Пена стала не такой пушистой, пора вылезать. Немного духов на волосы. Придется сушить феном. Стук в дверь. Открывать совершенно не хотелось.

— Привет. Через полчаса пообедаем все вместе.

— Простите, но меня ждут поставщики, через полчаса первая встреча.

Маркофф нахмурился, кивнул и ушел. Никакой встречи не было, но обедать в компании его семьи не хотелось. Лучше побродить по городу, пока есть такая возможность.

Собор, красивый, кружевной, грандиозный. Зазывные витрины с эксклюзивными вещицами, но до сезона распродаж еще далеко, ценники стыдливо запрятаны в складках драпировок, чтоб не отпугивать покупателей. Сладости, аромат кофе. Очень поздний завтрак в одной из кафешек Галереи Витторио Эммануила. Задерживаться там не стала, слишком много соблазнов вокруг. А вот в Амброзианскую библиотеку заглянула с удовольствием, правда, в магазине сувениров все же "расчехлила" карточку, но без присущего мне фанатизма.

Странное настроение — все вроде хорошо, я в Италии, в Милане, через несколько часов буду в лучшем театре мира на открытии сезона. Только радости совсем нет, скорей, какое-то ощущение безысходности. Быть в нескольких километрах от "Тайной вечери" да Винчи и не пойти — кощунство, но не хотелось портить свое впечатление дурацким состоянием. В другой раз, сегодня мне хватило твоих листочков, Леонардо. А вот для Кладбища настрой что надо. Побродила там пару часов. Что ж, с "Тайной вечерей" все же встретилась, пусть и в виде надгробия для Кампари.

Как же не хотелось возвращаться в гостиницу. Проверила, закрыта ли дверь, очень не хотелось внезапного явления Маркоффа или его семейства. Темно-синее платье силуэта ампир, открытые плечи. Шелковые белые перчатки. Ботильоны, куда надежней лодочек, длина платья позволяла их скрыть. Низкий пучок, серебряный гребень с голубыми топазами. Подвеска с крупным синим топазом на серебряных цепочках, словно одной было мало, чтоб удержать драгоценность, в комплект перстень с таким же топазом, арт-деко, прекрасные линии, что и через десятки лет вызывают восхищение. Крошечная сумочка — карточка и телефон, все, что туда влезло. Темно-синие, почти черные тени, акцент на глазах, губы немного тронуты глянцем. Норковая накидка, одолжила у Наты.

Холодная вежливость, меня представляли знакомым с той задержкой, что становилось ясно — мое имя находится где-то так далеко в памяти, сразу и не назовешь. Предпочла разглядывать фойе, зал. Скромный фасад Ла Скала скрывал настоящую роскошь.

— Не смог им отказать, — пробормотал Маркофф, пропуская меня в ложу. Если в твои планы не входила семья, а она не входила, судя по номеру, то не стоило ее брать, или уж тогда не брать меня. За всю мою театральную практику один раз сидела на галерке — люстру рассмотрела великолепно. Что ж, все бывает впервые. Выкуплена ложа полностью, все шесть мест. Никогда ранее не сидела в третьем ряду в ложе. Естественно, бабушка не смогла обойтись без внука и усадила его рядом с собой, и как же этикет, который они так чтили?

Я здесь, чтоб насладиться музыкой, остальное несущественные детали. Больше никаких приглашений, все, хватит. От них слишком много проблем.

Свет постепенно потух, зал замер, и грянула музыка. Верди. Сцену мне мало было видно, поэтому просто закрыла глаза и слушала. Еще бы мать и сестра Маркоффа не шушукались, было бы прекрасно. Скоро первый акт закончится, а мне так и не удалось погрузиться в прекрасную музыку, утонуть в голосах и почувствовать те нотки отчаяния, что растворяются в торжественных мелодиях в начале и гремят в конце, перемешиваясь со слезами, моими слезами. Даже зная всю историю наизусть, ожидая развязки, готовясь к ней и все равно срываясь в какой-то миг. Но не сегодня.

— Не в этот раз, — шептала, прощаясь, городу. Позже, когда не будет работы, не будет Маркоффа, его семьи, встретимся и почувствуем друг друга. А сейчас — поезд, вторую часть оперы не увидела. Попрощалась в антракте со всеми, столько фальшивых слов сожаления не произносила давно. Забрала в гостинице чемодан. Такси доставило на вокзал. Скоростной поезд. Можно было уехать утром, билет был куплен и на этот поезд. Но не хочу портить свое впечатление об Италии неподходящей компанией. Еще несколько часов с ними, и я бы точно возненавидела Ла Скала, оперу и Милан. Да и к Марии тогда заглянуть не успею, фрески не увижу, а мне почему-то очень хотелось их увидеть.

Немного удивления в глазах портье, вечернее платье никак не вязалось с простой сельской гостиницей. Поспать, а утром аренда авто, час дороги до виллы, полчаса там и в Парму.

Фиат, маленькая консервная баночка с ореолом романтики. Лучше бы взяла мотороллер. Уж не знаю, почему друзья не позволяют мне управлять автомобилем, в моем послужном списке не было ни одного штрафа, ни одной аварии. Машинка прекрасно вписывалась в узкие улочки и преодолевала крутые подъемы, как обычно, несколько раз повернула не туда, но меня вернули на путь истинный, и к восьми добралась до виллы. Ворота на удивление быстро открыли, предупреждала Марию о приезде, но и подумать не могла, что она дожидается практически на пороге. Сумка с подарками разместилась на столе, многочисленные сувениры а-ля рус, флипбуки, несколько дисков с фильмами и многочисленные открытки с видами Родины.

Разве я могла отказаться от пышнопенного капучино и свежих рогаликов.

— У нас тут скоро будет разруха, — поделилась своими переживаниями Мария, — Павел ремонт затеял. И сад весь перекопают. Привез строителей, а сам умчался как ошпаренный, даже обедать не стал. Сорвался и опять на меня все оставил.

Повезло, что не столкнулись. Мария по телефону не говорила, что Греков в доме, да я и не спрашивала, если честно, Ася сказала, что он уехал в Испанию, смотреть очередную недвижимость.

— О, Шарлотта, привет.

— Привет, Ольга.

Наше чаепитие и разговоры прервала одна из "строителей". Верхунину Ольгу знала давно — неплохой архитектор, немного реставратор и много дизайнер. Когда-то работали вместе, она придумала арку для одной из свадеб, миллиона в полтора обошлась, красивая, но судьба ее была печальна — жених застукал невесту с собственным отцом и крушил все подряд, больше всего почему-то арочке досталось.

Мария налила ей кофе и пододвинула брускеты с помидорами и сыром.

— Собираетесь обновить дизайн дома?

— Немного. Объединить пару комнат, восстановить парк, скульптуры заказать, подреставрировать немного, минимально тронем старину.

— И какие комнаты собираетесь объединять?

— Сейчас все покажу, Шарлотта.

Ольга принеслась с планом этажа. Как ни далека была от строительства и архитектуры, понять, что собираются пробить стены с фресками, которыми я так восхищалась летом, смогла.

— Хотите испортить две шикарные фрески ради объединения спальни и гардеробной?

— Ты же знаешь, огромная гардеробная — мечта любой женщины.

— Но не ценой фресок.

— Их осторожно снимут и перенесут на двери.

— Но они все равно пострадают. Хотя какое мне дело, не мне же там жить.

— Еще и кабинет будет, расширим окна, будет много света. Сад требует небольшого вмешательства, более точный рисунок регулярного парка и восстановление разрушенных статуй, я тут порылась в архивах местных и столько всего интересного нашла. Сделала несколько вариантов.

Ольга показывала наброски статуй, план парка, я слушала вполуха, мне было жаль разрушаемых фресок. Дом делается для женщины, для которой гардероб важней красоты. Лучше бы я сюда не приезжала. Хотя нет, хорошо, что приехала. Теперь будет намного проще. Поднялась в комнату. Пальцы прошлись по фреске на прощание, стараясь запомнить ощущения. Глупые слезы навернулись на глазах, пришлось потратить несколько минут, чтоб совладать с ними. Скоро эти стены станут только воспоминанием, как и многое другое.

Мария колдовала на кухне, собирая в дорогу еду, отпускать меня без провизии в ее планы не входило. Улыбалась и ждала, а хотелось сбежать побыстрей. Телефон дребезжал по столу, вибрация перешла в надрывные вопли, пришлось ответить.

— Доброе утро, господин Маркофф.

— Доброе утро, Шарлотта, не передумали?

— Не передумала.

— Жаль, совместный перелет прошел бы веселей.

— Сомневаюсь.

— Неудобно разговаривать?

— Как вы догадливы. До свидания, господин Маркофф.

Пакет на столе пугал своим объемом.

— Мария, мне всего несколько часов до Пармы добираться, а не недель.

— Знаю я вас, молодых, поесть забудете, а потом бац и упала. Так, варенье положила, ага, сыр. Сыр обязательно, оливки, колбаски.

Пара-тройка килограммов подарков, хорошо бы место в чемодане нашлось. Мария долго обнимала, прощаясь. Дорога до Пармы заняла больше времени, чем думала, гостиница в мои планы не входила. Немного подремать мешал телефон, отвечать не стала. Отключила, обойдутся без меня и Маркоффы, и Грековы, и Егоровы, и Морозовы, и прочие. Минут через двадцать, разобравшись в навигации, поехала к поставщику. Офис находился в старом доме, большая часть которого была жилой. Набрав нужные цифры на домофоне, дождалась ответа секретаря, дверь благосклонно пискнула, и я вошла в старинный подъезд, со мной вошел колоритный итальянец.

— Добрый день, я к сеньору Бортоломео, Шарлотта Линдт.

— Тогда вы ко мне.

Поставщиком оказался итальянец, сопровождавший меня на лестнице.

Разговор прошел в полушутливой манере, договориться удалось, может, на него так произвело впечатление, что вопрос решался не по телефону, а может, он просто был неплохим человеком. Полтора часа пролетели незаметно, подтверждение договоренностей было оформлено по моей настоятельной просьбе, чтоб потом не возникло разногласий. Коробочка конфет стала мне приятным подарком. Минут десять ушло на прощание.

До следующего адреса добралась почти без происшествий, всего лишь пару раз проехала дом мимо. Там все прошло не так безоблачно, пришлось потратить три часа на обсуждение условий и согласиться на небольшую компенсацию. Еще час ушел на оформление договоренностей, мне не хотелось остаться потом у разбитого корыта, доказывая, что мы все решили. Ден по скайпу подтвердил сумму компенсации. Выжал меня этот Джуззепе, как апельсин соковыжималка, на улице уже было темно, когда выбралась из его офиса. Надеюсь, в дальнейшем мы с ним больше работать не будем.

Включила телефон. Сообщения, как же они уже достали, этот звонил, тот тоже, и ватсап было проще снести, чем читать. И опять пошли звонки. И кто ему уже успел сообщить, что побывала на вилле? Как хорошо, что есть автоматические ответы. "Не могу разговаривать" и вопрос решен, а что прилетело в ответ, читать не стоит.

Небольшой аэропорт, рейс с пересадкой в Риме. Регистрация еще не началась, и я слонялась по зданию, разглядывая вывески. Если во всей Италии и встречался невкусный кофе, то определенно здесь. Стаканчик с плюхом упал в мусорное ведро, туда же полетел панини, явно не первой свежести. Все кафе всех аэропортов мира одинаковы. Газеты пестрели заголовками, очередной скандал во власти, прикупила путеводитель по Москве на итальянском. Телефон надрывался, опять что-то нужно начальству, но я не была готова к разговору. Пришлось заменять Юру на очередном празднике, коллега загремел в больницу, отметить заказ невозможно, нужно исполнять. А значит, никакого выходного за подвиг в Парме.

Установила мировой рекорд по сбору вещей, его вещей. Водитель согласился их забрать только после угрозы выкинуть. Мне они не нужны. На встречу для передачи вещей силы тратить не хотелось.

Люблю своих коллег в общем, но в частностях не очень. Юрке на больничной койке, наверное, икалось постоянно. Мне пришлось поселиться на работе, к слову, Дену тоже.

— Что? — вот надо было сначала глаза открыть, а потом отвечать.

— Не знаешь, почему ключ к замку не подходит?

— Знаю, сменила.

— И где мой дубликат?

— Нету, и не будет, господин Греков. Ваша шутка затянулась, пришлось ее прервать. По работе вопросы есть?

— Нет.

— И замечательно. Тогда прощайте, господин Греков.

Нажала отбой. А можно было еще десять минут до будильника поспать.

Дверь хотелось выбить. Вездесущая соседка уже вывалилась на площадку покурить. Вышел из подъезда, колошматить дверь смысла нет, устраивать спектакль для соседей тоже. Пока отлавливал Линдт в Милане, она успела у меня побывать и опять черте что себе придумать. Сам не лучше, когда узнал, что номер один с Маркоффым, мог бы отель разнести. Полночи по номеру вышагивал, чтоб ярость улеглась. Какой только чуши ни придумал, какие только слова ни подобрал для разговора. А потом как-то резко стало спокойно. Ничего не было и не будет. Как бы глупо и банально это не звучало — она другая. Только чертовски упертая. Терпения, Греков, терпения.