Нина Баскакова - Прости и…

— Ты не понял…

— Это ты не поняла. Уходи, Марин. Я потом тебе вещи привезу. Тебе нельзя тяжёлое таскать, поэтому уходи сейчас. А то ещё передумаешь и решишь остаться, а потом мучить будешь себя и меня. Лети, моя птичка, в огонь. Пёрышки только береги, — усмехнулся он. Это было непонятное для меня поведение. Нетипичное для него. Я испугалась и ушла.

Алешка снял комнату в старом доме, почти без удобств. Это был временный вариант. Потом мама обещала освободить для нас квартиру. А пока было слышно как ветер гуляет в стенах старой комнаты. Но были вместе и вместе кормили клопов. Дно, как оно есть. Так продолжалось около месяца. Как раз выяснилось, что анализы перепутали. Я здорова, беременность протекала нормально. В это время я развелась с Валерой, а меня через маму нашли дальние родственники. Оказалось, что умер папа. Попал в аварию, вместе со своей женой. У меня осталась трёхлетняя сестрёнка, которой теперь грозило попасть в детский дом. Я долго подбирала слова, чтоб начать разговор с Алешкой, не знала, как он отнесётся к этой идее. Но с Лешкой намного проще было разговаривать, чем с Валерой. Валера по умолчанию был прав, а Алешка всегда был открыт для диалога.

— Что будем делать? — спросила я.

— Решать тебе. Потянем мы сразу двух детей или нет — я не знаю, — честно признался Алешка. Меня такие ответы до сих пор поражали. Приходилось всегда делать поправку, что это не Валера, который всё знал заранее на несколько лет вперёд.

— Надо посчитать. Не хочется, чтоб она росла в казённых стенах при живых родственниках. Я пока с малышом сидеть буду. Она к нам привыкнет за это время. Потом садик, школа.

— Согласен. А ведь всё так и получилось, как тот мужик сказал.

— Какой?

— Что в церкви. Часто мне на ум приходят его слова.

— Кстати, а про что он тебе сказал?

— Напомнил один неприятный случай. У меня, когда всё разрушилось, полетело в пропасть, я с собой хотел покончить, но не смог. Много ошибок совершил в этой жизни. Очень много.

— Но впереди ещё вся жизнь, чтоб эти ошибки исправить, — ответила я. — Мне Светка сказала, что к ней твой друг сватается?

— Рига? Есть такое. Я их познакомил. Вроде друг другу приглянулись. Может чего из этого получиться.

— Алеш, а если честно, был у тебя с ней роман или нет? — спросила я.

— Не было. Хотел, но ты перебиваешь. Люблю тебя сильно и крепко. До сих пор не верю, что мечта сбылась и теперь мы вместе. Просто не верится и всё, — он меня крепко поцеловал. — А теперь вериться. Ничего, Марин. Всё будет нормально. Мы прорвёмся. Главное ведь вместе.

— Согласна, — ответила я, чувствуя, как в душе начинают распускаться цветы.

Сколько длиться любовь? Говорят, что она не проходит, но меняется с годами, приобретая другой вкус. А страсть длится три месяца.

Мне повезло больше. Я купалась в ней полгода. До рождения сына. Как родился Никитка, так и пошли проблемы. Говорят, что дети приносят в дом счастье и смех. У нас же началась ругань. Алешку раздражали крики малыша. Он оказался к ним не готов, поэтому стал пропадать целыми вечерами. Приходил где-то под утро, чтоб убежать на работу. Мне повезло только с Ритой. Девочка проблем не вызывала. Она как-то сразу ко мне привыкла. Первый месяц просилась к родителям, а потом перестала. Алешка к ней никак не относился. Он вообще был к детям равнодушен. Но мог поиграть с ними под настроение. Жаль, что это настроение у него появлялось раз в месяц.

Жить в декрете на декретные выплаты, которых не хватало, платить за квартиру, помогать маме, просить денег у Алешки, который мог половину зарплаты потратить на всякие вкусности, а потом мы сидели на пустых макаронах — это всё было сложно. Очень сложно и тяжело.

С детьми никто не помогал. Хотя, я и сама справлялась, пока Рита не пошла в сад. Вот тогда и началась катавасия с колясками, малышом, Ритой и… И всеми прелестями, с какими сталкивается женщина с двумя детьми небольшого возраста.

Я уставала. Что такое сон — это было давно забыто. Спала я урывками. Иногда помогала Света. Особенно вещами. Или деньгами, когда нужно было дотянуть до зарплаты. А такое с каждым месяцем случалось всё чаще.

Но это было не самое тяжёлое время. Тяжело стало, когда освободился отец Алешки. Так как ему некуда было идти, комната в коммуналке, которая была за ним сгорела вместе с деревянным домом, то он поселился у нас. Тогда и начался ад.

Алешка сильно изменился. Он стал ругаться со мной, унижать. И это в моей квартире. Наверное его накрутил отец, потому что иначе я не знаю откуда у него появились такие слова о том, что старуха с детьми на руках больше никому не будет нужна, поэтому буду его терпеть.

А я не стала. Не стала терпеть. Не смогла. Выгнала его вместе с отцом. Как раз к тому времени у него закончилась временная регистрация в моей квартире, а новую я делать ему не стала. Проблемы часто напоминают снежный ком, который нарастает, нарастает и грозится просто раздавить.

Отчима инсульт свалил. Теперь мама за ним ухаживала. Она вынуждена была уйти с работы и заняться чисто им. А я, в своих эгоистических планах, рассчитывала на ее помощь. Пришлось справляться самой. Алешка отказался давать хоть какие-то деньги на ребёнка, пока я не сделаю ему регистрацию и не верну в квартиру. Я же пригрозила падать на развод и алименты. Не знаю, чем весь этот конфликт бы закончился, но он влез в какую-то аферу. Теперь ему грозил срок по махинациям, вместе с отцом, который уже руки потирал, готовый в любой момент вернуться «домой». После этого Алешка стал мягче. Сразу любовь вернулась, только у меня она окончательно пропала.

Хотя, не всё было так плохо. У меня была крыша над головой. Правда закончились декретные выплаты, а места в ясельной группы не было. Но удалось устроиться дворником в своём дворе. Так что я отводила Риту в садик и шла убирать двор вместе с Никитой. Платили на это чисто прожиточный минимум, из которого половину съедали платежи за квартиру. Но оставалось надеяться, что когда подрастёт Никитка, то станет легче. Я смогу вернуться на работу…

Это уже было что-то вроде мантры, которая не давала опускать руки. Так было и в тот день. Осенний промозглый день. Ветер старался забраться под куртку. Из-за простуды текло с носа. Ещё и кашель пробирал. А всё из-за несчастных сапог, которые давно надо было поменять, а у меня не получалось, скопить денег на новые. В том году зима была тёплая и проходила в осенних. А в этом году купила недорогие осенние, но они развалились. Теперь пришлось доставать зимние, которые уже были клеены раза три, но всё равно находились новые дырки, в которые я воду черпала. Надо будет с новой зарплатой купить нормальную обувь, если получиться и не будет непредвиденных трат. Только ведь будут. Всегда что-то случается.

Никита наблюдал за листьями, которые скидывал ветер. Ему это всегда нравилось. Рита сидела в песочнице и лепила куличики. Я рядом крутилась, сметая листья с дороги и распределяя их на аккуратные кучки. Суббота. Можно и не входить, но тогда двор в понедельник будет весь в листве. Проще сейчас всё убрать, чем делать тройную работу.

Горячий пот стекал по замёрзшей спине. Во рту всё пересохло. Наверное температура. Ритка побежала к качелям, упала на ходу. Начала плакать. Я подошла к ней, вытерла платком испачканные руки. Другим нос. После этого её немного покачала. Как раз в это время я и заметила его. Строгое чёрное пальто. Очки в оправе. Кепка на голове. Руки в чёрных кожаных перчатках. Валера стоял на другой стороне площадки, прислонившись к железным элементам горки и смотрел на меня. Мы с ним не виделись полтора года. Столкнулись как-то в городе, когда я уже Никиту родила, но даже разговаривать не стали. Не смогли. Да и прошло наше время разговоров. И чего его сейчас принесло?

— Мама, мы скоро домой пойдём? — спросила меня Рита.

— Скоро пойдём, — ответила я, отводя глаза от Валеры. Решил прийти поторжествовать? Пусть торжествует. И кашель мучает. Ничего. Закончу уберать участок, а там домой. Тёплый чай…

— Простыла? — спросил Валера. Я и не заметила, как он подошёл.

— Немного, — вытирая нос, ответила я. — На тебя чихнуть или кашлянуть?

— Избавь, — поднимая ладони, сказал он. Я же вцепилась в метёлку.

— Ты по делу или мимо проходил?

— Не знаю, — ответил он. Я удивлённо посмотрела на него. Он усмехнулся. — Такое тоже бывает.

— Мне работать надо. Не до разговоров, — сказала я. Меня опять накрыло кашлем. Дурацкая простуда.

— Тебе домой надо. Лечиться, — он отобрал у меня метлу. — Собирай детвору и пошли домой.

— Зачем…

— Лечиться и чай пить, — недовольно сказал он. Не знаю, почему я с ним не стала спорить. Может потому что привыкла во всём на него полагаться и у меня выработался рефлекс, как у собаки Павлова? Или это совпадало с моими желаниями?

Мне не стыдно было за мою квартиру. Пусть без современного ремонта, но тепло и аккуратно, а ещё здесь не было холода, как в офисе. Я всё равно поглядывала на Валеру, ожидая его реакции на моё жильё. Он молчал. Я же стала детвору раздевать.

— А кто этот дядя? — спросила Рита.

— Дядя Валера. Очень давний друг, — сказал он.

— А почему тебя раньше не было? Ведь друзья надолго не пропадают, — продолжала она допрос.

— Иногда пропадают, — ответила я. — Иди руки мой, а мы пока будем мыть руки с Никитой.

Через двадцать минут я уже наливала суп детворе, который после улицы уходил на ура. Валера сидел в стороне.

— Валер, вот честно, у тебя других дел нет?

— Нет. Я в эти выходные полностью свободен, — ответил он.

— Ты меня понял…

— Нет, не понял. Почему у тебя сахара дома нет?

— Потому что сладкое — это вредно. А ещё вреден хлеб. Про остальное я молчу.

— Валер, ты пришёл поумничать? Я не в настроение. Сам заметил, что мне плохо.

— И лекарства у тебя тоже нет, — даже не спросил, а скорее сказал утвердительно.

— Ты не боишься заразиться?

— Ничего страшного. Выпью что-нибудь укрепляющее иммунитет, — ответил он.

— Кстати, это из-за тебя я заболела!

— И в чём моя вина? — удивился он.

— Ты мне новые ботинки не купил. Сапоги. Вот если бы купил, то ноги не промокли… И…

— Ты всё ещё помнишь ту глупую ссору?

— Она была неглупой, — возразила я. Валера рассмеялся. Встал. — Ты куда?

— Сама же выгоняла. Где логика? Или хочешь, чтоб остался?

— Не имею ни малейшего желания.

— Тогда ты должна быть довольна, что я больше не мозолю тебе глаза, — сказал он и ушёл.

А я и была довольна, если бы не злилась, а ещё мне казалось, что голова просто плавиться.

Дети уснули. Я сидела на кухне, завернувшись в одеяло, и дышала отваром из-под картошки, когда чьи-то шаги заставили обернуться. На кухню вошёл Валера с тремя большими пакетами.

— Ты чего дверь не закрываешь? — спросил он.

— Забыла. А ты чего вернулся?

— Лекарства тебе принёс. Но вначале надо поесть, иначе желудок себе сожжёшь и заработаешь себе язву.

— А тебе какая разница чего там у меня будет?

— Наверное есть разница, если я здесь, — расскладывая продукты по полкам, сказал он.

— Ты же не ходишь по магазинам.

— Считаешь, что я без тебя воздухом питался? Кстати, до сих пор не люблю это занятие, — он нацепил марлевую повязку.

— Тебя детвора испугается. Подумает, что ты доктор. Я вначале хотела так делать, когда заболела, но они с визгом носятся от меня.

— Тогда придётся заболеть вместе с тобой.

— Я падала, падала и кажется разбилась.

— Заметил. Неприятно всё вышло. Я думал, что у него ума хватит.

— Ты о ком?

— Об Алешки. До последнего был уверен, что он удержится на плаву. А вместо этого ещё и тебя за собой потянул, — сказал Валера. — Недавно мне позвонил. Сказал, что у него проблемы.

— А ты? — поражаясь наглости Алешки, спросила я.

— А я ему помог, — ответил Валера. — Купил билет на поезд и велел к тебе больше не приближаться.

— Я его уже два месяца как выгнала.

— Знаю, — закидывая котлеты на сковороду, сказал Валера.

— Ты не любишь…

— Запахи? Окно открою. Иногда надо идти на уступки, — сказал он.

— Ты изменился. Раньше ты всегда прав был.

— А я и сейчас прав. Что поделать, если на несколько шагов вперёд всё продумываю?

— И даже сейчас…

— Я предполагал такой вариант. Пытался тебя остановить. Поймать перед падением, но ты не захотела этого. Марин, я знаю свои недостатки. Но я такой, какой есть. Единственное, что теперь допускаю, что кто-то может иметь другие желания. И ты права, я на тебя давил. Теперь не буду.