Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах

Алла, совершенно не смущаясь своей наготы, подала трусики Кондрату, он протянул руку, словно собираясь взять их, затем сделал неловкое движение, и трусики упали на пол.

– Ах, извиняюсь, – сказал Кондрат, исполнив что-то наподобие шуточного реверанса, после чего, больше даже не взглянув на нас, прошел на кухню. Мы с Аллой еле дождались, когда он минутой позже проследует в обратном направлении и бросились навстречу друг другу, наши пути пересеклись в центре дивана.

– Ты мой, мой! – восторженно кричала она уже в следующее мгновение; с ходу завладев инициативой, девушка опрокинула меня навзничь, устроилась в позиции сверху, легким касанием пальцев направила моего Удальца куда следует, и после нескольких медленных – ознакомительных – движений, стала с силой обрушиваться на меня своими бедрами. Прерывисто дыша, она падала грудью мне на грудь, и тогда я нежно захватывал появляющийся передо мной сосок губами, тут же языком с усилием сквозь слегка прижатые зубы его выталкивал, затем повторял то же, но уже с другим соском, доводя тем самым свою партнершу до неистовства.

Алла оказалась весьма любвеобильной партнершей, и при этом ласковой, словно кошечка; полный благодарности к ней, я со своей стороны старался доставить девушке как можно больше удовольствия; эти ощущения, как я чувствовал, были взаимны. И все же, как мне ни чудесно было с Аллой, я почему-то не мог забыть ее подругу – черноглазую красотку Регину, и в редкие минуты отдыха от секса я то и дело представлял себе ее лицо.

В эти минуты, стараясь не думать о ней, я всю энергию страсти направлял на Аллу; та легко и радостно принимала меня и при этом счастливо и беззаботно смеялась. Спустя какое-то время, почувствовав, что уже вполне удовлетворен, я отвалился от партнерши и притих, прижавшись лбом к приятно прохладной стене; Алла устроилась рядом и вскоре, упершись носом мне в бок, сладко засопела.

Девушка уже крепко спала, когда я стал ревниво прислушиваться к негромким звукам за стеной, в соседней комнате. Нет, я не услышал там ни стонов, ни страстного шепота, как можно было бы предположить, Кондрат с Региной банально ссорились. Она слезным тоном умоляла его о чем-то, он, судя по всему, был непреклонен в своих требованиях, или же читал ей мораль – словом, там, за дверью, происходило что-то нелицеприятное, то есть общего языка ребята явно не находили.

Я тихонько вылез из постели, пробрался на кухню, быстро сполоснулся из чайника над тазиком, затем, вернувшись, натянул на себя брюки и деликатно поскребся в соседнюю дверь. Услыхав недовольный голос Кондрата спросившего «кто там?», я прошептал в замочную скважину: «Это я, братишка, мне кажется, что во входную дверь кто-то стучится». Я знал, что эта ложь была единственной, на которую мог купиться хозяин квартиры.

Спустя несколько секунд щелкнула задвижка на двери, и Кондрат вышел из комнаты. Он был в брюках, рубашка расстегнута, а лицо его буквально пылало от злости. Мы вместе вышли в прихожую, где я взял его за руку:

– Давай, брат-Кондрат, сделаем рокировочку, а то ты так, пожалуй, с этой девочкой, доиграешься до нервного срыва.

Он нервным движением отнял свою руку, потом, подумав несколько секунд, вздохнул, через силу улыбнулся и сказал:

– Извини, брат, ты конечно прав, так, может, даже лучше будет, а то я уже было собирался этой Регине по физиономии надавать, упрямая, стерва, ни на какие компромиссы не идет и ни на что не соглашается. А что твоя Алка, ничего девка?

– Не поверишь, она такая сладенькая, – не удержавшись, сказал я, зажмурив глаза. – На редкость хорошая партнерша. С болью в сердце отдаю ее в твои руки.

– Ну-ну, ага, давай-давай, – усмехнулся Кондрат. – Можно подумать добренький нашелся. Небось, затрахал человечка, оставил девочку совсем без сил.

Мы подошли к дивану, где лежала спящая Алла, и я, откинув простыню, которой она была укрыта, легонько шлепнул ладонью по заголившейся округлой попке. Девушка не проснулась, только спросонок что-то пробормотала и потянула, прикрываясь, на себя простыню.

Кондрат, плотоядно поглядывая на нее, стал раздеваться, а я, затаенно улыбаясь, отправился в его спальню, войдя, тихо прикрыл за собой дверь.

В комнате Кондрата, когда глаза мои привыкли к темноте, мне открылась такая картинка: на брошенном на пол матрасе была раскинута постель, рядом с ней, на ковре, подобрав под себя ноги, сидела полностью одетая Регина.

Воспользовавшись тем, что девушка даже не поглядела в мою сторону, я по-быстрому скинул брюки и нырнул под одеяло. Регина, всхлипывая, вытирала ладошкой глаза, и я, подумав: «А не слишком ли много слез для такой молоденькой девушки за один вечер?», осторожно прикоснулся к ее руке, которой она опиралась в пол. Регина резко, всем телом повернулась и удивленно уставилась на меня.

– Савва, ты?! – Девушка, казалось, была крайне удивлена. – У меня даже слов не находится для оценки этого вашего – с товарищем – непотребного поведения. – (Ага, понятно, в девушке даже в эту, скажем, нелегкую для нее минуту заговорил филолог). – Почему ты меня оставил с этим… кондрашкой?

От такого неожиданного заявления в моей голове пронесся целый сонм чувств.

– Но ведь ты же сама вцепилась в его руку, еще там, когда мы выходили, – попытался отшутиться я. – И от самого ресторана так уверенно вела…

– Да он просто зверь какой-то, этот твой Кондрат, – жалобным голосом произнесла она. – И вообще вы оба сволочи. Да и Алка не лучше… Нимфоманка. Пошла у вас на поводу. Подруга называется.

– Как, Региночка, все это я должен выслушивать от тебя именно сейчас, в столь поздний час? – удивленно воскликнул я. – И за этим, ты думаешь, я сюда пришел?

– А почему, почему я должна спать с ним? – всхлипывая сквозь слезы, спросила Регина. – Когда я отказалась, сказав, что он мне не нравится, ну, как партнер в смысле, он потребовал, чтобы я сосала. Почему и кому я чем обязана, не понимаю?

– Никому и ничем, – вздохнул я. – Теперь все закончено, забудь. – Я осторожно взял ее руку и приложил к своим губам. – Он просто не знал, что ты скромная и неиспорченная девушка. Так что успокойся и расслабься. – Регина, послушно опустив головку мне на плечо, тихо заплакала, видно было, что нервы ее уже на пределе и силы иссякли.

– Ну-ну, – пробормотал я. – Прости, я даже не подозревал, что ты такая чувствительная, а то бы ни за что тебя с этим монстром (извини меня, брат-Кондрат!) наедине не оставил. Прости. Но и его можно понять и, пожалуй, простить, он же рассуждает как обыкновенный мужчина – раз и в койку. Ты же знаешь, какой русский не любит: «Быстро-быстро!» и «Сама-Сама!».

В такой манере мы проговорили, наверное, с полчаса, или чуть больше, Регина постепенно успокоилась, меня уже клонило, да что там, просто валило в сон, но я все нашептывал девушке какие-то глупости, целовал ей руки, и вдруг услышал ее тихий очень усталый голос:

– Вот ты пришел ко мне. А почему ты с Аллой не остался? Ведь у вас были отношения, ты был с ней, спал, так ведь?..

– Нет, не так, – почти шепотом отвечал я. – Я случайно услышал, как вы ссоритесь, и это меня очень огорчило. Мы с Алкой находились в этот момент в стадии шуточных игр, но я это сразу же прекратил. И, как видишь, пришел, прибежал, прилетел к тебе на помощь, обманом выманив Кондрата из комнаты. Если бы я, как ты говоришь, с ней спал, как бы я знал, что тебе здесь плохо, а? И зачем бы мне тогда вообще это было нужно? – Произнеся эту абракадабру, я сделал эффектную паузу, после чего сам же и ответил: – Только для того, чтобы успокоить тебя, и только потому, что ты мне очень нравишься.

Алкины ласки и уютная постель расслабили меня, поэтому у меня сейчас было ленивое терпение убалтывать Регину, вешая ей на уши всяческую чушь.

– Сядь ближе ко мне, – сказал я Регине, – иначе ты замерзнешь.

И девушка села, затем прилегла рядом, я гладил ее плечи, голову, руки, потом я стал ее целовать, постепенно, как бы невзначай, рука моя перебралась на ее бедро.

И она не оттолкнула мою руку. Взяв ее ладонь в свою, я стал гладить ею свое лицо, грудь (слышишь, как стучит мое сердце?), потом живот, затем прижал ее к своему паху, к мгновенно напрягшемуся естеству.

Она вздрогнула, хотела убрать свою руку, но я продолжал держать ее там, и она постепенно успокоилась. Потом девушка стала раздеваться, а я, уже путая сон с явью, подумал, что мне это мерещится, но прохладное нагое тело прижалось ко мне, и я услышал ее страстный шепот:

– Обними меня, прошу тебя. Обними и поцелуй крепко, слышишь. Полюби меня, Савва, полюби сильно-сильно, мне так ужасно тоскливо и одиноко!

Душа моя возликовала! Сон мой отлетел, словно сброшенная простыня, я сдержанно наклонился над ней и стал нежно целовать ее лицо, грудь, затем вошел в нее, уже вполне разгоряченную проснувшимся в ней желанием. Несколькими минутами позже, упруго выскользнув из-под меня, Регина оседлала меня сверху и вначале медленно, а затем все увеличивая амплитуду движений, стала двигаться по мне, сопровождая каждое свое движение нежным волнующе протяжным вскриком, слегка напоминающим рык тигрицы, который я слышал в зоопарке.

«Ого, что это такое в последнее время происходит? – восторженно удивлялся я, отдаваясь движениям. – Надо же, уже все девчонки освоили технику наездницы, а ведь всего пару лет тому назад об этой позе никто из них и слышать не хотел».

– Ну, милый, – прохрипела она, – я тебя жду. Кончай скорее.

– Не жди, – эхом отозвался я, и подумал: третий заход для меня всегда непростой, но если уж случается, то бывает сверхдолгим, затяжным.

Регина тем временем все более распалялась и входила во вкус. «И стоило полночи мучить двух мужиков и себя тоже, – подумал я, придерживая ее за узкую талию и уже изнемогая от накатывающего на меня волнами удовольствия, – чтобы теперь выдавать такое, доводя своего партнера до безумия».

Когда мы, наконец, одновременно финишировали, Регина, выглядевшая теперь вполне счастливой, стала целовать мои плечи, руки, грудь, я вяло ей отвечал.

– Спасибо тебе, милый! – шептала она, припадая к моей груди. – Ты прекрасен, ты – чудо! – Она целовала меня, обжигая огненными губами, и я, почувствовав в паху начинающееся шевеление, отодвинул Регину от себя, сказав грубовато: «Ты меня сожжешь своей страстью, ну-ка, милая, ложись рядом», а сам при этом думал: «Вот, ничего же, можно сказать, не делал, просто лежал снизу и почти не шевелился, и вдруг – «чудо!»

После недолгих объятий с взаимными поцелуями и словами благодарности, Регинка стала засыпать; за окном тем временем уже светало. «Что-то в последнее время я слишком часто встречаю рассвет в объятиях девушек, – подумал я, постепенно проваливаясь в дремотное забытье. – Это, конечно, счастье, но, извините, не каждый же день».

Проснулся я оттого, что ужасно хотелось в туалет. Я осторожно перешагнул через спящую Регинку и, ступая босыми ногами по холодному деревянному полу, вышел из комнаты. В моей бывшей спальне на диване поверх одеяла голышом возлежали Кондрат и Алька – они уже не спали и о чем-то ворковали, она его гладила по плечу, он ее – по обнаженной груди.

– О, привет! А вот и наш Савва, непонятно куда ночью от меня сбежавший, нашелся, – увидев меня, проговорила Алька. – Иди скорее к нам. – Она хохотнула. – Поиграем вместе в одну игру. Втроем. – И кокетливо улыбнувшись, добавила: – Я надеюсь, ты не ревнуешь к своему братцу. – Она ткнула Кондрата локтем в бок. Затем, видя, что я остановился и откровенно рассматриваю ее, голенькую, бесстыдно потянулась.

– Ну, ребята, – не выдержал я и, покачав головой, сказал то, что обычно в подобных случаях говорит Кондрат: – Ну вы, блин, и даете! – И, гонимый естественной потребностью, помчался дальше, в туалет.

P.S.

Вот такие неожиданные и приятные сюрпризы приносили нам случайные встречи с интересными – во всех отношениях – девушками. А еще говорят: «Случайные связи, ах, эти опасные случайные связи, остерегайтесь случайных связей». Да мы с Кондратом изо всех сил да грудью нараспашку всегда к ним стремились.

Я шел близко к кромке дороги, почти по бордюру, и потому немного напугался, услышав за спиной визг тормозов. Резко обернулся, белого цвета «волга» замерла в метре от меня. Я собрался было выругаться в адрес водителя, да вовремя заметил, что с пассажирского сиденья на меня взирает городской торговый босс – Владимир Викторович Ткачев.

– Савва, давай быстренько садись в машину, – высунув голову из окна, произнес он.

– Добрый день вам, – поздоровался я, открывая заднюю дверцу и усаживаясь на сиденье.

– И тебе добрый день. Давай немного прокатимся вместе, поговорить надо, – полуобернувшись ко мне, произнес В.В., улыбнувшись одной из своих многочисленных улыбок, которые у него, насколько я понимаю, имелись на все случаи жизни; на этот раз, как мне показалось, доброй. – Кстати, ты сейчас работаешь где-нибудь?