Джудит Лэнсдаун - Просто идеал

– Конечно, приятный! Сам подумай. Если бы у тебя был брат, которого ты несколько лет не видел, ты бы обрадовался, неожиданно увидев его?

– Думаю, да. Это будет лесная поляна.

– Поляна? Ты имеешь в виду бальный зал?

– Ну да! Там будут деревья, и трава, и птицы, и олени.

– В зале? – Ханна приоткрыла рот от изумления.

– Не настоящие, конечно! – Мальчик засмеялся.

– Слава Богу! Я чуть в обморок не упала, вообразив, как гости танцуют, путаясь в траве, а вокруг прыгают олени и летают птицы.

– А представляете, если олени наделают на пол? – захихикал Джордж. – И птицы тоже! И тогда все будут подпрыгивать, чтобы не наступить на это или чтобы в них не попали сверху. Но мы об этом подумали, его милость и я. Поэтому мы их сделаем.

– Сделаете? Нарисуете?

– Нет, мы их сделаем. Сегодня вечером, после того как все улягутся спать.

Мэллори чувствовал, как губы его расползаются в улыбке, а внутри тают последние ледышки, застрявшие в сердце после всех этих кошмарных подозрений герцога. Леди Ханна – необыкновенная женщина! Это же надо, встать на коленки рядом с Джорджем и смотреть в дырку в заборе! Ни одна из его сестер не способна на такое. Они пожалели бы платье и пришли бы в ужас при одной мысли, что кто-то увидит их в подобной позе.

Что, собственно, она там делает? Наверняка есть очень простой ответ. У нее на все вопросы всегда находятся ответы. А для самых невероятных поступков – веские причины. И за это он ее тоже любит.

– Я ее люблю, – прошептал он тихонько. – Когда-нибудь я скажу герцогу спасибо. Не произнеси он сегодня столь грозную речь и не потребуй, чтобы я отверг чувства Ханны, я еще долго ходил бы вокруг да около, боясь даже самому себе признаться, что безумно влюблен в эту замечательную девушку.

Он спешился, привязал Саймона к дереву и тихонько пошел к забору, где устроились Ханна и мальчик. Бесшумно ступая по траве, маркиз думал о том, что все произошло неожиданно и не так, как он ожидал. «Я провожу слишком много времени в обществе, – решил он, – а потому полагал, что любовь – временное помешательство мужчины, подогретого алкоголем и женским кокетством. В поисках мужа женщины пускаются на всякие уловки: красят лицо, принимают немыслимые позы, хлопают ресницами и надувают губки. Меня подобные игры никогда не привлекали. Это было так не похоже на те чувства, что иногда живут в старых местах – глубокую привязанность, страсть и уважение, – они сохраняются в веках, и я чувствовал их, только полагал, что теперь ничего похожего не бывает, не знал, что это и есть любовь».

Мэллори подошел уже совсем близко, когда Джордж увидел его. Маркиз приложил палец к губам, и мальчик кивнул. Ханна была так поглощена происходящим по ту сторону забора, что ничего не замечала. Он опустился рядом с ней на колени и тихо прошептал:

– Что интересного вы там видите?

От неожиданности девушка резко обернулась и макушкой врезалась Мэллори в челюсть.

– Ох! – Маркиз потирал ушибленное место. – У вас самая твердая голова во всем Шропшире!

– Ну нет! Самая твердая – у моего брата. А вы что здесь делаете, лорд Мэллори?

– Ваш брат сказал, что я найду вас у Симмонсов. Правда, не предупредил, что застану вас за таким интересным занятием. Что вы там высматривали?

– Мне разрешили оставить Гулливера у себя! – вмешался Джордж. – Его милость так сказал. И велел нам выбрать другого щенка для преподобного мистера Дэмпси.

– И что?

– А Клара Симмонс сказала, что так мы узнаем, у которого из малышей лучший нюх, – продолжала Ханна улыбаясь.

– Я все еще не понимаю, – развел руками Мэл.

– Ну подумайте хорошенько! Ведь щенки нас не видят, но запах чувствуют. Первый, кто догадается, откуда идет запах, и найдет нас, и есть лучшая гончая с наилучшим носом.

– Похоже, миледи, вы испытываете слабость к выдающимся носам, – задумчиво произнес маркиз.

– Да что вы?

– Да-да! Я хорошо помню: сначала на вас произвел впечатление мой сломанный нос, а теперь вам нужен самый лучший нос среди гончих.

– Не вижу связи, милорд. Чистокровных гончих как раз и ценят за прекрасный нос. А вот людей – за другие качества. Впрочем, вы, лорд Мэллори, исключение.

– Ах вот как! Значит, вы все же неравнодушны к моему носу?

– Так и есть. – Ханна засмеялась.

– А можно мы вернемся завтра? – спросил Джордж, сменивший Ханну на посту у дырки в заборе.

– Нет, милый.

– Но миссис Симмонс сказала, что лучше всего понаблюдать за щенками несколько дней подряд.

– А его милость приказал нам купить щенка сегодня.

– Что же нам делать? – огорчился мальчик. – Щенок, который нашел нас первым, – это девочка.

– Ты что-то имеешь против женщин, Джордж? – с шутливой воинственностью поинтересовалась Ханна.

– Да нет. Но вы сами говорили, что преподобный Дэмпси очень любил своего пса и тот часто втягивал его во всякие приключения. А ведь это был пес, то есть мальчик!

– Здесь важно другое, Джордж, – авторитетно заявил Мэллори. – Любовь к приключениям зависит от характера, но такой характер может оказаться и у мальчика, и у девочки.

– Правда?

– О да! Некоторые представительницы женского пола даже превосходят мужчин в своем пристрастии к авантюрам.

– Так и есть, Джордж, – подхватила леди Ханна. – Могу поспорить, что у меня характер не менее беспокойный, чем у лорда Мэллори, а уж авантюризма во мне точно больше!

Бериник переводил взгляд с матери на отчима. Мэллори, Гейзенби и Сильвердейл давно уехали, и герцог счел момент удачным, чтобы попросить преподобного стать учителем Джорджа. Преподобный долго молчал. Бериник вздохнул:

– Я вижу, вы не согласны.

– Я этого не сказал, – отозвался Дэмпси.

– Но если бы вы согласились, то сразу.

– Это не так, Уильям, – подала голос Вероника. – Мы должны все хорошенько обдумать, чтобы наше решение не пошло во вред мальчику.

– Что именно вы хотите обдумать? – спросил Бериник, подавшись вперед в своем кресле.

– Смогу ли я выполнить эту работу, – подал голос пастор. – Я ведь никогда не был учителем.

– Вы были личным помощником архиепископа Херефордского, облазили множество пещер по всему свету, поднимались на вершины гор и забирались бог знает куда еще в поисках всяких древностей. Вы член Лондонского королевского общества и опубликовали кучу научных работ. Так неужели не сможете обучать мальчишку?

– В этом-то все и дело, Бериник. Единственная попытка научить кое-чему моего пасынка оказалась не слишком удачной.

– Каждое воскресенье вы читаете проповедь прихожанам. Фактически это те же уроки! – прервал его Бериник. – И знаете, Дэмпси, я считаю, что ваши проповеди пошли нам на пользу. Мы стали лучшими христианами, чем были до вашего приезда, правда, мама? Вы научили читать и писать многих жителей Баррен-Уичи. Послушали бы вы теперь моих конюхов! Да они цитируют книги! Даже с Томом Хасти случается иногда.

Щеки преподобного Дэмпси залились румянцем от смущения и удовольствия, а голубые глаза увлажнились.

– Видишь, Ричард, – подхватила Вероника, – я говорила тебе, что Уильям ценит твою работу и наши усилия по обучению людей грамоте. И вовсе он не дремлет во время твоих проповедей!

– Конечно, нет! – воскликнул Бериник.

– Тогда почему вы сидите откинувшись назад, с закрытыми глазами? – подозрительно поинтересовался пастор.

– Ну... я размышляю.

– Чепуха!

– Ну ладно, признаюсь, – усмехнулся герцог. – Я притворяюсь спящим, чтобы позлить вас, Дэмпси.

– Уильям! – с негодованием воскликнула Вероника.

– Нет-нет, не ругай его, Верни, – вступился за герцога преподобный Дэмпси. – Я, говоря откровенно, именно так и думал: он старается меня разозлить. А вот пока жив был мой пес Теофилус, вы не дремали, Бериник.

– Еще бы! Он такое выделывал перед кафедрой, с которой вы читали, что просто невозможно было заснуть. Каждый боялся пропустить очередной трюк из его репертуара.

– Именно для этого я его и обучил всяким фокусам чтобы паства не дремала во время проповеди.

– Не может быть!

– Истинная правда! Я понимал, что проповеди мои скучноваты: практики мало, жизнь была другая. Вот и пришлось придумать, как бы не дать прихожанам заснуть. – Дэмпси задумался, потом добавил: – Я тоскую по Тео, с особенной остротой понял это, когда увидел того щенка – Гулливера, да? Должен также отметить, что мальчик на вас очень повлиял, Бериник, и за такое короткое время! Я и представить себе не мог, что в один прекрасный день вы обзаведетесь щенком.

– Я тоже, – пробормотал герцог.

– И щенок очень хорош. Говорю как знаток – чистокровный гончий пес.

– Я в курсе, – проворчал Бериник, которому этот разговор нравился все меньше. – Кстати, он стоит кучу денег. Думаю, вы не можете позволить себе такое приобретение.

– Ну почему же, – задумчиво произнес пастор.

– Нет, не можете. Кроме того, у Клэр Симмонс нет больше щенков – мы забрали последнего.

– Ну, тогда в другой раз.

– Да, – подхватил герцог, лихорадочно соображая, не встретится ли Клэр Симмонс с пастором до воскресенья и каким образом предупредить ее. – Я сам поговорю об этом с Клэр, и она даст вам знать, как только появится следующий выводок. А пока, если вам хочется, чтобы под ногами путался щенок, Джордж может брать с собой Гулливера.

– Это будет прекрасно, Уильям, – мечтательно протянула Вероника, целуя мужа. – Пусть они приходят вдвоем, бегают, шумят... и учатся. Что бы Ричард ни говорил о своих сомнениях, он с радостью возьмется за обучение мальчика, правда, дорогой?

– Мне придется давать уроки им обоим, – усмехнулся пастор. – Нельзя позволить, чтобы мальчик находился только под вашим влиянием, Бериник. Такого я допустить не могу. А уж в том, что о воспитании гончих собак вы знаете еще меньше, чем о воспитании детей, я ни минуты не сомневаюсь.

Мэллори и Ханна стояли рядом подле входа в лабиринт и наблюдали за Джорджем и щенками, которые гонялись друг за другом среди мирно пасущихся овец.

– Вы только посмотрите на них, Мал! – смеясь, кричала Ханна. – Они охотятся на овцу! Подумать только, Джордж считал, что у щенка-девочки жажда приключений не так велика, как у ее братца. Да она шустрее его!

– Взгляните, Джордж и Гулливер спешат ей на помощь! Леди нечего бояться, когда рядом верный рыцарь, а уж тем более два. Мне послышалось, или вы назвали меня Мэл?

Девушка повернулась и взглянула ему в лицо:

– Да, именно так. Надеюсь, вы не против? Титулы отдаляют людей друг от друга, а мне бы этого не хотелось. – Она слегка покраснела, но храбро продолжала: – Должно быть, вы сочтете меня испорченной, но у нас в семье так принято. Мама и папа всегда обращались друг к другу по именам и даже Уилла не называли герцогом. Это делало нас ближе и понятнее друг другу.

– Тогда зовите меня Мэл. – Он наклонился, и теперь губы его почти касались завитка волос на виске девушки. – Но когда-нибудь, я надеюсь, вы назовете меня Айан, чтобы разделить со мной восхитительную близость, существующую в вашей семье.

Ханна подняла глаза на маркиза и слегка нахмурилась. Он добрый, милый, великодушный и джентльмен до мозга костей. И как следует отнестись к тому, что только что было сказано? Что это – обычная вежливость или предложение начать какие-то новые отношения?

– Как мило с вашей стороны, – ответила она с волнением, и Мэлу захотелось обнять и поцеловать ее. – А если я стану звать вас Айан, вы будете называть меня просто Ханна?

– Я мечтал об этом с нашей первой встречи!

– А вот и неправда! – Сдерживая смех, она с притворной грустью покачала головой. – Когда мы встретились впервые, лорд Мэллори, единственным вашим желанием было выбраться с пустоши Литтл-Минд как можно дальше от диких собак. И если бы я в тот момент потребовала, чтобы вы обращались ко мне «ваше величество», вы не колебались бы ни секунды!

Мэллори усмехнулся, и на его гладко выбритых щеках вспыхнул румянец.

– Хоть и стыдно, но признаюсь, что вы правы. Да, ваше величество, в тот момент я согласился бы на все, лишь бы убраться с пустоши. И не только из-за собак. Я не люблю находиться один в темноте.

– По крайней мере вы честный человек, – сказала Ханна и, поддавшись искушению, коснулась его горячей щеки. – И не боитесь признаться, что нуждались в помощи.

– Но раз уж вы меня спасли и мы оказались вместе так близко, то мне было бы приятно называть вас просто по имени... Знаю, что не имею на это права. Но Ханна такое красивое имя!

– Почему не имеете права? Боитесь, что Дейви Ланкастер услышит и будет шокирован?

– Потому что Дейви расскажет вашему брату, и ему не понравится моя смелость.

– Я думала, вы не боитесь Уилла.

– Я не шарахаюсь от него в ужасе, как другие. Но только дурак не станет принимать в расчет такого человека, как герцог Бериник. А поскольку я... я... собираюсь ухаживать за вами, то не хотел бы вызвать его неприязнь.