Комната была круглой, окна представляли собой узкие щели — бойницы. Девушка догадалась, что они находятся в одной из башенок. Все стены были уставлены стеклянными шкафами, поднимавшимися до самого потолка. В них хранились драгоценности.

Наталия увидела футляр с той самой бриллиантовой диадемой, которую надевала на свадьбу. Ее окружали ожерелье, серьги, браслеты и кольца, выполненные в том же стиле.

Рядом находились футляры с гарнитурами из изумрудов, рубинов и сапфиров. В пятом футляре лежала жемчужная диадема. Взору девушки предстали всевозможные ожерелья из аметистов, топазов, бирюзы, аквамаринов, золота и серебра. Не вызывало сомнения, что все они очень старые и представляют собой огромную ценность.

Внимание девушки привлекла шкатулка, доверху наполненная жемчужинами причудливой формы — это сокровище привез один из Колуоллов, плававший с Дрейком в Вест-Индию. В соседнем шкафчике были выставлены футляры с кулонами из финифти, подобными тому, что носила Наталия. Некоторые из них были также изготовлены венецианскими ювелирами. С тех пор прошло уже два века, но никому так и не удалось превзойти их в мастерстве.

Наталия, не в силах сдержать восхищения, с детской непосредственностью перебегала от витрины к витрине, непрерывно засыпая лорда Колуолла вопросами об истории экспонатов этой замечательной коллекции. Девушка внимательно слушала его рассказы о том, как и когда эти украшения появились у Колуоллов, многие из которых часто оказывались на волосок от смерти, только чудом избегая опасности, и чьи действия отличались отвагой, а иногда — даже жестокостью.

Лорд Колуолл открывал шкафчики один за другим, и Наталия с удовольствием рассматривала и примеряла драгоценности. Она не отходила от висевшего на стене овального зеркала в раме, отделанной изумрудами величиной с голубиное яйцо и чрезвычайно крупными бриллиантами.

— Расскажите еще! Вот об этом! — повторяла и повторяла она.

— Думаю, мои истории уже утомили тебя, — не выдержал лорд Колуолл. — Если тебе хочется побольше узнать о коллекции, то придется просмотреть архивы, где в подробностях описаны путешествия всех моих предков и сражения, в которых они принимали участие.

— Мы могли бы собрать их и составить книгу, — предложила Наталия.

Она едва не добавила "...для будущих поколений", но вовремя остановилась, сообразив, что именно подразумевается под этими словами!

Зардевшись, она подошла к шкафчику, взяла массивную диадему, отделанную сапфирами и бриллиантами, и надела ее. Украшение как-то по-особому заиграло на светлых волосах девушки, а сверкание камней только подчеркнуло необычный цвет ее глаз.

— Теперь я выгляжу как королева, достойная того, чтобы сидеть рядом с вами на троне! — сказала она, повернувшись к лорду Колуоллу.

Губы Наталии раскрылись в легкой улыбке, ее нежный голос звенел под сводами потолка, лучи солнца, пробивавшиеся сквозь узкие бойницы, падали на камни диадемы, заставляя их сиять, подобно звездам.

— А почему не для того, чтобы почтить своим присутствием мою постель? — спросил лорд Колуолл.

В это мгновение их взгляды встретились, и они замерли, не в силах шевельнуться. Между ними возникла некая таинственная связь, но Наталия, заметив зажегшийся в глазах лорда Колуолла огонь, сняла диадему, положила ее в футляр и вышла из комнаты, оставив мужа одного среди его сокровищ.

* * *

На следующее утро лорд Колуолл вынужден был отправиться на заседание, которое устраивалось в Херефорде и которое он не имел права пропускать. Вернувшись, он направился в гостиную, надеясь увидеть там Наталию. Но его ждало разочарование. Тогда он пошел в библиотеку. Остановившись у камина, он протянул руки к огню. В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась Наталия.

По тому как она, не успев снять шляпку и накидку, стремительно пересекла комнату, можно было заключить, что девушка очень спешит. Подойдя к мужу, она подняла на мужа взгляд, в котором отразились гнев и тревога, что несказанно удивило лорда Колуолла.

— Значит, у вас есть молотилка!

Брови лорда Колуолла от изумления поползли вверх.

— А почему это тебя так волнует?

— Как я понимаю, ее только что установили.

— Ее доставили три дня назад.

— Как вы могли пойти на подобное безрассудство, тем более в столь напряженный момент? — воскликнула девушка. — И вообще, зачем она вам?

— Я не раз сожалел о том, что давно не приобрел эту машину, — ответил лорд Колуолл. — В большинстве таких же больших поместий, как мое, уже давно провели переоснащение. Я собирался купить молотилку еще в прошлом году, но та модель, которую предлагали, мне не понравилась — у нее была слишком низкая производительность.

— А вы отдаете себе отчет в том, что это значит для ваших работников? — сердито спросила Наталия.

— Не понимаю, почему это так интересует тебя, — удивился лорд Колуолл.

— Я только что была в деревне, в семье, где девять человек живут на зарплату одного батрака.

— Ты была в деревне? — повторил лорд Колуолл. — Кто тебе дал право ходить в деревню, не предупредив меня об этом?

— Сегодня утром, после вашего отъезда в Херефорд, мне доложили, что тетка одной из младших горничных заболела, — объяснила Наталия. — Я собрала кое-какой еды для нее и лакомств для детей и отправилась туда. Там я обнаружила... — Она замолчала. Казалось, ей трудно говорить о том, что открылось ее взору.

— И что же ты обнаружила? — требовательным тоном спросил лорд Колуолл.

— Я обнаружила, что они все голодают!

— Неправда. В моем поместье батраки получают гораздо больше, чем в округе.

— Я слышала об этом, — сказала Наталия. — Вы платите им восемь шиллингов в неделю. Но неужели вы считаете эту сумму достаточной для того, чтобы человек мог содержать свою больную мать, жену и семерых детей? — Лорд Колуолл промолчал, поэтому Наталия добавила: — После летних сезонных работ их единственная надежда, единственный шанс не умереть с городу в течение зимы — молотить зерно в амбарах. Этим они смогут заработать столько, чтобы хватило продержаться до весны. Сейчас же они питаются одной картошкой и кореньями.

— Я не могу в это поверить.

— Но это правда! — настаивала девушка. — Я читала об этом, но никогда не сталкивалась в действительности. Эти дети с выпирающими ребрами, убогие хижины... издали все выглядит вполне благополучно, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что люди живут в ужасных условиях.

— В грязи? — уточнил лорд Колуолл.

— Нет! В нищете! У них даже нет одеял и посуды. Ведь на это требуются деньги.

— Я проверю твое утверждение насчет голода.

— Их положение будет еще страшнее, если вы станете использовать молотилку, — с горячностью проговорила Наталия. — Вам известно, каковы требования батраков в других графствах?

— Если ты имеешь в виду мятежников, то я не желаю даже упоминать о них, — отрезал лорд Колуолл.

— Они требуют справедливости, — продолжала Наталия, не обратив внимания на его заявление. — Они хотят, чтобы батраку платили по два шиллинга в день за работу и по шестипенсовику на каждого ребенка, находящегося на его содержании... Неужели это слишком большая сумма для человека, имеющего такие обширные владения?

— Я не намерен обсуждать подобные вопросы! — воскликнул лорд Колуолл. — Мне бы хотелось, чтобы ты раз и навсегда уяснила себе — я не потерплю твоих поездок в деревню. Я запрещаю тебе!

— Я отлично понимаю, почему мои действия вызвали у вас такое недовольство, — ответила Наталия. — Та старушка, бабушка несчастных малышей, рассказала мне, что последним человеком, навещавших их, была ваша матушка! — Помолчав, она совершенно другим тоном добавила: — Пожалуйста, милорд, выбросьте эту молотилку! Отошлите ее назад и сообщите своим работникам, что не будете устанавливать ее.

— С какой стати я должен так поступить? — осведомился лорд Колуолл.

— Потому что из-за этих машин во всех графствах, за исключением нашего, начались неприятности, — объяснила Наталия. — Вы же читали о волнениях в Кенте и Суррее, в Гемпшире и даже в Глостершире. Вы же не хотите, чтобы и в вашем графстве поднялся мятеж?

— Я прослежу, чтобы этого не произошло!

— И каким же образом вы собираетесь предотвратить беспорядки? — спросила Наталия. — Представляете, как сожалели о содеянном те землевладельцы, у кого были сожжены стога и поломаны машины? Более того, наибольший ущерб был нанесен тем, что добрые отношения между хозяином и его работниками переросли в ненависть.

— Я уже сказал, что это не твое дело, — оборвал ее лорд Колуолл. — Я способен самостоятельно разобраться со своими батраками.

— Но дети голодают, — тихо заметила Наталия.

— Я все проверю, — пообещал лорд Колуолл.

По тому, каким ледяным тоном он произнес последние слова, девушка догадалась, что он сильно разгневан. Она вышла из комнаты, чтобы переодеться к обеду.

Когда они вновь встретились, теперь уже за длинным обеденным столом, лорд Колуолл ни разу не упомянул об их разговоре и обсуждал только посторонние темы. Однако его лицо сохраняло суровое выражение, и Наталия поняла, что спор по поводу молотилки полностью лишил ее надежды завоевать его доверие.

Ее охватило отчаяние при мысли, что все ее усилия пошли прахом. И причина заключается в том, что она приняла слишком близко к сердцу состояние дел в поместье, всегда казавшемся ей островком спокойствия и благополучия.

"Значит, я не должна говорить ему то, что думаю? Как же мне быть?" — спрашивала себя девушка.

И в то же время она знала, что не способна притворяться, будто ей ничего не известно о страданиях и лишениях ютящихся в жалких хижинах бедняков.

У нее в ушах все еще звучали полные безнадежности голоса старух, рассказывавших о том, как изменит их жизнь новая машина.

"Что мне им ответить? Как мне помочь им?" — грустно размышляла она.

А ей так хотелось взять лорда Колуолла за руку и попросить его улыбнуться, попытаться вызвать у него веселый смех — смех, которым он только вчера, за ужином, встречал ее поддразнивания и шутки.

А после ужина лорд Колуолл показал ей картины великих итальянских художников, привезенные из Рима одним из его предков. Среди них были даже шедевры Микеланджело и Тьеполо, вызвавшие у девушки возглас неподдельного восхищения. Остаток вечера они провели в библиотеке, расположившись в креслах перед камином, и между ними установилась атмосфера близости и взаимопонимания.

Когда наступило время идти спать, Наталия испытала самое настоящее разочарование.

— Мне так многое хочется узнать, — со вздохом произнесла она.

— У тебя масса времени, — с улыбкой ответил лорд Колуолл. — Ты молода, Наталия, однако, как ни удивительно, обладаешь довольно обширными познаниями в области искусства.

— Спасибо, милорд. Но это заслуга моего отца, научившего меня всему, что я знаю.

— Когда-нибудь я отвезу тебя в Рим.

Девушка подняла на него восторженный взгляд.

— Как же я мечтала услышать от вас эти слова.

— Ты допускала, что я так скажу?

— Мне всегда хотелось съездить в Италию и Грецию, — призналась Наталия. — И однажды папа предположил, что у вас может возникнуть желание показать мне эти страны. Разве есть на свете что-либо более интересное, чем осматривать Акрополь и слушать ваш рассказ!

— Акрополь особенно прекрасен в свете луны, — заметил лорд Колуолл, — и выглядит чрезвычайно романтично.

Нечто, звучавшее в его голосе, заставило Наталию смущенно опустить глаза.

— Уверен, Колизей тоже тебе понравится, — как бы сожалея о сказанном, спустя некоторое время добавил лорд Колуолл. — Как только оказываешься там, сразу же представляешь, как христиане сражались с дикими животными. И наградой победителю была жизнь.

— Поверьте, милорд, подобное развлечение никогда не доставило бы мне удовольствия, — запротестовала девушка.

— Тогда мы могли бы дождаться лунной ночи и отправиться в Форум, — предложил лорд Колуолл.

Наталия догадалась, что он поддразнивает ее, однако ее не покидало ощущение, что его любезность преследует вполне определенные цели. Ему оставалось только сделать последний шаг, чтобы сломить ее слабое сопротивление, и тогда бы она с готовностью исполнила все его желания.

Улыбнувшись, Наталия встала.

— Милорд, мне кажется, нам следовало бы хотя бы на мгновение вернуться в настоящее.

Лорд Колуолл взял ее за руку.

— Позволено ли будет мне заметить, что этот день доставил мне огромное удовольствие? — галантно произнес он.

Его искренность не вызывала у Наталии сомнения.

— Мне тоже было очень интересно, — ответила она. — Благодарю вас, милорд.