Тот самодовольно хмыкнул и повесил трубку.

Через несколько минут Ева уже была в своей квартире на окраине Ханоя. Выпив, рюмка за рюмкой, почти полбутылки водки, она выключила свет и погрузилась в тяжелый сон.


Две недели спустя Ева снова встретилась со Стормонтом в Гонконге в том же конспиративном доме. Удобно расположившись в мягком кресле, она взяла из рук шефа бокал вина.

— Все прошло блестяще, — проронила она, сдержанно улыбаясь. — Он действительно попал в беду. Это было жестоко, но весьма эффективно. — Ева старалась сохранять невозмутимое выражение лица. — Я намертво подцепила Макадама на крючок и выбила из него десять процентов всех акций его компании по разработке месторождения. Разумеется, все это оформлено надлежащим образом.

— Прекрасно.

Она пожала плечами.

— Что дальше?

— Фрейзер. — Стормонт медленно поднялся и наполнил ее бокал, внимательно наблюдая за своей подопечной. — Как бы ты хотела это сделать?

Ева взяла сигарету, щелкнула зажигалкой и сделала несколько затяжек.

— Я бы предпочла Лондон. Думаю, будет гораздо легче добраться до него именно там. Терпеть не могу всех этих китайских штучек и его друзей. Кроме того, у меня есть некоторые связи в Сити, и мне кажется, это будет для него полезно. Здесь тоже нужна хоть какая-то приманка.

— А я думал, что ты сама будешь неплохой приманкой. Ты — и алмазы.

— О да, ты прав, но чем богаче приманка…

— У тебя предостаточно своего собственного богатства.

— Нет, Стормонт, давай неукоснительно придерживаться неписаных законов Фирмы, договорились?

Тот равнодушно пожал плечами.

— Как знаешь. Но только расскажи мне о своей приманке.

— Это Кассандра Стюарт, все называют ее просто Кэсси. Она работает в банке и весьма преуспевает. Красива, умна, обаятельна и надежна. Когда-то в Оксфорде была моей лучшей подругой.

Стормонт не мог удержаться от улыбки.

— Да поможет ей Бог.

ГЛАВА 4

Телефон зазвонил в тот самый момент, когда Кэсси Стюарт выходила из-под душа.

— О, Дэвид, возьми, пожалуйста, трубку! — прокричала она своему соседу-квартиросъемщику, который, как она полагала, находился где-то неподалеку от аппарата.

— Сама возьми, — добродушным тоном ответил он, не двинувшись с места.

Выключив кран, Кэсси сняла трубку в своей спальне.

— Алло.

— Кэсси?

— Да.

— Это Ева.

— Ева! — Голос Кэсси подскочил на целую октаву. — Матерь Божья! Какой сюрприз! Ты где? Я слышала, что ты умотала куда-то на Восток и вообще исчезла с лица земли.

В трубке послышался веселый смех.

— Да, я действительно долго жила в Юго-Восточной Азии все эти восемь лет. Уехала сразу же после Оксфорда. Похипповала немножко, теперь, как видишь, вернулась в Лондон.

— Фантастика! Где ты сейчас?

— На Лэнгтон-стрит.

— Господи, это же в десяти минутах ходьбы от моего дома. Что ты сейчас делаешь?

— Ничего, — удивленно ответила та. — Разговариваю с тобой.

— Прекрасно. В таком случае поймай кеб и быстро ко мне. Правда, мне нужно выходить примерно через час, но поскольку ты рядом, мне бы очень хотелось повидать тебя. Думаю, что у нас есть о чем поговорить.

— Еще бы. Давай адрес.

— Маркхэм-стрит. — Кэсси назвала ей полный адрес, а потом слегка замялась. — Кстати, Ева, у тебя что, плохие новости?

Ева замерла, застигнутая врасплох неожиданным вопросом.

— Ах это. Нет, все нормально. Возраст и ответственность, больше ничего. Я вернулась сюда, чтобы подыскать новую работу.

— Ну что ж, это отнюдь не конец света, как ты понимаешь. Ничего страшного.

«Не будь столь самонадеянной», — подумала Ева, прощаясь с подругой.

Кэсси вернулась в гостиную слегка озадаченная.

— Кто это был? — участливо спросил Дэвид.

— Ева Каннингэм, моя старая подруга по Оксфорду. Я не видела ее с тех пор, как мы окончили университет. В те годы мы были очень близки, а потом она исчезла где-то на Востоке. Просто пропала — и все тут.

— Наркоманка, наверное.

— Гм-м-м? — переспросила Кэсси, увлеченная своими воспоминаниями. — Наркоманка? Нет, только не она. Это просто смешно. Никогда бы не подумала, что она может бродить черт знает где вместе с хиппарями.

— Почему?

— Сам увидишь. Она приедет сюда через несколько минут. Впрочем, все может быть. Может, она изменилась за эти годы. Нет-нет, вряд ли.

— А почему она не может измениться? Все люди меняются, не так ли?

«Но только не она, — подумала Кэсси. — Ева сделана из прочного материала».


Ева медленно шла по улице, беспрестанно оглядываясь. Здесь появились новые здания, наследие строительного бума восьмидесятых годов. Прохожие выглядели столь же холеными или, может быть, столь же небрежными, как прежде. Что до Лондона, то он выглядел примерно таким же, как и много лет назад, но вместе с тем он казался ей совершенно другим, каким-то чужим и непонятным. Да, этот город уже перестал быть ее домом. Она не понимала его скрытого ритма, а также суетливых прохожих, спешащих по узким улочкам домой или в ближайший паб. Нет, это не город изменился, а она сама. Просто она видит его другими, повзрослевшими глазами. Ее длительный опыт работы на Востоке в качестве тайного агента наложил неизбежный отпечаток на восприятие родного города. Она слишком часто сталкивалась с ложью, подозрением, близкой смертью, страхом разоблачения, мужеством и отвагой. Все это сделало ее более наблюдательной, чем все остальные жители этого города. Только сейчас Ева со всей отчетливостью поняла, что она здесь совершенно чужой человек, явившийся только для того, чтобы сыграть свою роль в кем-то задуманной игре. Разумеется, ей придется прикинуться местной жительницей, какой она и была когда-то. Ничего, память быстро восстановит навыки. И все-таки жаль, что она сейчас здесь, а не во Вьетнаме, где нет ни Стормонта, ни МИ-6, ни этой грязной, в сущности, игры. Ева попыталась сосредоточиться на предстоящей встрече со старой подругой, которую не видела уже восемь лет.

Через десять минут она остановилась перед домом Кэсси. Это было длинное четырехэтажное здание, расположенное на одной из боковых улиц Челси. Оно имело весьма опрятный вид, что, впрочем, не выделяло его из ряда таких же аккуратных домиков, выкрашенных в пастельные тона — розовые, голубые, зеленые и светло-серые. Вообще-то говоря, они должны были выглядеть чересчур яркими, но почему-то не производили такого впечатления. Они были просто разными — интересными, аккуратными и весьма симпатичными, как, впрочем, и их хозяева.

Кэсси стояла на пороге своего дома, пристально вглядываясь в лицо Евы. Та тоже внимательно изучала давнюю подругу, отметив про себя, что она чертовски привлекательна: загадочно бледна, интригующе утонченна, с прекрасной, почти полупрозрачной кожей. А ее зеленые, чуть раскосые глаза имели необыкновенно экзотический, почти восточный оттенок. К тому же она была стройной и худощавой. Даже более худощавой, чем прежде.

Они шагнули навстречу друг другу и крепко обнялись.

— Входи, — широким жестом пригласила Еву хозяйка. — Боже мой, ты выглядишь просто великолепно.

Ева прошла за ней по длинному коридору и оказалась в гостиной. Вокруг хозяйки весело прыгал черный кокер-спаниель. На софе сидел незнакомый мужчина. Увидев гостью, он вскочил на ноги и дружелюбно протянул ей руку. Он был высокий, поджарый, с необыкновенно приветливой улыбкой. Еву охватило смешанное чувство разочарования и любопытства. Любовник или просто друг? В первые минуты встречи выяснить это было совершенно невозможно. Вряд ли он мог быть ее любовником. Он был слишком простоват для столь утонченной натуры.

— Дэвид Уилсон, мой сосед-квартиросъемщик, — решила внести необходимую ясность Кэсси.

Ева ответила на приветствие и крепко пожала его руку.

— Пойдем в спальню, — предложила Кэсси. — Мне нужно подсушить волосы и привести себя в порядок. Сегодня у меня ужин с клиентом. Господи, какая скука.

Ева вошла в небольшую, окрашенную в бледные тона комнату и мгновенно оценила ее внутреннее убранство — дорогую мебель красного дерева, тяжелые белые шторы на окнах, резной туалетный столик и платяной шкаф. Но настоящим украшением спальни были черный камин и огромное окно, выходящее в сад. На стене висел незамысловатый рисунок, выполненный на большом листе бумаги толстым карандашом. На нем была изображена изящная танцовщица, страстно откинувшая голову в порыве безудержного танца.

— Любопытно, — заметила Ева, кивнув в сторону рисунка. — Как это называется?

— «Сумрак и Свет». Эта танцовщица олицетворяет собой Свет, побеждающий Сумрак ночи. Это мой любимый рисунок.

Кэсси быстро подхватила лежавший на столе фен и стала энергично сушить волосы, внимательно изучая свое отражение в венецианском зеркале. Ева тоже посмотрела на ее шелковистые волосы каштанового цвета, ярко блестевшие в лучах вечернего солнца. Кэсси отложила фен в сторону и стала аккуратно накладывать на лицо крем, внимательно наблюдая за подругой в зеркале.

Ева села на кровать и попыталась расслабиться, хотя во всей ее позе чувствовалась бьющая через край энергия. Сейчас она выглядела намного крупнее, чем в университете, а самое главное — намного сильнее. Разумеется, это не означало, что она была крупной женщиной. Она просто казалась очень сильной и волевой, в особенности по сравнению с Кэсси, которая так и осталась изящной, хрупкой и необычайно элегантной. Да и кожа ее была слишком бледной по сравнению с загоревшей под солнцем Юго-Восточной Азии кожей Евы.

Но самое главное — глаза Евы сверкали неукротимой энергией, как бы освещая своим светом правильные черты ее лица. Общую картину завершали в меру полные губы, с трудом скрывающие кроющуюся в душе страсть. Что касается ее утонченности и уверенности в себе, то они были выше всяких похвал. Неужели она так легко и беззаботно провела все эти годы? Неужели у нее не было никаких проблем, никаких волнений, никаких разочарований? Кэсси никак не могла понять этого. Либо ей крупно повезло в жизни, либо удавалось легко и просто преодолевать жизненные трудности. Нет, дело не в этом, подумала она. Ева не из тех, кто легковесно относится к жизни. Здесь что-то другое. Есть какая-то сила, которая помогает ей благополучно решать все свои проблемы. А ее самоуверенный взгляд? Нет, это не скромность или застенчивость. Это просто самоконтроль. Даже в самые разгульные студенческие годы Ева старалась держать себя в руках и не поддаваться эмоциям. Она всегда была наблюдательной, любознательной и никогда не теряла чувства здравого смысла.

В это же время Ева изучающе смотрела на подругу, тщательно расчесывавшую волосы. Невозможно было не заметить, что она похорошела за эти годы, стала более женственной, более легкой и даже кокетливо-беззаботной. И что удивительно — все эти черты делали ее по-своему красивой и привлекательной. Ее лицо было умиротворенно-спокойным, обаятельным и необычайно миловидным. Это была пугающая женская красота, способная покорять мужчин не столько своей добротой, сколько внутренним очарованием. Замечательный баланс того и другого. И все же в ее облике появились новые черты. Она словно сошла с обложки супермодного журнала. В ней было нечто такое, что убеждало наблюдателей в ее артистичности и рафинированности. Даже в ее взгляде появилось что-то новое, чего не было в университетские годы.

Обе женщины радостно улыбнулись друг другу в зеркале.

Ева не выдержала и заговорила первой.

— И чем же ты сейчас занимаешься? — поинтересовалась она. — Все еще в Сити?

— Да, но я давно сменила работу. Я уже не захватываю другие компании. Сейчас занимаюсь рискованными капиталовложениями. — Ее голос был по-прежнему высоким, мягким и певучим, в отличие от низкого, грубоватого голоса Евы; она произносила слова твердо, с карибским акцентом.

— Венчурный капитал, гм. Какой же именно, если не секрет?

— Да какой угодно и где угодно, — уклончиво пояснила Кэсси. — Но исключительно тот, который подвержен определенному риску. Короче говоря, всякие рискованные операции — в Восточной Европе, например, биотехнологии и многое другое.

— И тебе нравится все это?

— Да, очень. Это сложнейшая интеллектуальная игра. Здесь необходимо терпение, сосредоточенность и хладнокровие. К тому же это необыкновенно волнующая деятельность. Каждого подстерегает масса неожиданностей. Обычная рутина здесь не проходит. Из общего количества сделок удачными можно назвать лишь незначительную часть.

— Как же ты зарабатываешь деньги в таком случае?

— Ну, если сделка удачная, то и вознаграждение весьма приличное. Порой наши капиталы увеличиваются раза в четыре, а то и больше.