я знаю, что это не мое дело, – сказала девушка, глубоко вздохнув. – Но мне кажется, что Джорджию нельзя было оставлять одну на Рождество. Или не одну, но с человеком, которого она почти не знает. У нее ведь есть семья, верно? Так почему же она не проводит с вами праздники?

– У нас довольно сложная семья, – ответил Уилл. Его деловому тону не соответствовали усы из пены, оставленные латте над его верхней губой.

– Сложная, – повторила Эми, вспоминая о том, что Джорджия использовала это слово, говоря о своем возлюбленном. – Но что тут сложного, Уилл? Как по мне, все довольно просто. Твоя семья бросила Джорджию в тот момент, когда ей больше всего нужна была помощь.

Уилл прищурился и посмотрел на нее так сурово, что Эми не смогла выдержать его взгляд.

– Почему? Что с ней не так?

– Она старая! – с отчаянием воскликнула Эми. – То есть она может ходить, говорить, заботиться о себе, но она не должна жить в одиночестве над такой высоченной лестницей, когда рядом нет никого, кто мог бы ее поддержать! Она не должна приглашать незнакомцев через объявление в журнале, чтобы провести с ними праздники.

– Я пытался, – сказал Уилл, уже не скрывая раздражения. – Я болтаюсь неподалеку, предлагаю ей помощь, я даже переехал сюда, поближе, чтобы присматривать за ней. Но, черт побери, Эми, Джорджия знать меня не желает! Она отрезала себя от семьи. И меня терпит с трудом. Ее устраивает нынешнее положение вещей.

– Но почему? Почему ваша семья распалась?

Уилл отставил чашку.

– Не мне об этом судить.

– Почему? Ведь ты, похоже, единственный, кому небезразлична судьба Джорджии. Пожалуйста, Уилл! Она была добра ко мне, и я хочу ей помочь, но, если я не буду знать, в чем заключается проблема, я ничего не смогу сделать.