Мэри Бэлоу - Просто незабываемая

Клодия объявила ей, что не примет заявления, а просто до Рождества возьмет временного учителя. Если к тому времени Фрэнсис захочет вернуться, ее место будет ждать ее, а если нет, тогда будет сделана постоянная замена.

– Ты не пропадешь, что бы ни случилось, – сказала ей Клодия. – Если ты будешь продолжать петь, значит, это то, для чего ты рождена. Если же потом ты решишь, что такая жизнь тебе не подходит, то вернешься к тому, что у тебя великолепно получается – а именно так будет всю жизнь торжественно заявлять большинство девочек, проведших в этой школе последние три года.

Итак, день концерта наступил, и все шло как обычно, со всеми возможными сваливающимися неприятностями, предотвращенными в самую последнюю минуту, – танцоры не могли найти свои танцевальные тапочки, певцы не могли найти ноты и никто не мог найти Марту Райт, самую младшую ученицу в школе, которая первой должна была выйти на сцену, чтобы приветствовать гостей, и которую наконец нашли запершейся в чулане с метлами, где она, крепко зажмурившись и заткнув пальцами уши, повторяла вслух свой текст.

Незадолго до начала программы Сюзанна выглянула из-за занавеса, чтобы проверить, пришел ли кто-нибудь, – обычное беспокойство на таких праздниках.

– О Боже, – сказала она через плечо Фрэнсис, которая расставляла ноты на пюпитре, – полный зал. – Так всегда бывало. – Ой, посмотри! – воскликнула она, уже собираясь опустить на место занавес. – Фрэнсис, иди взгляни. Шестой ряд, левая сторона.

Фрэнсис всегда боролась с искушением взглянуть в зал, боясь, что кто-нибудь из присутствующих поймает ее на этом, но никак не смогла отказаться, когда Сюзанна с горящими щеками посмотрела на нее огромными глазами, а потом озорно улыбнулась.

И Фрэнсис взглянула.

Странно, но хотя ее двоюродные бабушки сидели скорее посередине, а не слева, она сначала увидела их. Но прежде чем она успела почувствовать захлестнувшую ее радость, Фрэнсис поняла, что Сюзанна никогда их не видела и, следовательно, не могла их узнать, и перевела взгляд влево.

Рядом с бабушкой Мартой сидел граф Эджком, потом лорд и леди Тейт, потом Эйми, а дальше...

Фрэнсис медленно глубоко вдохнула и дала возможность занавесу опуститься на место.

– Фрэнсис! – Сюзанна со слезами на глазах бросилась обнимать ее, несмотря на любопытные взгляды нескольких девочек, возившихся в кулисах. – О, Фрэнсис, ты будешь счастлива! Одна из нас будет счастлива. Я так... счастлива!

Фрэнсис оцепенела и не чувствовала ничего, кроме замешательства.

Но сейчас уже не оставалось времени ни на какие чувства. Было семь часов, а Клодия всегда настаивала, чтобы школьные мероприятия начинались вовремя.

Подошла Энн с Мартой Райт и, сжав худенькие плечи девочки и даже поцеловав ее в щеку, отправила малышку на сцену.

Генеральная репетиция днем прошла хуже некуда, но мисс Мартин убеждала учениц и учителей, что это всегда хороший знак, предвещающий, что вечером настоящее представление пройдет великолепно, – и оказалась права.

Хоры пели исключительно слаженно и мелодично, танцоры двигались легко и непринужденно и даже ни разу не запутались в своих лентах, группа хоровой декламации выступала с огромным воодушевлением и драматизмом, как будто они были одним голосом, Элейн Рендел и маленький Дэвид Джуэлл безукоризненно исполнили свои сольные номера, Ханна Свои и Вероника Лейн сыграли дуэт на стареньком фортепьяно без единой фальшивой ноты, хотя для самого немузыкального уха в зале должно было быть очевидным, что инструмент прожил свои дни и у него нет будущего, а скетч, который поставила группа Сюзанны, изображавший учителей и учениц, готовившихся к концерту, вызвал у зрителей смех и аплодисменты еще до своего окончания.

Вечер закончился речью мисс Мартин, которая отметила некоторые из самых значительных достижений года, а затем настала очередь раздачи наград.

Потом Фрэнсис так и не могла понять, как ей удалось все это выдержать. Каждый раз, когда она стояла на сцене, дирижируя хором, и поворачивалась, чтобы поблагодарить слушателей за аплодисменты, она смотрела только на бабушек, с восторгом улыбавшихся ей, или на графа и Эйми, но ни разу не взглянула на Лусиуса – не осмелилась. Но она знала, что он улыбается ей с блеском в глазах, сжав губы и выставив подбородок, с выражением, демонстрировавшим гордость, восхищение и желание – и любовь.

Фрэнсис больше не сомневалась в том, что он любит ее, или в том, что она любит его. Единственное, в чем она сомневалась, так это в возможности того, что у них когда-нибудь будет совместное будущее. Но с ним были его дедушка, и Эйми, и лорд и леди Тейт, и еще ее бабушки.

Что бы это могло означать?

Фрэнсис не осмеливалась ответить на свой собственный вопрос и даже старалась не задавать его себе. Она старалась сосредоточиться на концерте и уделять девочкам внимание, которого они заслуживали.

В конце концов была вручена последняя награда, замолкли последние аплодисменты, и Фрэнсис не осталось ничего иного, кроме как выйти в холл, где разносили подносы с бисквитами и лимонадом, и присоединиться к другим учителям и гостям.

Бабушка Марта и бабушка Гертруда уже ждали там Фрэнсис, чтобы обнять ее и выразить свое восхищение всей музыкой, а позади них стояла Эйми. Лорд Тейт поклонился Фрэнсис, а леди Тейт улыбнулась, и не просто с любезным видом. Граф Эджком, сутулясь несколько более обычного, взял обе руки Фрэнсис, сжал их и сказал, что она, очевидно, такая же великолепная учительница, как и певица, а это что-то значило.

Лусиус оставался в стороне и, по-видимому, не спешил подойти к ней, но, взглянув на него, Фрэнсис почувствовала, что у нее подгибаются колени – он прямо-таки пожирал ее глазами.

– Фрэнсис, – наконец заговорил он, протянув к ней руку, и поднес ее руку к губам, когда она подала ее ему, – в последний раз я сказал вам «прощайте», но я категорически отказываюсь сделать это еще раз. Если вы станете настаивать, я добровольно уеду, не произнеся ни единого слова неудовольствия.

– Лусиус! – тихо сказала Фрэнсис, почувствовав, как краска заливает ей щеки. Его слушали ее бабушки, его дедушка, сестры и зять, а еще Энн и Дэвид, которые подошли к ним сзади.

Но Лусиус не отпускал ее руку, и его глаза теперь откровенно улыбались.

– Последняя преграда устранена, – сообщил он, когда из-за его спины появилась Сюзанна. – Мы получили благословение всех членов моей семьи. Я не разговаривал с вашими бабушками, но могу держать пари, получим и их благословение тоже.

– Лусиус!

Фрэнсис ужасно смутилась, почувствовав, что на них поглядывают, а несколько девочек хихикают, подталкивая друг друга локтями. Здесь, посреди холла, стояла их учительница, мисс Аллард, и ее рука была крепко прижата к груди красивого модного джентльмена, который улыбался, глядя ей в лицо с выражением, которое говорило о том, что он чувствует не просто удовольствие.

Заметив этих девочек, Клодия направилась к ним, а Фрэнсис взглянула на Лусиуса с немой мольбой, но он, ее дорогой, взбалмошный, упрямый, замечательный Лусиус, совершил, наверное, самый безрассудный поступок в своей жизни – он рискнул всем.

– Фрэнсис, – сказал он, даже не пытаясь понизить голос, – моя самая дорогая любовь, вы окажете мне величайшую честь, согласившись выйти за меня замуж?

Раздались взвизгивания, шиканье, изумленные возгласы и вздохи, а кто-то зашмыгал носом – то ли Эйми, то ли одна из бабушек.

Глубоко внутри у Фрэнсис промелькнула мысль, что такое свадебное предложение ни одна женщина даже не мечтала получить – и именно такого свадебного предложения достойна каждая женщина.

Она прикусила губу, а потом счастливо улыбнулась:

– О, Лусиус, да. Конечно, да.

Но Фрэнсис ошибалась, последние аплодисменты вечера еще не смолкли, и ее щеки вспыхнули, когда все, кто стоял поблизости и мог все слышать, снова захлопали.

Виконт Синклер нагнул голову, словно собирался поцеловать тыльную сторону руки мисс Аллард, но вместо этого быстро и горячо поцеловал Фрэнсис в губы, а затем их окружили родственники, друзья и восторженно повизгивающие девочки.

– А теперь, – в конце концов объявила Клодия со вздохом, противоречившим ее тепло улыбающимся глазам, – после всего, думаю, мне все же придется принять твое заявление, Фрэнсис. Но ведь я всегда в хорошем смысле слова говорила, что буду готова это сделать, разве не так?

Венчание мисс Фрэнсис Аллард и виконта Синклера состоялось в соборе Бата через месяц после того, как было публично сделано и принято свадебное предложение.

Виконтесса – вскоре ставшая вдовствующей виконтессой – хотела, чтобы свадебные торжества состоялись в Лондоне в церкви Святого Георгия на Хановер-сквер, а миссис Мелфорд – чтобы они проходили в деревенской церкви Миклдина в Сомерсетшире.

Но настолько, насколько двоюродные бабушки были для Фрэнсис семьей, настолько же дороги для нее были друзья по школе. И хотя Энн собиралась провести часть лета в Корнуолле, ни Сюзанна, ни Клодия не могли уехать из Бата, потому что в школе оставались девять взятых на попечительство девочек, о которых нужно было заботиться.

Фрэнсис не мыслила свадьбы без трех своих самых близких подруг, и Лусиус ее отлично понимал.

– Я был бы совершенно счастлив венчаться даже в конюшне или на одном из Гебридских островов при условии, что ты, любовь моя, будешь там, – сказал он.

Таким образом, Фрэнсис получила возможность одеться к свадьбе в своей привычной комнате в школе – это был последний день, когда она еще принадлежала ей, – и тепло попрощаться с учительницами, прежде чем они отправятся в церковь, а она спустится в гостиную для посетителей, где барон Клифтон, ее дальний родственник, ожидал, чтобы проводить ее в церковь в качестве посаженого отца.

– Фрэнсис, ты такая красивая, – сказала Сюзанна, глядя на ее новое нарядное нежно-голубое платье и украшенную цветами шляпу, – и сегодня ты станешь виконтессой. Единственное, что могу сказать, – хорошо, что лорд Синклер не герцог. Я бы отбила его у тебя. – Она весело рассмеялась собственной шутке, но ее глаза наполнились слезами.

– Я оставляю тебе твоего герцога, Сюзанна, – отозвалась Фрэнсис, обняв ее. – В один прекрасный день он придет и покорит тебя.

– Но как же он найдет меня, если я живу и учу в стенах школы? – спросила девушка.

Вопрос был задан в шутку, но Фрэнсис почувствовала, что Сюзанна, хотя и была молодой и хорошенькой, вероятно, потеряла надежду когда-нибудь выйти замуж или даже обзавестись кавалером.

– Он найдет тебя, – заверила ее Фрэнсис. – Ведь Лусиус же нашел меня, разве не так?

– И все продолжал и продолжал находить, – снова засмеялась Сюзанна, уступая место Энн.

– Ах, Фрэнсис, ты выглядишь чудесно, – сказала Энн. – Платье и шляпа великолепны, но по-настоящему красивой тебя делает то, как ты светишься от счастья. Будь счастлива! Я знаю, ты будешь счастлива. Это брак по любви, и ты выходишь замуж за замечательного человека, который позволит тебе – а на самом деле вдохновит тебя – заниматься пением.

– Ты тоже будешь счастлива, Энн, – сказала Фрэнсис, обнявшись с подругой, – я знаю, будешь.

– О, я счастлива, – ответила ей Энн. – У меня есть Дэвид, и у меня есть моя жизнь. И это гораздо лучше того, что было у меня прежде. Мое место здесь, Фрэнсис. – Она улыбалась и искренне радовалась за подругу, но за теплыми улыбками Энн Фрэнсис всегда чувствовала печаль.

– О, Фрэнсис, – сказала появившаяся в дверях Клодия, – мы будем скучать по тебе, дорогая, но сейчас не время для грусти. Я очень, очень счастлива за тебя.

Клодия Мартин была не из тех, кто особенно любит обниматься, и не из тех, кто готов плакать по любому поводу, но сейчас она сделала и то и другое – и если и не заплакала по-настоящему, то две слезинки все же скатились у нее по щекам.

– Спасибо вам, – сказала Фрэнсис, пока Клодия все еще обнимала ее. – Спасибо, что решились взять меня, когда я была в отчаянии, спасибо, что дали мне возможность почувствовать себя настоящим учителем и вашим другом – и даже сестрой. Клодия, я хочу, чтобы вы когда-нибудь тоже были так же счастливы. Я действительно этого хочу.

Но им троим настало время уходить, а вскоре и Фрэнсис пора было отправляться на собственное венчание в собор.

Церковь была не слишком большой, но, несмотря на это, по случаю торжества из Лондона прибыло довольно много народу, включая барона Хита с женой и приемными детьми.

И, ожидая перед церковью прибытия невесты, Лусиус понял, что самое важное – это то, что собрались все родственники и друзья Фрэнсис, в том числе оставшиеся на лето в школе девочки, нарядившиеся в свои лучшие платья, и присутствует вся его семья.