Тейлор приподнял бровь:

— Это все, что ты знаешь про сахарный тариф?

Аманда лихорадочно порылась в памяти.

— Ах да, в течение трех лет сахарный тариф будет поднят. Фермеры, выращивающие сахарную свеклу, утверждают…

Они оба подняли глаза — в столовую ворвался Джей Гаркер. Этот плотный, приземистый, свирепого вида человек очень давно усвоил — если хочешь чего-то добиться, надо это просто брать. Он начал с нуля — и стал владельцем крупнейшей в мире плантации хмеля. Каждый шаг этого пути Гаркер брал с боем, даже если этого и не требовалось — и каждый полученный удар делал его еще злее.

— Взгляни-ка на это. — Гаркер протянул Тейлору какое-то письмо. Никаких пожеланий доброго утра, ни слова в сторону дочери — только рука с конвертом, протянутая к Тейлору, которого Гаркер всерьез считал умнейшим человеком на свете. Блестящее — хотя и безденежное — семейство, образованность, манеры, уверенное поведение Тейлора в обществе — все это повергало Джея Гаркера в священный трепет.

Аккуратно промокнув уголки рта салфеткой, Тейлор взял письмо и прочел его.

— Ну? — рявкнул Гаркер в своей обычной манере.

Тейлор аккуратно сложил письмо и не стал спешить с ответом. В письме губернатор Калифорнии выражал опасение, что в этом году с сезонными рабочими, подряжающимися на сбор хмеля, могут возникнуть проблемы. Деятели из профсоюза ОРМ — «Объединенные рабочие мира» — поговаривали о том, чтобы приехать в Кингман и попытаться настроить сборщиков против владельцев плантаций. А поскольку ранчо Колден — самая крупная цель, губернатор считал, что там все и начнется.

Не обращая внимания на пристальный взгляд Гаркера, Тейлор продолжал обдумывать прочитанное. В этом году цены на хмель неслыханно упали, и расходы придется урезать, чтобы свести концы с концами. А урезанные расходы, несомненно, повлекут за собой проблемы с этими сумасшедшими профсоюзными лидерами. Впрочем, справиться с этими людьми можно. В конце концов, Джей Гаркер достаточно поспособствовал процветанию Кингмана, чтобы обратиться за помощью к шерифу. Но профсоюзные лидеры — это полбеды.

Беспокоила Тейлора вторая часть письма губернатора, из-за которой, очевидно, так злился Джей Гаркер. Губернатор намеревался послать в Кингман какого-то университетского профессора, только что назначенного секретарем Совета по иммиграции и сезонным рабочим. По мнению губернатора, профессор, возможно, сумеет предотвратить беспорядки. И это бы ничего, окажись профессор болваном. Но это вряд ли. Докторская степень по экономике в Гейдельбергском университете в Германии. Вне всякого сомнения, последние сорок лет жизни этот тип провел за изучением проблем рабочего класса, удаляясь от университетского городка не больше чем на две мили. И уж наверняка он, до мозга костей пропитанный профсоюзными идеями, ни разу не задумался о проблемах владельцев ранчо. Ему и в голову не приходило, во что обходится выращивание хмеля — он просто ждал, что «богатый» владелец будет платить баснословные деньги «голодающим» сборщикам.

Тейлор поднял глаза на Джея Гаркера.

— Пригласите его сюда, — сказал он.

— Сюда? В Кингман? — Гаркер налился краской. Ему была ненавистна сама мысль о том, что правительство будет учить его управлять его собственным ранчо. Эта земля принадлежит ему, так ведь? А сборщики — свободные люди, разве нет? Если им не нравятся условия, они вольны уйти. И все же губернатор, очевидно, считает себя вправе указывать Джею Гаркеру, как вести дела.

— Нет, — ответил Тейлор. — Я говорю о том, чтобы пригласить его сюда, в ваш дом. — Прежде чем Гаркер успел возразить, Тейлор продолжил:

— Подумайте как следует. Нищий профессор из колледжа, зарабатывающий две с половиной, от силы три тысячи в год. Сомневаюсь, что он в жизни своей видел ранчо или дом, подобные этому. Пусть он приедет прямо сейчас, пока еще не приехали сборщики. Покажем, ему, что мы вовсе не чудовища, что… — он прервался, глянув на Аманду, которая как раз протянула руку к баночке с вареньем. — Нет, — только и произнес Тейлор, и девушка виновато отдернула руку.

— Профессор из колледжа? — повторил Гаркер. — Да кому этот старый дурень нужен? Жатва на носу, и у меня нет времени, так что ты должен…

— Аманда, — произнес Тейлор, и девушка вздрогнула.

Она слушала разговор вполуха, поскольку он не касался ее. И вот сейчас Тейлор уличил ее в рассеянности.

— Аманда займет его, — продолжал тот. — Она может обсудить с ним некоторые аспекты экономики, а если чего-то не будет знать, он с удовольствием объяснит ей. Кроме того, она может показать ему Кингман. Ты ведь справишься с этим, не правда ли, Аманда?

Оба — и Тейлор и отец — уставились на нее, точно голодные ястребы на кролика, бегущего по полю. Заслужить похвалу этих двух людей было для нее превыше всего, но с чужими она держится не слишком уверенно. Она встречалась с очень немногими людьми — пункт «встреча» редко появлялся в ее расписании, — а когда встречалась, то говорить было не о чем. Никого не интересовали причины разливов Нила. Все говорили о танцах (которые она никогда не посещала), об одежде (одежду для нее выбирал Тейлор), о кинокартинах (которых она ни разу не видела), о бейсболе (ни разу не побывав на игре, Аманда отлично знала правила — на экзамене она получила 98 баллов из 100) и об автомобилях (выезжала она редко, и то вместе с Тейлором и шофером, так что об автомобилях знала очень мало). Нет, перед чужими она ни разу не блеснула.

— Аманда? — громче повторил Тейлор.

— Да, я постараюсь, — честно сказала девушка. Может быть, с профессором из колледжа будет проще, чем с другими.

— Хорошо, — кивнул Тейлор, явно недовольный ее неуверенностью. Он посмотрел на высокие часы в дальнем углу столовой.

— Ты на три минуты выбилась из расписания. Иди и занимайся.

Аманда немедленно поднялась.

— Да, Тейлор.

Поглядев на отца, она негромко попрощалась с ним и вышла из комнаты.

Поднявшись к себе, Аманда села за маленький письменный стол и принялась за изучение французских не правильных глаголов. В десять утра она взялась за эссе по пуританской этике. Дважды она не правильно написала слово, так что пришлось все переписывать. Тейлор настаивал на том, чтобы ее работы были написаны без единой ошибки.

В одиннадцать утра миссис Ганстон ожидала ее в подвальном помещении. Аманда переоделась в синий спортивный костюм из плотной ткани, доходивший всего до середины икры. Тейлор сказал, что такой костюм необходим, но разработал платье, чтобы надевать поверх костюма для спуска по черной лестнице — ни в коем случае не по парадной, где Аманду могли заметить, — в подвал.

В течение тридцати минут под руководством миссис Ганстон Аманда выполняла комплекс упражнений с тяжелыми индейскими дубинками и грузами, подвешенными к стене.

В полдвенадцатого, когда Аманда шаталась от голода и усталости, ей было позволено провести семнадцать минут в ванне с холодной водой (Тейлор говорил, что горячая вода старит кожу). Согласно расписанию, она должна была одеться, начать подготовку к завтрашнему экзамену, и прибыть на обед ровно в час дня.

Но сегодня распорядок оказался нарушен.

Когда без четверти час миссис Ганстон внесла в комнату Аманды поднос с едой, девушка немедленно встревожилась.

— Что случилось с мистером Дрисколлом? — опасливо спросила она. Только смерть вынудила бы Тейлора нарушить режим.

— Он с вашим отцом, — ответила миссис Ганстон. — И он передал новый распорядок.

Широко раскрытыми глазами Аманда глядела на листок бумаги.

"С 1.17 до 6.12 прочти следующие книги:

Веблен «Инстинкт рабочего класса» Хокси «Научное управление» Ройс «Философия лояльности» Монтгомери «Труд и социальные проблемы»

6.12. Одеться к ужину. Синее шифоновое платье с жемчугом.

6.30. Ужин: овощи на пару, жареная рыба, кипяченое молоко, кусок шоколадного торта толщиной в один дюйм.

7.30. Обсуждение прочитанного.

9.30. Подготовка ко сну.

10.30. Сон».

Аманда подняла глаза на миссис Ганстон.

— Шоколадный торт? — прошептала она. В комнату вошла служанка, положила на столик четыре книги и вышла. Миссис Ганстон взяла одну из книг.

— Этот человек, профессор Монтгомери, написал вот эту книгу, и он приедет сюда. Вам нужно кое-что узнать, чтобы было о чем с ним говорить. Так что бросьте-ка мечтать о шоколадном торте и принимайтесь за работу. — С этими словами она шумно развернулась и вышла из комнаты.

Аманда уселась на твердом маленьком стуле, выпрямила спину и принялась за чтение книги доктора Генри Райана Монтгомери. Сперва книга показалась ей настолько странной, что Аманда ничего в ней не поняла. Там говорилось о том, что забастовки рабочих на самом деле были вызваны действиями владельцев шахт, заводов и плантаций.

Аманда раньше никогда не задумывалась о тех, кто работает в полях. Иногда она поднимала глаза от книги и видела их вдалеке — двигающихся, точно заводные игрушки, под слепящим солнцем. Но она тут же опускала глаза в книгу и не отвлекалась на рабочих.

Она провела за чтением всю вторую половину дня, осилила две книги из списка, и к ужину чувствовала, что готова обсуждать проблемы организации труда с Тейлором.

Но к его ярости она не была готова. Судя по всему, она не правильно прочла эти книги. Ей нужно было прочесть их с точки зрения управляющего.

— Чему я тебя учил? — ледяным голосом поинтересовался Тейлор.

После чего Аманда отправилась в свою комнату без шоколадного торта и с заданием написать эссе о том, почему книги Монтгомери и других авторов не правильные.

В полночь Аманда все еще писала эссе, и в ней начала расти нелюбовь к самому имени этого профессора Монтгомери. Из-за него ее спокойный домашний мир перевернулся с ног на голову, из-за него Тейлор на нее рассердился, из-за него она проводит лишние часы за работой и — что самое ужасное — лишилась куска шоколадного торта. Если все это наделала книга, чего тогда ждать от ее автора?

Устало улыбнувшись, она упрекнула себя в излишней впечатлительности. Профессор Монтгомери — наверняка просто старый, бедный преподаватель из колледжа, знающий экономику лишь по учебникам и ни разу не сталкивавшийся с ней в реальной жизни. Она представила себе седого человека, сгорбившегося за столом в окружении пыльных фолиантов, и задумалась, бывал ли он хоть раз в жизни в синематографе. Может, если они вместе поедут в Кингман… Аманда отогнала от себя эту мысль. Тейлор говорил, что синематограф притупляет разум, а ходят туда только невежды из низшего сословия, так что профессор из колледжа наверняка не захочет идти в такое недостойное место. Она вернулась к эссе и продолжала писать о том, сколь ошибочна книга профессора Монтгомери.

Глава 2

Шел шестой день автогонки Гарримана «Лос-Анджелес — Феникс», и двое мужчин в кабине «Штуца» уже устали. Время, отведенное для отдыха, ушло на ремонт автомобиля, не выдержавшего пути. Утром они въехали в грязную лужу, и теперь красный гоночный автомобиль, как и его экипаж, был весь покрыт коркой засохшей земли. У мужчин остались чистыми только губы, которые они постоянно облизывали, да глаза под защитными очками.

Гонка оказалась очень тяжелой. Трасса не была отмечена, а жителей многих городков на пути следования не предупреждали о приближении гоночных машин. Впрочем, там, где предупреждали, было еще хуже — люди высыпали на середину дороги и ждали машины. Они никогда не видели машин, способных ехать со скоростью шестьдесят миль в час, и не представляли себе, насколько это быстро. Многим водителям приходилось выбирать: врезаться в дерево и погибнуть или врезаться в толпу, погубив себя и кучу зевак. Большинство предпочли дерево.

Иногда зрители в приступе злости на водителей или на машины швыряли в них камни. Иногда пытались одобрительно похлопать по спине. И то и другое грозило водителю смертью.

Хэнк Монтгомери, сидящий за рулем «Штуца», осторожно снизил скорость до сорока миль перед въездом в маленький скотоводческий городок на границе Аризоны. Сидящий рядом с ним механик Джо Фишер наклонился вперед, вглядываясь в дорогу. На ней не было заметно никакого движения, и, миновав первое строение городка, они поняли почему. Слева от них стоял «Метц» Барни Паркера, врезавшийся в стену здания. Пыль, поднятая при столкновении, еще не осела, а Барни, похоже, в обмороке, свесился с сиденья.

Хэнк нажал на тормоз и начал останавливать машину. В этот момент Джо вскрикнул и ткнул куда-то пальцем. К машине Барни приближалась толпа агрессивно настроенных горожан с дубинками, палками и камнями. Кое-кто был вооружен винтовками и ружьями. Но, заслышав звук мотора Хэнка, они повернули в сторону «Штуца».

— Поехали отсюда! — завопил Джо.

Спереди и сзади машину окружали разозленные люди, а по бокам стояли дома. Либо резко рвануть с места, выжать акселератор и врезаться в толпу, либо…

Мысли с необычайной быстротой пронеслись в голове Хэнка, и он неожиданно быстро повернул тяжелую баранку руля. Он свернул на улочку в тот самый момент, когда Джо завопил: «Не вздумай!» Если эта улочка — тупик, то им крышка. Они явно попали в один из сонных городишек, где никому не хочется менять привычный уклад, где автомобили недолюбливают за то, что те целыми днями носятся по улицам, калеча лошадей и угрожая жизни пешеходов на тротуарах. Если сейчас горожане доберутся до автомобиля, Хэнку вряд ли придется рассказывать внукам об этой гонке.