Жаклин Норрис - Пробуждение любви

— Когда мы расправимся с обедом, предлагаю искупаться в ближайшем бассейне. — Он прополоскал руки в чаше с розовой водой, которую подала официантка.

Анна вытерла подбородок салфеткой.

— А меня как-то больше тянет прогуляться.

За стеклянными стенами ресторана всходила полная луна.

— Я знаю, куда мы поедем. — Он расплатился по счету и отодвинул стул Анны. — Посмотрим еще одно из моих открытий.

Он повел машину вдоль берега по направлению к Ньюпорт-Бич. Казалось, Анна не обращает внимания на то, куда они едут; она высунула голову из машины и любовалась звездами.

Кого, интересно, она пригласила назавтра на ужин? Значит ли он что-нибудь для нее? Едва ли, думал Джейсон. В ее голосе, когда она объявила ему, что ждет гостя, не слышалось волнения.

И потом, их с Анной, безусловно, влечет друг к другу, хотя Анна скорее решится сделать себе харакири, чем сознается в этом! Между ними существует притяжение… Возможно, он неправильно выбрал слово. Оно слишком затасканно, с его помощью говорят о сексуальном влечении. А его чувство к Анне гораздо глубже.

Да, она его волнует; они во многом противоположны друг другу, но считается, что противоположности сходятся. И все же на каком-то глубинном уровне они с Анной очень похожи.

Возможно, он ошибается. Он неправильно судил о Джил, — а может быть, неверно судил о том, чего сам ждет в браке. Когда они с Джилл решили сбежать после выпускного, он не понимал, насколько важной станет для него впоследствии потребность иметь детей.

Размышления его прервались, когда он доехал, куда хотел, и свернул на грунтовую дорогу.

— Где это мы? — Анна заморгала глазами, словно только что проснулась.

Слева от них вдоль дороги тянулся ряд стандартных бунгало. Но справа было открытое пространство.

— Сейчас увидим.

Он вылез из машины, полной грудью вдохнул соленый воздух и на мгновение прислушался к приглушенному пению ночных птиц. Анна подошла к нему с удивленным выражением лица.

— Такое впечатление, как будто мы в лесу.

— В каком-то смысле так и есть. — Джейсон подал ей руку и повел по тропинке, поросшей высокой травой. Даже воздух здесь был другой, чем в богатых, прилизанных пригородах; здесь он был настоящим.

— Залив Бэк-Бей! — Глаза Анны расширились от возбуждения. — Сколько лет живу здесь, и все время мечтаю вырваться и посмотреть это место. Только никак не удавалось…

Официально это место называлось Верхний Ньюпорт-Бей. Здесь был своеобразный природный заповедник, несмотря на то, что местные власти уже давно стремились превратить это место в еще один морской курорт южной Калифорнии. Джейсон мысленно поблагодарил защитников живой природы, которые прилагали все усилия, чтобы спасти одну из последних дельт вдоль Западного побережья.

Залив был приютом для мигрирующих птиц, домом для многих видов рыб и мелких животных. Берега залива образовывали естественную чашу, отгораживая местных обитателей от шума ближайших поселений.

Они некоторое время шли молча, осторожно ступая по узкой тропинке. Залив раскинулся перед ними, и поверхность воды посверкивала в лунном свете. Его первобытное спокойствие словно обладало некой волшебной силой.

— В такие минуты я жалею, что не поэт. — Джейсон помог Анне обойти колючий куст.

— Почему?

— В подобных уголках как будто скрыт тайный смысл. Последний приют дикой природы на прирученной земле.

Неожиданно Анна почувствовала, как слезы жгут ей глаза. Джейсон с таким же успехом мог сейчас говорить о себе самом. Она кожей чувствовала: его снедает беспокойство, ненасытная тяга к перемене мест. Он превратил ее пригородное жилище в уютный дом, но не будет счастлив, если останется там навсегда; он слишком похож на ее отца, и ему не терпится узнать, что же находится там, за горизонтом.

Но с другой стороны, она ведь и не рассчитывала, что Джейсон останется с ней навсегда… или рассчитывала?

«Наверное, я стала такой сентиментальной из-за лунного света, — сказала себе Анна. — Хорошо, что в темноте не видно, какое у меня сейчас выражение лица».

Они остановились на краю низкого утеса и стали смотреть вниз, на воду. Вдали слышался шум машин, которые ехали по скоростной магистрали. А под ногами у них лежал Нижний Ньюпорт-Бей, который за прошедшие десятилетия осушили и превратили в пристань для прогулочных яхт и катеров.

Хотя днем было жарко, с заходом солнца воздух быстро остывал. Анна вздрогнула. Джейсон обнял ее одной рукой за плечи, и ей стало теплее.

Голова ее покоилась у него на плече; она слышала, как бьется его сердце.

Как странно, что они оказались здесь, — как странно, что они вообще познакомились.

Он развернул ее к себе, легко поцеловал в лоб, потом прикоснулся к кончику ее носа, а потом губы его двинулись ниже.

В первое мгновение Анна едва не задохнулась. Рядом с Джейсоном все остальное теряло свой смысл. Ей хотелось целовать его лицо, шею, прижиматься к его груди.

Она с готовностью ответила на его поцелуй. Джейсон, плотнее притянул ее к себе.

Анна откликалась всем телом, и ей казалось, что по ней пробегают серебряные огоньки. Как здорово было бы обвить его ногами, гладить его по спине, ерошить его волосы…

Нехотя Анна отпрянула. Опасно, слишком опасно!

— По-моему, нам пора.

Джейсон медленно кивнул, и в глазах его мелькнул отблеск лунного света.

Они шли к машине, не прикасаясь, друг к другу, но Анне казалось, что все ее тело плавится от его прикосновений. Прежде она ни разу так бурно не реагировала на мужские объятия и поцелуи. Интересно, почему близость Джейсона вызывает в ней такую бурную реакцию?

Дома, поднявшись к себе, она раздевалась перед зеркалом, гадая, какой она видится ему.

Она старалась не думать о том времени, когда он, словно перелетная птица, упорхнет из временного пристанища и снова отправится скитаться по свету.

— Видели бы вы деревню, в которой я выросла, — заметила Хуанита полчаса спустя. Джейсон фотографировал ее, пока она мыла террасу, выложенную красным деревом, с бассейном на заднем плане. — Дороги грунтовые. Дома построены из необработанного кирпича; иногда, напившись, хозяин пробивает кулаком стену.

— Хотелось бы взглянуть. — Джейсон понял: чтобы книга вышла законченной, ему придется съездить в Мексику.

— Как по-твоему, ничего, если я навещу твоих родителей и скажу, что я — твой друг?

— Конечно! — оживилась Хуанита. — Они будут очень рады увидеть моего знакомого из Америки.

— И я с удовольствием познакомлюсь с ними.

Позже Джейсон подарил ей две свои вышедшие книги с автографом. Они сидели в ее комнатушке, и пили кофе.

Хуанита листала «Личную жизнь революционера», разглядывая снимки грязного тренировочного ближневосточного лагеря, мрачных молодых людей и женщин в парандже, горы оружия.

— Почему они такие злые? Почему хотят воевать?

Джейсон пожалел, что его испанский слишком скуден. А может, проблема слишком сложна. Ему самому трудно понять, зачем человечество так настойчиво стремится к самоуничтожению.

— Иногда, если люди страдают, они учатся ненавидеть. — Хуанита кивнула в знак понимания. — Про таких мы говорим: они за деревьями не видят леса.

— Там, откуда я родом, люди тоже страдают, но у нас есть и много радостей.

— Уверен, что это так. — Джейсон взглянул на часы. — Мне пора. Твоя хозяйка скоро вернется с заседания клуба садоводов.

— Да. Спасибо, что заехал. Вы с Розой мне очень помогаете. И мне не терпится увидеть фотографии детей.

Согласно расписанию, по пятницам надлежало мыть ванные комнаты и кухню. Джейсон, напевая, приступил к работе, легкомысленно не надев резиновых перчаток.

Через час запас песенок иссяк, а кожа на руках огрубела и стерлась. Он неохотно натянул перчатки — к счастью, у Ады, прежней домработницы, были крупные руки — и возобновил работу.

К трем часам у него ныла спина, и пришлось полчаса отмокать в ванне, прежде чем приступить к приготовлению парадного ужина для Анны и ею гостя.

Джейсон решил подать им глазированную жареную свинину с арахисом, шафрановым рисом и китайским салатом; в своем любимом винном магазинчике он купил бутылку шабли. А на десерт приготовил крем-карамель.

И не дай бог ею кавалер окажется недостоин всех этих приготовлений!

Сестры в родовом отделении бросали на Анну любопытные взгляды. Черт бы побрал, больничный телеграф и болтливость Олдоса Рани! Анна начала жалеть, что пригласила его.

На самом деле, куда с большим удовольствием она вернулась бы домой одна и наслаждалась бы ужином, приготовленным Джейсоном.

Но сделанного, не воротишь. И потом, интересно выяснить, что у Олдоса на уме и как он намерен действовать. Может, он ее удивит, без особого убеждения подумала Анна, направляясь домой. Вдруг он окажется интересным и достойным внимания собеседником?

Войдя, она уловила в воздухе соблазнительный аромат специй и услышала, как Джейсон ходит на кухне, что-то помешивая в кастрюле и насвистывая себе под нос.

Она попыталась определить, что он поет, и узнала «Люди скажут, что мы влюблены» из мюзикла «Оклахома». Что это — сатирический намек на ее будущее свидание или воспоминание о вчерашнем вечере? Внутри у нее все сладко сжалось, когда она вспомнила вчерашний поцелуй.

Ерунда! Он, скорее всего, и сам не подозревает, что мурлычет себе под нос.

Анна поднялась наверх переодеться.

Инстинкт подсказывал, что следует надеть платье с самым скромным вырезом и с длинными рукавами. Однако ей не хотелось выглядеть чопорной старой девой. Поэтому она выбрала пышное платье бледно-лилового цвета с довольно глубоким круглым вырезом.

Когда она спустилась вниз, Джейсон насвистывал «Не могу сказать нет».

Вот нахал, отметила она про себя.

В дверь позвонили в четверть восьмого. Олдос стоял на пороге со сладкой улыбкой, протягивая ей дюжину роз, обернутых в зеленую бумагу, — такие букеты продают на автозаправках вдоль шоссе.

— Очень красивые. — Анна понюхала цветы, но они не пахли. — Пойду, поставлю их в вазу.

Она долго рассматривала вазы в шкафу с фарфором, ища свою любимую, а потом сообразила: наверное, ее уже взял Джейсон. Так и оказалось. Ваза, наполненная желтыми и бордовыми тюльпанами, стояла на каминной полке.

«Откуда он узнал, какая ваза нравится мне больше всех?»

Наконец, она поставила цветы на кофейный столик. Олдос уже сидел на диване и маленькими глотками пил виски.

— Ну и денек выдался у меня сегодня! — Он начал потчевать Анну — надо признаться, довольно умело — рассказами о своих пациентах. И только полчаса спустя, когда Джейсон позвал их к столу, она поняла: Олдос ни разу не спросил, как прошел день у нее.

Правда, и рассказывать Олдосу о своих делах ей не особенно хотелось.

Ужин был великолепен, но Анна почти ни к чему не притронулась. Олдос, очевидно, считал, что еда — превосходная прелюдия к сексу. Он кормил ее со своей вилки — ее это раздражало, но она не знала, как отказаться, не обидев его, — и выразительно чмокал губами, поедая анчоусы.

Анна услышала, как Джейсон тактично кашлянул, подавая вторую бутылку вина, и поняла, что Джейсону выходки Олдоса кажутся такими же отвратительными, как и ей.

Но пока рано признаваться в своих чувствах. Анна решительно улыбнулась гостю.

Глаза его блеснули волчьим блеском в свете свечей.

О боже!

Когда Джейсон подал крем-карамель и поставил на стол бутылку бренди, Анна на секунду испугалась, что он прольет часть содержимого на Олдоса. Дождавшись, пока ее гость отвернулся, она сурово сдвинула брови и покачала головой. Джейсон ответил невинным взглядом. Но зато он хотя бы ничего не пролил.

Наконец, Олдос доел десерт и предложил перейти в гостиную. Преодолевая желание поддать ему ногой по обтянутому брюками заду, Анна согласилась ради того, чтобы доказать Джейсону, что она в состоянии постоять за себя.

Но так ли это?

Олдос пресек ее попытки сесть в кресло. Плюхнувшись на диван, он потянул ее за собой и усадил рядом с собой.

— Я кое-что собирался тебе сказать, — прошептал Олдос ей на ухо.

— Что же?

— Как пластический хирург, я превосходно разбираюсь в строении тела.

Она ожидала услышать нечто совсем другое!

— Я в курсе.

— Но я никогда не видел такого личика, как у тебя. — Он провел пальцем по ее щеке. — Просто классическое совершенство!

«А ты — просто классический пошляк», — подумала Анна, собираясь вырваться, но тут услышала шаги со стороны столовой.

— Не обращайте на меня внимания. — Джейсон опустился на колени у камина и вывалил на пол охапку поленьев. — Я просто подумал, что вам уютнее будет посидеть у огня.