— Приятно было увидеться, Анна.

Она скривилась, как бы говоря мне: «Ну-ну», и поднялась.

Дерек щелкнул пальцами.

— Забыл ракетку, сейчас вернусь.

Мой почти уже бывший друг снова ушел, оставив нас с Анной наедине. После безмолвного обмена взглядами, она взяла меня за руку и сжала ее.

— Наталия влюблена в тебя, — мягко проговорила она, — но Гаррет очень обаятельный...

Я закрыл глаза.

— Готов? — позвал меня, вернувшись в коридор, Дерек.

— Да. — Я встретился с Анной взглядом. — Хорошего вечера.


ГЛАВА 36

Хантер


Я не мог заснуть.

Нервозность и тревога не утихали. За семь лет со дня смерти Джейса я ни разу не усомнился в своем решении не сдавать анализы. Я помнил, что знание и ожидание сотворило с моим братом. А если я хоть на секунду смягчался, хоть на миг забывал о том, как он мучился, то садился на кровать и открывал тумбочку, чтобы оживить все до единого болезненные напоминания. Достав из ящика письмо, которое всегда было со мной, я включил лампу. Я не перечитывал его уже очень давно.


Хантер!

Сегодня утром я смог положить в рот овсянку только с третьей попытки. Рука так сильно дрожала, что когда я подносил ложку ко рту, в ней уже ничего не оставалось. В третий раз мне все-таки удалось что-то удержать в ней — но потом я чуть не подавился до смерти, потому что мое горло уже не способно глотать.

Мне жаль. Мне так жаль.

Кроме достоинства у меня ничего больше нет. И мне нужно забрать его с собой, а не оставлять здесь, где я буду мочиться под себя и есть с ложечки как младенец. Это причинит тебе боль, но я знаю: ты поймешь, почему я должен поступить именно так.

Моя последняя молитва на этой Земле — о тебе и о том, чтобы тебя пощадили.

Если же этого не случится, то я не смогу дать тебе какой-то совет. Только рассказать, что бы предпочел изменить. Я бы хотел, чтобы Эмили никогда не узнала о моем диагнозе. В ее выкидыше виноват я, ведь именно из-за меня она так долго переживала. А после я оттолкнул ее, сказав, что никогда по-настоящему ее не любил. Но это не так. Просто я не мог провести ее через те годы, которые мне оставались. Иногда любимого человека ради его же блага следует отпустить.

Младший брат, живи полной жизнью. Не трать ее, изводя себя мыслями о диагнозе, как сделал я. Время летит вне зависимости от того, получаешь ты радость от жизни или же нет. Выбор за тобой.

Прости меня и живи дальше.

С любовью, Джейс.


Я перечитал письмо шесть долбанных раз. Обычно я фокусировался на его боли: мне требовалось снова и снова находить оправдание тому, что он сделал, снова и снова убеждать себя, что он выбрал правильный выход. Однако сегодня мой взгляд зацепился за другие строчки.


Младший брат, живи полной жизнью. Не трать ее, изводя себя мыслями о диагнозе, как сделал я. Время летит вне зависимости от того, получаешь ты радость от жизни или же нет. Выбор за тобой.


Я всегда интерпретировал фразу «не изводи себя мыслями о диагнозе» как подтверждение своего решения не проверяться. Какой смысл знать, если я не смогу ничего изменить? Зачем жить в ожидании смертного приговора?

Вот только...

Я впервые в жизни задумался, а живу ли вообще. Конечно, у меня были отношения — сексуальные отношения, — работа, которую я любил, и несколько близких друзей. Этого мне всегда было достаточно. Но жил ли я полной жизнью или просто существовал в ожидании первого гребаного симптома? Я не хотел узнавать правду, чтобы проживать каждый день как последний, а не под диктовку болезни. И все-таки, если б я мог выбирать, как провести свой последний день на земле, то мне хотелось бы провести его с Наталией. Так получалось ли у меня жить так, как я наметил себе?

Я снова перечитал последние строки.


Младший брат, живи полной жизнью. Не трать ее, изводя себя мыслями о диагнозе, как сделал я. Время летит вне зависимости от того, получаешь ты радость от жизни или же нет. Выбор за тобой.


Я приравнивал «не изводи себя мыслями о диагнозе» к «не выясняй». Я думал, что все эти годы именно незнание мешало мне осесть и пустить корни, но сейчас неожиданно понял, что корни уже давно пущены, и крепкая виноградная лоза обвила мое сердце. Это не неопределенность со здоровьем заставляла меня неприкаянным болтаться по ветру. А то, что я еще не встретил ту самую женщину, с которой был бы готов пережить бурю.

Той самой была Наталия. Я любил Саммер. Она была моей первой любовью. Но не той самой женщиной. Возможно, мы были слишком молоды. Возможно, я всегда думал о ней, как о первой любви, потому что в душе понимал, что она не последняя.

Наталия… она моя единственная.

Я влюбился в нее задолго до того, как захотел принять, что это любовь.

Что изменится, если я сдам анализ и получу положительный результат? Вернусь ли я к бессмысленному сексу без чувств и эмоций? В чем отличие от того, чтобы продолжать жить в неведении?

Не трать свою жизнь, изводя себя мыслями о диагнозе.

Ей даже не обязательно знать, если я сдам анализ, и он окажется положительным.

Но вдруг он окажется отрицательным?

Выбор за тобой.

Разве риск потерять ее не перевешивал риск узнать правду?

Был почти час ночи, но когда я наконец отрастил яйца и ответил на это вопрос, то ощутил потребность с кем-то поговорить. Я дотянулся до телефона, пролистал список контактов и, найдя нужный, нажал на вызов.

После четвертого гудка сонный голос ответил:

— Хантер? Все хорошо?

Я всеми легкими выдохнул.

— Да, дядя Джо. Все нормально. Прости, что звоню так поздно, но мне нужно сдать кровь. Можно завтра с утра прийти к тебе в офис?

— Ты заболел?

— Нет. — Я помолчал. — Но теперь мне нужно знать.

Никаких дополнительных объяснений не требовалось. Дядя Джо обдумал мои слова всего за секунду.

— Дай мне пару минут, чтобы одеться. Встретимся в моем офисе через тридцать минут.

— Сейчас час ночи.

— Знаю. Но тебе нелегко дался этот звонок. Я хочу узнать, что происходит. Я принесу кофе. Если после того, как мы немного разберемся в ситуации, ты не передумаешь проверяться, то я знаю лабораторию, которая открывается в шесть. Я заберу у тебя анализ крови, отнесу им и попрошу поторопиться.


ГЛАВА 37

Хантер


— Включи телевизор, канал NBC.

Ни «привет». Ни «как дела, дружище?».

Я взял пульт, включил телевизор и нашел нужный канал. Там показывали рекламу средства от облысения. Я приглушил звук.

— Знаешь, времена у меня сейчас так себе, но волосы пока что не выпадают.

— Просто подожди.

— Ты же не заставишь меня снова смотреть двухчасовой фильм ужасов ради того, чтобы в конце я увидел, что тебя указали в титрах в качестве консультанта по робототехнике?

— Заткнись и смотри.

Я только что вернулся с утренней встречи, так что сбросил ботинки и вытащил края рубашки из брюк. Потом стал расстегивал ее, зажав телефон между плечом и ухом, и тут начались новости.

Я схватил пульт, чтобы сделать погромче, и даже не заметил, как выронил телефон, и он упал куда-то на диван.

Какого хрена?

На экране показывали мужчину, который шел через толпу репортеров к многоквартирному дому. Ниже было написано: «Гаррет Локвуд, осужденный за „схему Понци“ досрочно освобожден из тюрьмы». Репортеры совали ему в лицо микрофоны, задавая вопросы о возмещении ущерба обманутым жертвам.

Гаррет, явно привыкший к вниманию, поднял руки:

— Ребята, я просто хочу провести время с семьей. На все вопросы я отвечу вам завтра.

Но я не поэтому стиснул пульт с такой силой, что треснула крышка отсека для батареек. А из-за того, в какой дом он направлялся.

Это был дом Наталии.

Репортаж длился меньше минуты, после чего новости перешли к рассказу о серии ограблений. Я стоял, уставившись в телевизор, и вспомнил о Дереке, только услышав приглушенный голос, который звал меня издалека. Он шел от моего телефона, лежащего на диване.

— Черт. — Я поднял телефон. — Извини, выронил трубку.

— Ты видел?

— Какого черта она пустила его к себе?

— Понятия не имею. Но могу подсказать способ, как это узнать.

Дерек настаивал, чтобы я позвонил Наталии, со дня нашего с ней расставания. А после того, как я признался ему, что сдал анализы, стал беспощаден.

— Ты же знаешь, что результаты будут не раньше пятницы.

— Ну да, а до тех пор Нат будет делить постель со своим бывшим. Это в том случае, если результаты окажутся такими, как ты хочешь. Ты же не против объедков?

— Какого хера? Чего ты ждешь от меня?

— Для начала, чтобы ты вытащил голову из задницы. — Он сделал паузу. — Здесь два часа дня. Если выедешь в аэропорт прямо сейчас, то доберешься до нее... к полуночи?

Сердце пустилось в галоп. Я не мог этого сделать.

Или мог?

Сорваться в Нью-Йорк, чтобы заявить женщине, которую я, по сути, бросил, что ей нельзя жить со своим бывшим?

Для такого надо иметь железные яйца.

Я ходил из угла в угол, держа трубку около уха, но вспомнил, что еще на связи, только когда Дерек заговорил:

— Если останешься, пожалеешь. Бывает так, что принимать решение становится поздно.

Я запустил руку в волосы. Черт. Он был прав.

— Я вылетаю.

— Верни ее, твою мать. Сейчас самое время.


***


Все шесть часов в самолете я ломал голову над тем, что же скажу, когда приеду к Наталии. Но ничего не придумал. Я сдал кровь на анализ. И при отрицательном результате планировал сделать все возможное и невозможное, чтобы снова завоевать ее. Но досрочное освобождение Гаррета все усложнило. Даже без меня на горизонте она заслуживала лучшего, чем этот придурок.

У меня получилось проскочить в подъезд, когда кто-то выходил, поэтому Наталии предстояло узнать о моем появлении только в момент, когда я встану на пороге ее квартиры. Я не знал, хорошо это или плохо. Я во второй раз ткнул в кнопку вызова лифта и, постукивая ногой, стал гипнотизировать взглядом медленно сменяющиеся цифры этажей на электронном табло. Мой лоб покрылся испариной, хотя сегодня было прохладно.

Вдруг мне откроет дверь он?

Или — еще хуже — вдруг я прерву что-то интимное между ними?

С бешеным стуком сердца в груди я представил различные сценарии развития событий.

Лифт наконец-то приехал, но, поднимаясь наверх, на каждом этаже останавливался и открывал двери. Как будто испытывал мое терпение.

У ее двери мне потребовалась минута, чтобы собраться. Было одиннадцать вечера, внутри мог быть ее бывший муж, и у меня не было ни одной треклятой идеи, что я планирую говорить. Отличный план. Два глубоких вдоха не помогли мне успокоиться, и поскольку я подозревал, что взорвусь, если не увижу Наталию прямо сейчас, то постучал в дверь и стал ждать.

Я знал, что рискую.

Что не имею прав ревновать, поскольку ушел именно я.

Что заявиться к ней без звонка через три недели после разрыва — ход наглеца.

Но еще я знал, что люблю эту женщину.

Вот почему мне показалось, что у меня вырвали сердце, когда дверь наконец-то открылась, и я увидел перед собой Гаррета, который стоял у нее в квартире в одном нижнем белье.


ГЛАВА 38

Хантер


— Мне нужно поговорить с Наталией.

Мои руки сжались в кулаки, но каким-то чудом мне удалось сдержаться и не дать этому ублюдку по морде.

Гаррет прищурился и оглядел меня. Затем вышел в коридор, прикрыл за собой дверь и скрестил руки на голой груди.