Вместо этого она оказалась на пороге Диллона Гейнора как бродяжка, дрожащая от холода, грязная и промокшая насквозь, прося его о помощи. И Диллон не смог увидеть ту женщину, какой она стала — зрелую, уверенную в себе, настоящего профессионала. Перед ним предстала перепуганная девчонка-подросток, и он все вспомнил. А может быть, нет. Может, та ночь была для него лишь отголоском одной из тысячи ночей. И он ничего не помнил о ней.

Но вся проблема была в том, что сама-то Джейми помнила. Каждую мелочь, каждую секунду…

Коридор был по-прежнем пуст, все двери закрыты. Она бросила грязные вещи на пол и выглянула на улицу. Стало немного светлей, из чего она сделала вывод, что сейчас часов семь утра. Можно было ждать, пока Диллон оправится от похмелья и встанет, наконец, с кровати. А можно было спуститься вниз и заняться своими делами. Сперва нужно разыскать автомобиль и доставить его в мастерскую, затем позвонить Исабель, разыскать кофе и что-нибудь из еды…

Лестница была узкой и крутой; если тут и было какое-то освещение, Джейми его не нашла. Она медленно спускалась вниз, держась за шаткие перила и стараясь не упасть. Когда она достигла первого этажа и взялась за ручку кухонной двери, то почувствовала, что наступила на что-то большое и мягкое. Она закричала с перепугу и шлепнулась на лестницу, тут же почувствовав себя круглой дурой. Может, там ничего не было, подумала она, просто старая перчатка или кепка.

Дверь на кухню с треском открылась, и в ней показался Диллон.

— Ты чего вопишь? — раздраженно спросил он. — Упала?

— Я… я на что-то наступила, — сказала она, стараясь овладеть собой. — Наверное, мне показалось. — Она взглянула на небольшую лестничную площадку, и ее передернуло. — А может быть, и нет.

— Это крыса, — равнодушно сказал Диллон. — Они появляются тут время от времени.

— Здесь есть крысы? — с ужасом спросила она.

— Прости, принцесса, но это тебе не Тадж Махал. Здесь раньше размещался склад, а крысы достались в наследство. Они иногда появляются, но всегда дохлые. Наверное, когда-то между стенами положили крысиный яд, вот он и действует до сих пор. Так что время от времени то тут то там можно наткнуться на свежие останки, зато я не должен оберегать свои припасы.

Припасы, подумала Джейми, значит, речь идет о еде. Она мельком взглянула на дохлую крысу, но и это не смогло испортить ей аппетит.

— Я очень голодна, — призналась она.

— Тогда иди на кухню и найди себе что-нибудь поесть. Или тебе хотелось бы жареной крысы?

Джейми встала с лестницы и бросила на него суровый взгляд.

— Может, сначала ты уберешь крысу? Мне не хотелось бы снова на нее наступить.

Это было ошибкой с ее стороны. Она не успела опомниться, как Диллон подхватил ее за талию и перенес на кухню. И тут же отпустил, как будто это она была дохлой крысой.

— Милости прошу, ваше высочество. Хлеб на столе, пиво в холодильнике.

— Кто бы сомневался, — пробормотала она, глядя на него со злостью. — Но у меня нет привычки на завтрак пить пиво.

— Попробуй. Это поможет тебе избавиться от свербежки.

— У меня ничего не свербит.

— А как насчет шила в заднице? — вежливо спросил Диллон и поднял крысу за хвост. Та безвольно свесилась вниз, и Джейми брезгливо содрогнулась.

— Я приберегу пиво для тебя, — сказала она, стараясь совладать с чувством отвращения.

— Ты очень добра, — он отнес крысу к задней двери и вышвырнул ее прямо на улицу. — Вот и все дела.

— И ты ее оставишь вот так, на улице? А как насчет болезней и всякой прочей заразы?

— С чумой покончено давным-давно. Даже если она вспыхнет снова, ты только обрадуешься, что я буду ее первой жертвой.

— Но я же здесь с тобой.

Он на минуту задумался.

— Снаружи довольно много любителей полакомиться падалью, так что он не будет валяться там долго. Его сожрут свои собратья или бродячий пес.

— А почему ты думаешь, что это «он»?

— Для тебя стараюсь. Думаю, ты считаешь всех крыс особами мужского пола.

— Ты прав, — сказала она.

Кухня выглядела ничуть не лучше, чем прошлой ночью. Пустых бутылок на столе не было, но в воздухе продолжал витать запах сигарет и прокисшего пива, с легкой примесью выхлопных газов.

— Хлеб на столе, — напомнил Диллон. — Я приготовлю кофе.

В целлофановом кульке Джейми нашла два ломтика хлеба.

— А где тостер?

— Сломался. В шкафчике над плитой должно быть ореховое масло, сделай себе бутерброды.

Исабель упала бы в обморок, если бы ей предложили на завтрак бутерброд с ореховым маслом, но у Джейми не было выбора. Ей страшно хотелось есть. Она намазала оба ломтика ореховым маслом и положила их на тарелку. Потом уселась за старый дубовый стол. В это время Диллон вытряс из кофейного фильтра остатки старого кофе, засыпал в него свежий, налил в кофейник воды и вставил его обратно в агрегат.

— Почему ты его сначала не вымыл?

— А зачем? В нем же был только кофе. Какая разница? — Он прислонился к шкафчику и лениво посмотрел на Джейми.

— Остатки старого кофе сделают вкус нового горьким, — пояснила Джейми, понимая, что говорить об элементарной чистоте пустое дело. Судя по внешнему виду кухни чистота не особо заботила Диллона.

— Может, мне нравится кофе с горчинкой, — с вызовом сказал он.

— Конечно, — ответила Джейми. Ей не хотелось с ним спорить. Она быстро проглотила оба бутерброда, и хотя хлеб был немного черствым, с удивлением поняла, что давно не ела ничего вкусней. — Думаю, обычной минеральной воды у тебя нет?

— Здесь, в глубинке, ее называют шипучкой, ваше высочество. Посмотри в холодильнике.

Насчет пива он солгал. Наверное, все запасы выпили вчера вечером, во время игры в покер. В холодильнике лежал кусок заплесневелого, как ей показалось, сыра, полкварты молока и большое количество банок с минеральной водой на любой вкус.

Она схватила банку с колой, сорвала крышечку и сделала большой глоток, с удовольствием чувствуя, как ее организм получает необходимую в сложившейся ситуации дозу кофеина.

Диллон наблюдал за ней с непроницаемым лицом. Впрочем, ей никогда не удавалось прочесть его мысли.

— В чем дело? — раздраженно спросила она.

— Никогда бы не подумал, что ты будешь пить вот так просто, прямо из банки.

— Может, я не верю, что ты моешь чашки, — бросила она.

— Да, мы совершенно по-разному понимаем слово «чистота»…

— Вот именно. Откуда взялся мой чемодан? Моя машина здесь?

— Твоя машина там где была, в кювете у обочины дороги. Это Маузер привез твой чемодан. Ты произвела на него большое впечатление, впрочем, он не знает тебя так хорошо, как я.

— Ты ничего обо мне не знаешь. Мы не виделись двенадцать лет, но и до этого тебе было не до меня.

— А я помню, что все было по-другому.

У нее было такое чувство, как будто ее ударили под дых. Она даже дышать перестала.

— Ты что, так отчетливо все помнишь?

— Вполне.

На мгновение ей почудились грозные нотки в его голосе. Но может, она ошибалась.

— Мне надо позвонить матери.

— Зачем?

— Чтобы она знала, что я добралась благополучно. И что я уеду отсюда, как только починят автомобиль, может, даже сегодня днем.

— И не надейся. Маузер сказал, что твоя машина паршиво выглядит.

— Но ведь это гараж, не так ли? Почини ее, я хорошо заплачу.

— Я ремонтирую старые американские машины. Для импортных нужен другой инструмент.

— Ну что ж, придется позвонить в сервис фирменного обслуживания. Если они возьмутся за ремонт, я остановлюсь в мотеле и подожду, пока они закончат. Или же найму себе другую машину.

— Милая, этот город — сущее расстройство. Единственная гостиница в округе сдает комнаты на час-два, не круглосуточно. И только у меня можно нанять автомобиль.

— И что?

Он посмотрел на нее.

— А то, что я не сдаю в наем машину, которую угонят за границу штата. Вряд ли я увижу ее снова.

— Я думала, у тебя есть причины избавиться от меня как можно скорей.

— Вот здесь ты ошибаешься, — лениво протянул он, взяв со стола кофейную чашку, наполненную густой черной бурдой. — Мне захотелось вспомнить старые добрые времена. Знаешь, все эти безмятежные дни юности и так далее.

— Твою юность не назовешь безмятежной.

— Как и твою, принцесса, как и твою.

— А мне помнится все по-другому. У меня были любящие родители, спокойная жизнь, у меня был Нейт — мой брат и лучший друг. А потом он попался на твой крючок.

Он сел за стол и взял пачку с сигаретами. Казалось, прошли годы с тех пор, как при ней курили, и Джейми зачарованно следила за тем, как Диллон поднес серебряную зажигалку к сигарете.

— Память может быть обманчивой, — сказал он и выпустил в ее сторону облачко сизого дыма.

Она бы охотно закашлялась, но сигареты никогда ей особо не досаждали. Кроме того, Диллон явно хотел ее раздразнить, поэтому она постаралась взять себя в руки и остаться спокойной.

— Может быть, твоя. А я все хорошо помню.

— Если ты так считаешь…

— Где здесь телефон?

— В гараже. Платный таксофон, так что готовь заранее монетки.

— Как ты можешь вести дела фирмы без телефона?

— Не люблю, когда нарушают мое уединение.

— Тогда я постараюсь убраться отсюда, как можно скорей. Ты приготовь мне вещи Нейта, а я позвоню в дорожный сервис.

— К чему такая спешка, принцесса? Прошло уже три месяца, как Нейт умер.

— А тебе до этого и дела нет? — горько спросила она. — Он был твоим лучшим другом! Почти братом, и умер он в твоем гараже. Неужели ты не чувствуешь печали, сожаления, отвественности за случившееся, наконец?

— Я не виноват в смерти Нейта, — спокойно ответил Диллон.

— Я не об этом говорю. Ты должен был его защитить. Если он попал в плохую компанию, ты должен был сделать все, чтобы ему помочь… — Она остановилась при виде ироничного выражения на его лице.

— Ты лучше позвони, куда собиралась, — сказал он, поднимаясь и наливая в чашку очередную порцию горячей густой бурды. — Кофе не хочешь?

— Да я лучше помру.

— Рано или поздно, милая, тебе придется распроститься со своими аристократическими замашками.

— Но ты этого не увидишь, — резко сказала она.

— А вот здесь ты ошибаешься. Я ни за что не пропущу этого зрелища.

Аромат кофе был чертовски соблазнительным. Она знала, что на вкус он отвратительный — слишком крепкий и горький. Ее организм взбунтовался бы, его отведав, не помогли бы ни молоко ни сахар. И все же она хотела его до чертиков.

Джейми встала и провела рукой по влажным волосам. Диллон следил за ней взглядом, и ее это раздражало. Чем быстрее она отсюда выберется, тем лучше.

— Значит, моя машина все еще в кювете, — сказала она. — Номер дороги знаешь?

— Шоссе 31.

— Прекрасно. Значит, я звоню матери и в дорожный сервис. Очень скоро я оставлю тебя одного и не буду нарушать твоего уединения. Ведь в этом все дело, верно? Ты ждешь не дождешься, чтобы я убралась отсюда как можно скорей?

— У тебя были по этому поводу сомнения? — он затушил сигарету и посмотрел на нее сквозь облачко дыма.

Сказать по правде, были. В этом было мало смысла, но он не делал ни единой попытки, чтобы ускорить ее отъезд.

— Пойду возьму свою сумочку. Может, смогу дозвониться отсюда с мобильного телефона.

— Попробуй, — согласился он, прихлебнув кофе, даже не поморщившись при этом. — Но я бы на это не рассчитывал. В этой дыре абсолютно не на что рассчитывать.

Она не стала с ним спорить. Просто повернулась и вышла в коридор, перешагнув место, где недавно лежала крыса, и по узкой лестнице поднялась наверх, в свою комнату.

В сером свете осеннего утра она выглядела еще хуже, чем вчера. Обстановка комнаты была поистине спартанской — матрас на полу, спальный мешок и чемодан.

И нигде ни следа от ее сумочки.


Наверху было холодно. Нейт никогда не думал, что можно замерзнуть до такой степени. Ему нравилось смотреть на них сверху. Это было странное чувство — вот он парит как во сне, и вдруг все становится четким и обретает форму. Он знал, что она приедет — только не мог понять, почему это заняло у нее столько времени. Его смерть должна была стать для нее настоящим потрясением, и чтобы продолжать жить дальше, ей нужно было знать, что произошло на самом деле. Она приехала, чтобы встретиться с его дружком Диллоном. Человеком, который позволил ему умереть.

Он не знал еще, как ему поступить, хотя времени для размышления было предостаточно. Время потеряло для него смысл, просто один день плавно сменялся другим. Он был заточен в этом старом доме и не мог его покинуть, но он слышал движение внизу и знал, что это была она.