КАА - Пять свадеб и Я

— Мы куда-то собираемся?

Мое вечернее платье, что оставила на вилле, ожидало на видном месте. Приведенное в порядок, отпаренное. Греков не выдержал десяти минут в ресторане. Он близко-близко, его губы осторожно ласкают шею, а руки обвивают талию, прижимая сильней к телу.

— Да, Лотта, у нас не так много времени на сборы.

Он нехотя отпустил меня из своих рук.

Ладно, обещала ему, что не буду ворчать. Но планами мог бы и поделиться. Вот в моих не было каблуков. А теперь появились.

— Что это?

— Сувенир на память.

— О городе или о тебе?

— О городе. Ты можешь просто принять и не спорить?

— Не могу.

— Но "Лейку" же приняла.

— Это другое. Он купил себе новую, ему было безразлично, кому отдать старую, я случайно в это время рядом была. Ты себе ожерелье новое прикупил? Нет же.

— Нет. Запонки.

Он сгреб меня в охапку, чмокнул в лоб.

— Не бузи, Шарли, а то опоздаем.

Волосы придется убрать вверх, длинные серьги должны быть видны. Колье, браслеты. Муранское стекло, соммерсо, оранжевое расплавленное пузырящееся нутро, закованное в прозрачный немного голубоватый лед. Словно замороженная лава, что однажды вырвется и сожжет все вокруг. И меня в первую очередь.

— Смокинг? Ты его всегда с собой берешь?

— Просто хочу соответствовать прекрасной даме. Буду ждать у причала, — Греков исчез из номера. Опять плывем. Хорошо, хоть предупредил.

Путь был коротким. Павел помог выбраться из лодки. Несколько минут, и мы у старинного здания. Феникс. Трижды сожженный и возродившийся. Театро Ла Фенисе. От красоты дух захватывало. Хотелось все рассмотреть — ложи, золотое убранство, люстру, светильники, потолок, пусть и восстановленное совсем недавно, но с такой любовью и нежностью. Места в партере. Темнота, музыка, голоса, "Травиата"…

Все уже знаешь, и музыку, и сюжет, и что все трагично, и все равно расплакалась. В дамской комнате привела себя в порядок, к слову, была не одинока в свой сентиментальности.

Греков терпеливо дожидался моего возвращения. Темнота ночи, старинные фонари и современная подсветка, плеск воды.

— Сан-Марко далеко?

— Не очень. Хочешь туда?

— Хочу увидеть площадь без туристов.

— Как хочешь, Лотта.

Моя рука на его локте, молчание, что совсем не тяготило. Меньше всего ожидала, что когда-нибудь буду благодарна Грекову. Но сегодня мне было за что его благодарить — за экскурсию, за терпение к моим выдумкам, за оперу, за эту ночь, за то, что рядом.

Площадь не была безлюдной, десятки людей застыли, разглядывая фасады. Приглушенное Либертанго и пара, что своим танцем пыталась заработать еще несколько евро у припозднившихся туристов.

— Ты же хочешь, иди, Шарли.

И мне даже не отказали.

Танго на площади Сан-Марко, Астор Пьяццолла, умелый партнер и полное ощущение сказки.

В гостиницу вернулись вдвоем, Греков послушно поднялся со мной по лестнице. Писк и замок открыт. Включать свет не стала. Прижалась к нему. Пусть так, пусть чужими словами, но никакие другие не могли выразить мое состояние.

— Благодарю тебя за песенность города.

И не думать, не думать, не думать о том, что дальше.

Только здесь и сейчас.

Море медленно качало яхту, солнце припекало, и кожа покрывалась бронзой, сейчас мы недалеко от Венеции, но словно в другом мире.

— Эй, давай покажись, мы тебя снимем.

Крик людей и шум катера разрушили идиллию. Репортеры настигли. Они все кричали и призывали, а я испугалась и все, что могла сделать, еще плотней прижаться к палубе и попытаться срастись с ней, очень уж не хотелось мне украшать страницы какой-нибудь газетенки. А если честно, то это внезапное вторжение напугало меня, не привыкла к такому, да и не хотелось привыкать, и заставило подумать о будущем, ничего хорошего там не было.

Греков что-то яростно кричал журналюгам, и под прикрытием этой перепалки, кое-как спрятавшись за платком, прошмыгнула в каюту и укрылась там. Мотор взревел, и наша яхта стремительно удалялась в открытое море. Моя дурацкая память тут же устроила презентацию из газетных снимков Грекова с его пассиями в подобной ситуации. Обычно он их выставлял напоказ, чтоб все могли оценить его добычу. Но в этот раз показывать ему было некого, на девушку Павлина я не тянула, как и на девушку Бонда.

Коньяк мне сейчас бы не помешал, а еще лучше обратный билет в Москву. Нашлось только бренди, мой бокал наполнился янтарной жидкостью, и тут же опустел.

— Они нас больше не потревожат.

— А больше и не надо. Я хочу домой.

— Уверена?

— Это так мерзко.

— Привыкнешь.

— Еще чего не хватало.

— Через какое-то время перестаешь обращать на них внимание, или даже подыгрываешь им.

— Поверю на слово.

— Ты же с ними работаешь?

— Работать — это одно, быть их работой — совсем другое. Ты привык, вот пусть в твоей жизни и ковыряются, без меня.

— Лотта, им было все равно на кого напасть, лишь бы хоть что-то получить. Моя персона им не интересна, преследовать не будут. Случайность. Ты действительно хочешь домой?

— Да, — упрямо кивнула.

— А если подумать, а? Верона, Гарда, Неаполь.

— Неаполь в другой части страны.

— Доберемся.

Выбрались на берег мы под покровом ночи, гостиничный номер отгородил нас от действительности.

Утро настало слишком быстро, как же не хотелось выбираться из постели, но неугомонный бес в Шарли так и гнал ее дальше.

— А почему мы Падую проехали?

— Сама же сказала: спешим в Верону.

— Но это не повод пропустить город.

— Разворачиваемся?

— Конечно.

Всего лишь час там побыть и опять в дорогу. И вот мы уже в туристическом центре Вероны. К моему удивлению, мы стороной обходили дом Джульетты. Вечером были на Арене и слушали оперу под открытым небом.

Номер, который нам удалось заполучить, больше напоминал комнату в общежитии, очень удивился, что удобства все же оказались не на этаже, а в квадратуре номера, правда, все было таким узким, что, пока мылся, боялся ненароком пробить плечом стекло душевой кабины. Кровать тоже казалась необычно узкой и ненадежной, но, к моему удивлению, нас она выдержала и даже не скрипела во время секса. К утру я нашел неоспоримый плюс узкой кровати — Лотта плотно прижалась ко мне, боясь свалиться с ложа.

Утром опять были в пути — Гарда. Поймал Лоттку за приемом таблеток от укачивания. Хоть она и уверяет, что пьет для профилактики, мои планы на катер пришлось сменить на что-то менее водное. Гардаленд. Аттракционы утомили Линдт, к вечеру добрались до отеля. Шарли долго хохотала — розовый везде. Номер для Принцесс, только возрастом поменьше.

— Есть еще вариант с Пандой, классика вся занята.

— Если выключить свет, то этот розовый видно не будет.

Просить дважды не пришлось. А рано утром, даже до завтрака, мы сбежали из этого плюшевого ада. Нас ждали Помпеи и Неаполь, обещал же доставить. Дорога не была прямой, как всегда, заворачивали в винодельни, и наша коллекция пополнялась, следовали по указателям, что приглянулись Линдт. Останавливались отдохнуть в маленьких городках и погулять в крупных. Сегодня ночевали в сельском доме, Шарли сторговалась с хозяевами. Ужин проходил шумно, но для меня большая часть разговора была непонятна, Лоттка не успевала переводить, предпочитая участвовать в живой дискуссии и яростно жестикулировать. За полночь все улеглись, а я так и уснул, не дождавшись своей мучительницы из ванной. Провожали нас так же шумно, подарив корзинку с завтраком, которого хватило бы на несколько дней. Дорога продолжалась, и мне нравилось это бесцельное путешествие. Вот уже и Неаполь с его приветственными взмахами развешенного на веревках белья.

Пришлось познакомиться с не самой приятной стороной города — кошелек исчез через час после приезда, благо карты лежали отдельно, но неприятность эту тут же затмила вкуснейшая пицца. Очередная гостиница была лучше веронской, но до привычного комфорта было еще очень далеко. Шарли сидела на полу, прислонившись спиной к кровати, ее глаза были прикрыты, и, если бы не телефон в руке, я подумал бы, что она уснула от усталости в такой неудобной позе. Кто-то ей что-то говорил, но я не мог разобрать слов.

— Я не могу приехать завтра, у меня еще четыре дня отпуска. Попробуй обойтись без меня на этот раз. Через четыре дня я буду на работе. Пока.

Выключенный телефон упал на пол и больше не подавал признаков жизни. Так не хотелось впускать работу в этот маленький отпуск в другой реальности. Бесцеремонное напоминание, что то, что сейчас происходит, неправильно, непозволительно и невозможно в настоящем каждодневном мире, Греков не может быть любовником, он работа, и нельзя смешивать эти два мира в один. "Надо бы, надо бы, надо бы остановиться. Но не могу, не могу, не могу. Не могу… и не хочу".

Еще есть четыре дня, а потом все встанет на свои места, и каждый будет играть свою роль, и никогда больше не будет этой другой реальности в прекрасной стране в старинных городах. Его пальцы переплелись с моими, его губы ласкали и успокаивали… и впервые в жизни мне хотелось, чтоб время остановилось…

Самолет набирал высоту, становился на курс и с каждой секундой уносил меня все дальше от другой реальности. С каждой милей расстояние между нами увеличивалось, все возвращалось на свои места. Я всего лишь обслуживающий персонал на празднике жизни великих. Привычный холод и ирония возвращались ко мне, и казалось, что смогу забыть и выкинуть все произошедшее и никогда больше к нему не вернусь. Во всяком случае вспоминать не буду. Приземлились без проблем, машина к трапу, несколько формальностей и дорога домой.

Лотта отдалялась. Нет, она не выдергивала свою руку из моей, не говорила глупости о том, что нам следует все забыть, не просила остановить авто за двадцать кварталов от дома, чтоб нас никто не увидел. Не выпрыгивала из машины, как только та остановилась. Позволила проводить до двери квартиры, но дальше не пустила.

— Спасибо.

Холодный поцелуй в щеку, так целуют дальних родственников в надежде, что встреча будет последней и те больше никогда не приедут. Дверь закрылась, поворот замка.

А может, она и права. Не испортить ненужными встречами, словами, действиями. Отпуск закончился. У нас нет времени друга на друга. И больше нет нас. То, что было, прошло…

— Разворачивай.

Черта с два прошло.

Мы не рассмотрели другие варианты. Не может быть, чтоб так сразу все и потухло, стоило только вернуться домой. Если бы были семьи, тогда понятно. А так, свободны. И нужны.

Звонил, стучал, но дверь так и не открыли.

— Зря время теряете, мужчина, — сказала соседка, выпуская струю дыма вбок. Красный халат под шелк, красные губы, красные ногти, красные тапки. — Она уже со своим мужиком ушла.

— С каким?

— Ну, крепкий такой, бритый, он часто приходит. С Лотткой вам ловить нечего, у нее мужиков много. А я вот свободна, мужчина. Абсолютно.

— Такой и останетесь.

Увели за пятнадцать минут. Осел. Надо было заблокировать в машине и к себе везти. Много, значит, мужиков, ничего, ликвидируем.

Телефон сообщал, что "абонент выключен".

А когда абонент ненадолго появился в сети, то я был удостоен ответа "Не могу разговаривать".

Денис. Говорить с ним в мои планы не входило, но на звонок ответил.

— Добрый день, Павел Игоревич. Шарлотта Генриховна просила перезвонить вам.

— Я собирался переговорить лично с Линдт.

— Боюсь, в ближайшее время это невозможно. На время мероприятий телефоны отключают.

— Что ж, мне напомнили, что контракт истек. Хотел обсудить продление.

— Можете обсудить со мной, но придется изменить условия. Могу выслать обновленную версию.

— Присылайте.

Расширили количество участников. А значит, Лотта с легкостью может послать меня к другим. Убрал ее из контракта совсем.

На рассвете на звонок ответила.

— Привет, Шарли.

— Утро доброе, Павел… Игоревич.

— Хочу к тебе приехать.

— В аэропорт? Не успеете, у меня уже посадку объявили. Все вопросы можно решить с Денисом.

— Эти вопросы он не решит. Позвони, когда вернешься.

— Не обещаю.

— Тогда я буду звонить.

— Звоните.

Отключилась. Звонил, или не брала трубку, или отвечала, что занята, устала, работает, или перезванивал Денис. Такие вопросы по телефону не решаются, и что я хотел от этих звонков? Услышать, что она скучает по мне? Не услышал, голос отстраненно вежливый, как и должен быть с "мелким клиентом". Ничего, через неделю никуда не сбежит, поговорим.