Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах

Лишь утро, которое наступило до досадного быстро, заставило нас оторваться друг от друга, и теперь, в свете зарождающегося дня, я имел возможность разглядеть Сашеньку во всей ее прекрасной наготе, что доставило мне, признаюсь, огромное удовольствие.

Так и не уснув этой ночью, мы поднялись с постели. Спустя некоторое время, после выпитого нами кофе, когда Серый еще спал, а Рита и Александра, стоя перед трюмо в прихожей, подкрашивались, я сходил в комнату, достал из кармана своего красного пиджака деньги, отсчитал десятками три сотни рублей и, вернувшись, положил стопочку на тумбочку трюмо рядом с сумочкой Сашеньки.

– Савва, что это? – спросила меня Рита, глазами указывая на стопку денег.

– Это вам на такси, девчонки, – неловко чувствуя себя под их взглядами, глухо ответил я.

– Мы не проститутки, Савва, – сказала Рита, глядя на меня с чуть насмешливой улыбкой. – Пойдем отсюда, Александра.

– На такси нам хватит и одной бумажки, – сказала Александра, кончиками пальцев подхватывая сверху стопки червонец и, невзирая на уничтожающий взгляд подруги, пряча его к себе в сумочку.

Я отпер замок двери, руками взял обеих девушек за руки, склонился, прижался на мгновение к ним лицом и проговорил:

– Спасибо вам, девчонки, за чудесную ночь и простите меня, дурака, я не хотел вас обидеть. Вы обе так прекрасны, что я с вами расстаюсь, поверьте, с болью в сердце.

И опять в свой очередной рейс я отправлялся с новым напарником. Его звали Виктор, и в прошлом, когда мы еще не были знакомы, он был спортсмен – футболист. Играл в первой лиге – нападающим, и, кажется, два сезона – в высшей. Я же знал его как юмориста, балагура и просто хорошего парня. Ко всему прочему Виктор был заядлым рыбаком и охотником, и когда мы, закончив заливать вино в цистерны, стали грузить в купе свои личные вещи, в одной из его объемистых сумок я увидел приличных размеров пакет с вяленой рыбой и целых четыре трехлитровые банки с непонятным на вид содержимым.

– А что это, Витек, у тебя такое красивое в банках? – шутливо спросил его я.

– Домашняя тушенка, – ответил он. – Недели две назад в местных плавнях я подстрелил кабана, теперь нам в дороге не придется беспокоиться о мясе, потребуются только подкупать овощи и хлеб.

– Здорово, – повеселел я, заталкивая бухту со свернутым шлангом – нашим главным «орудием» для извлечения денег, – на верхнюю багажную полку, прозванную проводниками «голубятником». – Однако оба этих продукта – рыба и мясо – насколько мне известно, вызывают сильную жажду, а? Впрочем, чего беспокоиться, ведь и запивать у нас имеется чем.

Мы понятливо рассмеялись. С Виктором я познакомился двумя годами ранее, еще работая в баре: как-то вечером ко мне влетел развеселый, уже прилично подшофе Валерка Туз – барабанщик из кафе «Весна», давний мой приятель, который с ходу спросил:

– Савва, ты футбол уважаешь?

– Сам играть – люблю, а так – нет, – ответил я, и это было правдой: страну – действующего чемпиона мира – я, пожалуй, еще мог бы назвать, а вот перечислить десяток лучших футболистов нашей страны, или же назвать команду – лидера сезона, всегда затруднялся, так как по телеку футбол практически не смотрел.

– Давай, наливай-ка водочки три по сто, сегодня у нас в городе важный гость – известный футболист. – Туз повернулся к двери. – Витя, ты че там стал, как не родной, иди сюда. Надо же, спортивная звезда, можно сказать, а стесняется. Знакомьтесь: Савва – наш бармен, а этого парня зовут Виктор, фамилия Стовбун, наверняка ты слышал эту фамилию, он в высшей лиге играет, нападающим.

– Играл, – поправил его, подходя к стойке и крепко пожимая мне руку невысокий, среднего сложения с живыми голубыми глазами парень. – Преимущественно в первой лиге.

Туз посмотрел на товарища с упреком, покачал головой и сказал:

– Вот зря ты меня поправляешь, Витек. Савва у нас знаешь, какой принципиальный, так что теперь за водку тебе платить придется. – Одним движением он опрокинул в себя содержимое стакана, крякнул, вытер рукавом рот, затем ловко кинул в рот конфетку и добавил: – Нормальный ход, хорошо пошла.

Так я познакомился с Виктором – бывшим футболистом и будущим моим напарником по рейсу. Интересен также факт, как он, уроженец Украины, попал в наши края.

Несколькими годами ранее Виктор повстречал в своем родном городе нашу землячку, когда она ездила туда в гости к родственникам, там молодые познакомились, приглянулись друг другу и вскоре поженились. Виктор, будучи в то время в основном составе команды мастеров, поиграл еще пару сезонов в футбол, затем из-за замучивших его травм ушел. Подлечился, поправил здоровье, даже былую форму уже было набрал, но играть ему больше не пришлось – 29 лет, предельный возраст для нападающего, от которого требуется скорость, а тренером в сельской команде, куда его направлял областной спорткомитет, парня работать не прельщало. Поэтому он и перебрался жить в наш город, где у родителей его жены имелся большой собственный дом, в котором молодым выделили целых две комнаты. Его жена, подойдя, по-видимому, с большой ответственностью к своей женской роли, родила ему подряд трех малышей, поэтому, чтобы их поднять, Виктору пришлось много работать, естественно, не по футбольной специальности, и вскоре он окончательно потерял надежду когда-либо перебраться в какой-нибудь большой город, где у него были планы выучиться на тренера и посвятить себя любимому делу.

– Эй, очнись, Витек, – сказал я напарнику, видя, что тот заскучал, всматриваясь в проплывающие мимо нас зимние молдавские пейзажи. – Бери-ка, товарищ дорогой, в свои руки пломбы, проволоку, плоскогубцы и тренируйся – учись снимать и ставить их так, чтобы не было заметно, что они съемные. Я в первом рейсе начинал с того же.

Виктор, не споря, принялся за дело. Надо отдать ему должное: парень постигал премудрости нашего проводницкого дела с удовольствием и, что особенно приятно, о деньгах, которые предполагалось заработать, пока не заговаривал. При этом следует отметить, что и рейс у нас был, прямо скажем, не из лучших в смысле доходности – на Тбилиси, ведь вы сами понимаете, что вести туда вино – это примерно то же самое, что самогон и сало в Украину.

А дело было в том, что осенью прошлого года в Араратской долине из-за необычайно сильных морозов все виноградники померзли на корню, поэтому винограда, а, следовательно, и вина тамошние виноградари в этом году получили очень мало, и теперь, в рамках братской помощи, мы везли им наше, молдавское вино. По большей части мы везли в Тбилиси вина светлых сортов – так называемый шампанский материал, предназначенный для местного комбината шампанских вин, чтобы огромный завод не простаивал.

Всего у нас было три вагона в связке – «спецвагон», уже хорошо знакомый читателю по предыдущим описаниям, а спереди и сзади к «спецу» были прицеплены две цистерны «бандуры» – 60-тонники. В одной из них было вино «Фетяска» – «девичье», в другой «Алиготе», а в самом «спецу» – «Каберне по-белому». «Каберне по-белому», кстати, вино нежно-розового цвета, весьма приятного оригинального вкуса, и особо любимо истинными ценителями.

На станции Бессарабская, до которой мы добрались на второй день пути, наш состав разобрали, после чего, пропуская через «горку», нашу «группу три» включили в новый состав, следующий то ли до Жмеринки, то ли до самого Ботайска – есть такой город неподалеку от Ростова, большая узловая станция, знакомая каждому проводнику.

Осторожно приоткрыв дверь, я выглянул наружу: наш вагон, только-только миновав «горку», набирая скорость, покатился под уклон.

– Держись крепче, – сказал я Виктору. – Сейчас, возможно, так долбанет, что не знаешь где и приземлишься.

– Эй, на спецу, вас поймать, что ли? – услышали мы крик.

Высунувшись наружу и увидев парнишку-путейца, я энергично закивал.

– Только нальешь баночку, проводник, – добавил тот, – ладно?

– Если «пузырь» упадет, – весело крикнул я ему в ответ, устанавливая пустую бутылку на порог, – считай, не справился. (Это была такая игра, практикуемая между проводниками и путейцами: если произвести остановку вагона со всей осторожностью, то бутылка не упадет).

– Эх-ма, – крякнул путеец, бесстрашно бросаясь с тормозной колодкой под самые колеса нашего вагона. – Помогай, Васька, – подключил он к делу невидимого нам по другую сторону вагона напарника. Вагон стал плавно тормозить и вскоре остановился, легко ткнувшись буфером в стоявший впереди вагон. Бутылка накренилась, но вовремя подбежавший парнишка успел подхватить ее рукой, поставил на место и заулыбался довольный. Из-под вагона вынырнул второй путеец, сверстник первого, в грязном бушлате, с перепачканным лицом, очевидно, он и был тот самый Васька.

– Да, банку ты не заработал, – сказал я первому парню, невольно улыбнувшись в ответ на его улыбку, – но за находчивость, так и быть, налью.

Напарники, сторожко оглядываясь по сторонам, выпили по банке вина.

– Кислое, – скривился Василий, возвращая пустую банку.

– Сухое вино, брат. Другого в наличии не имеется, – сказал ему я. – Поверь, сами мучаемся. Зато, говорят, полезно для здоровья.

Часом позже, плотно пообедав в поселковой столовой и уложив в целлофановый мешок четыре огромных круглых каравая черного хлеба, выпекаемого на местном заводе, мы возвращались в свой вагон.

– Пропадет хлеб-то, – сказал Виктор, дорогой поудобнее перехватывая мешок с хлебами. – Зачем нам столько?

– Не пропадет, – уверенно ответил я. – У меня вот недавно был интересный случай, когда вот такой же хлеб два месяца пролежал в вагоне. Он остался от предыдущего рейса, зачерствел практически до каменного состояния, но не испортился. А когда мы оказались без свежего хлеба, вытащили его из мешка, разрубили топором, намочили, затем подержали в сковороде с жареной картошкой под крышкой – нормально пошло, даже вкус не изменился.

У вагона, как оказалось, нас поджидали: когда мы подошли, навстречу вынырнул неприятного вида хлыщ, на путейца не похожий. Дождавшись, пока мы заберемся в вагон, он подошел и спросил:

– Мужики, баба нужна?

– Какая баба? – спросил я, хотя конечно понял, что он имеет в виду.

– Как какая? – растерялся тот. – Самая настоящая – живая, и все при ней. – Хлыщ оскалился, изобразив улыбку. – Купите бабу, не пожалеете. На весь рейс можете ее с собой забрать. Молоденькая, всего восемнадцать лет девке.

– Умеет что-нибудь делать эта твоя девка? – спросил я. Хлыщ, не поняв, сделал удивленное лицо, и тут я вспомнил, наши ребята-проводники совсем недавно рассказывали, что здесь, в Бессарабской, путейцы многим проводникам устраивают хорошо отработанный «кидняк»: за ведро вина они подсаживают в вагон девку, а перед самым отправлением состава она сбегает, иногда чуть ли прямо ни на ходу с вагона сигает. Многие проводники, купившись на это, «попали» на ведро вина, а девка так ни с кем ни разу и не уехала. Находчивые станционные работники сами ее «пользовали», да еще вино, как мы видим, им даром доставалось.

– Ноги умеет раздвигать, велика наука, – цинично оскалился парень.

– Ладно, волоки свою девку сюда, – сказал я ему, в голове моей уже созревал план.

– На черта она нам нужна, Савва? – негромко спросил Витька. – А вдруг она больная, как в дороге лечиться будем?

– Да не больная она, – обиделся парень, услыхав его слова. – У меня дома эта подруга целый месяц прожила. А недавно скулить начала: хочу покататься, говорит, белый свет повидать. А я, говорит, ей уже надоел.

– Ну, веди сюда свою кобылку, – говорю я. – Посмотрим на нее. Не очень стремная?

– Да ничего, нормальная, – говорит парень. – Я сейчас, мужики, по скорому ее приведу. Только вы ведро вина приготовьте. Вина у вас вон сколько, не жалко вина-то для этого дела. – Парень усмехнулся и, изобразив руками неприличный жест, ушел.

Прошло минут двадцать, я обрисовал Виктору ситуацию и поделился своим планом, сам еще не зная, что и как у нас из этого получится. Одним словом, решил я каким-нибудь образом наказать хитрокрученых путейцев.

А спустя несколько минут на путях появилась странная процессия, направлявшаяся в нашу сторону: пятеро путейцев в промасленных и драных одеждах, у одного из которых в руке было белое эмалированное ведро, вели девку. Когда процессия приблизилась, стало видно, что девка действительно молодая, но выглядела лет эдак на 50 – изможденное лицо, нездоровый вид, одежда поношена, но особенно выделялись ее грязные руки с черными ногтями.

– Что это еще за мурзилка? – рассмеявшись, спросил я, когда они приблизились. – Она у вас что, путейцем работает? Что у нее с руками?