VI

– Куда это ты так раздухарилась? – просила Лиза, войдя в комнату Вики, густо наполненную немного навязчивым ароматом дорогих французских духов.

Вика в одном нижнем белье задумчиво стояла перед зеркалом, поочередно прикладывая к лицу три разных платья.

– Какое лучше, Лизок? Длинное черное с открытой спиной, красное обтягивающее или серое с кружевной отделкой? – спросила она, сделав вид, что не расслышала вопрос сестры.

– По мне, так все они тебе очень идут. Смотря куда и для чего ты выбираешь платье, – резонно ответила Лиза. – Ну, хватит играть в молчанку, Викусь. Кто он? Скажи, наконец! Ты уже три месяца скрытничаешь.

Вика рассмеялась. От Лизы с ее психологическими штучками не так-то легко было отвязаться.

– Его зовут Степан. Лиза, я знаю, что поступаю глупо, но, кажется, я влюбилась! – сказала Вика, поправляя прическу.

– Тогда в чем проблема? – серьезно посмотрев на сестру, спросила Лиза.

– Да, есть тут одна маленькая проблемка, – нехотя призналась Вика. – Проблема называется женой и двумя дочками.

– Ну, тогда это целые три проблемы, – полушутя, заметила Лиза.

– Вот именно, – согласилась Вика. – Он вроде как любит меня. Собирается развестись с женой. Я не знаю, верить ему или нет.

– Попробуй поверить. Хуже, чем с Вадимом, наверное, не будет, – иронично улыбнувшись, сказала Лиза. – Раз у него две дочери, ты можешь более или менее быть уверенной в его ориентации.

Вика расхохоталась.

– Точно! Ладно, надену красное. От него кто хочешь заведется! – решилась она.

– В добрый час, – в шутку перекрестив сестру, сказала Лиза.

В восемь вечера к кафе «Пять звезд» подъехало такси, из которого вышел видный молодой человек лет двадцати пяти. Красивый серый костюм сидел на нем идеально. Высокий, стройный, как тополь, темноволосый молодой мужчина с тонкими чертами лица, держал в руках одну единственную ярко красную розу на длинной ножке. Он зашел в кафе и сел за свободный столик.

– Какой красавец! – воскликнула Даша, от нечего делать, подсматривавшая за посетителями в окошко для приема заказов. – Саша, иди сюда, скорее! Посмотри, он с алой розой. Пришел на свидание. Кому-то повезло! Вот счастливица!

– Он, словно герой старого черно-белого фильма. Такой элегантный и красивый, – согласилась Саша.

С другой стороны окошка показался бармен Макс.

– Девочки, вы его видели?! – спросил он, поправляя свой галстук-бабочку. – Я бы его…

– Максик, по-моему, он не из твоего клана, – добродушно сказала Даша.

– Кто знает?! – отозвался Макс. – Он слишком шикарный для натурала.

– Что это мы тут стоим без дела? – строго спросила Лиза, обращаясь к близняшкам. – А ты, Макс, что здесь делаешь? Вон, у барной стойки тебя девушка дожидается.

Состроив недовольную гримасу, Макс пошел на свое рабочее место.

– Лиза, ты только посмотри на того парня в сером костюме! – сказала Даша, уступая старшей сестре смотровой пункт у окошка.

– Нарцисс стопроцентный! – с первого взгляда вынесла приговор психолога Лиза. – Хотя хорош, с этим не поспоришь! На артиста похож.

Красавец с розой кому-то позвонил по телефону и вскоре из внутренней двери появилась Вика в своем любимом красном платье, выгодно подчеркивавшем ее фигуру, и черных туфлях на головокружительно высоких, тонких каблуках. Через руку у нее была перекинута ее короткая черная кожаная куртка, а в другой руке она держала маленький, блестящий черный клатч. Она направилась прямо к столику, за которым сидел красавец в костюме. Он встал, коротким поцелуем прикоснулся к алым, в цвет платья, губам Вики и протянул ей розу. Весь персонал кафе с замиранием сердца наблюдал за ними. Красавец помог Вике надеть куртку. Розу она понюхала, что-то сказала, ослепительно улыбнувшись, но положила на стол, оставив лежать в одиночестве.

Вика со Степаном вышли из кафе. Такси ждало их у входа. Степан повез Вику в модный ресторан на левом берегу Дона, в котором по вечерам он играл на рояле. Лиза была права, сказав, что он похож на артиста.

Гений консерватории – виртуозный пианист, Степан Травкин, был фанатом восхитительной музыки Стравинского. Великолепный пианист мог бы стать очень счастливым человеком, примкнув к какому-нибудь известному оркестру, куда его с удовольствием бы приняли, но он предпочел быть несчастным, возомнив себя гениальным композитором. Друзья и коллеги Степана за его спиной тихо умирали от смеха, видя его попытки протолкнуть очередное собственное музыкальное творение в стиле Стравинского. Степана в шутку даже прозвали Травинским. Он, конечно же, об этом не подозревал и продолжал насиловать клавиши домашнего пианино, воображая себя великим творцом мелодичных звуков. На деле же он лишь напрягал слух ни в чем не повинных соседей. Одна пенсионерка сверху даже отказалась от ношения слухового аппарата. В общем, музыкальная карьера у Степана никак не клеилась. То ли звезды не сошлись, то ли Боженька забыл поцеловать в темечко будущего Чайковского, но все попытки создать некий музыкальный шедевр заканчивались слезами разочарования. Он даже пытался черпать творческое вдохновение из глубин разума при помощи наркотиков. Только коридорчики сознания почему-то оставались прежнего размера, а дверочки ко всем альтернативным мирам такими же низенькими и запертыми, какими были всегда. Иногда Травкину казалось, что он придумал что-то по-настоящему стоящее, но протрезвев поутру от дурмана, он понимал, что все намного хуже, чем когда-либо было.

Отношения с семьей у двадцатисемилетнего Стапана тоже не складывались. Жена, не понимая душу гения, все время его пилила за отсутствие денег, пятилетняя дочь Света доводила отца до отчаяния полным отсутствием музыкального слуха и равнодушием к классической музыке, а двухлетняя Ксюша все время орала, как резаная, мешая ему работать.

В конце концов, Степан ушел от семьи и поселился на съемной квартире. Раньше его содержала жена. Теперь Степану пришлось зарабатывать на жизнь самостоятельно. Играя по вечерам в дорогих ресторанах заказанные полупьяными клиентами мелодии, он сносно зарабатывал и, наконец, решил оставить в прошлом мечты создать собственный музыкальный шедевр. Нынешняя вольная жизнь его пока вполне устраивала. Никаких детских воплей и зудящих претензий вечно чем-то недовольной жены. Вот это жизнь!

В один из вечеров Степан обратил внимание на группу из четырех девушек, что-то отмечавших в ресторане, где он играл. В этой компании особенно обращала на себя внимание красивая брюнетка. Степан не мог оторвать от нее глаз. Девушка оживленно что-то говорила подругам и громко смеялась. Она ему показалась очень энергичной и даже немного дерзкой. Именно это как магнитом притягивало Степана к незнакомке. Степан обдумывал план, как бы ему ненавязчиво познакомиться с заинтересовавшей его девушкой, когда она сама к нему подошла. Степан окончательно понял, что влюбился в нее, когда она попросила сыграть «Лунный свет» Дебюсси для своей подруги, день рождения которой они и отмечали.

Вика была очарована утонченностью чувств и страстной натурой Степана. Она его считала очень талантливым, искренне восхищаясь его виртуозной игрой на пианино. Их свидания становились все более частыми и долгими. Степан честно признался, что женат и имеет двоих детей, но сейчас не живет с семьей. Он не знает, разводиться ему или нет. Решительную Вику доводила до отчаяния эта неопределенность. Она впервые в жизни, в двадцать восемь лет, действительно захотела выйти замуж.

– Это он! Тот самый, единственный, с которым я бы хотела прожить всю жизнь, – вздыхая, думала она. – Я хочу его, и он будет моим мужем!

Вика не желала давить на Степана и пугать его чувствительную музыкальную душу своими серьезными планами на будущее. Он много раз приглашал ее к себе, просил остаться на ночь, но, ни разу не предложил, например, вместе поехать куда-нибудь на несколько дней. О том, чтобы Вика переехала к нему, вообще пока речи не было. В этот вечер все было по-другому. Вика это почувствовала, едва взглянув на Степана. Да и цветов он ей раньше не дарил. Наверное, это все же что-то значит?!

В этот вечер на сцене ресторана выступал джаз-банд, а пианист Степан мог спокойно отдыхать среди посетителей. Он забронировал для себя лучший столик в уютном уголке зала. Интимную обстановку создавали маленькие светильники с желтыми абажурами, расставленные по столам и общий полумрак ресторана. Степан не стал спрашивать Вику, что заказать, а заранее договорился, чтобы им вначале принесли шампанское, а затем подали салаты и мясо, приготовленное по фирменному рецепту ресторана.

– Ты сегодня особенно восхитительно выглядишь, – сказал Степан, не выпуская руку Вики из своей и целуя кончики ее пальцев.

Вика обожала его нежные, ухоженные руки музыканта с мягкими, длинными пальцами. Она, как завороженная, смотрела ему в глаза, любуясь их переменчивым серо-голубым оттенком. Вика никогда не видела человека с такими необычными глазами. В зависимости от света и настроения Степана, его глаза меняли цвет от ярко голубого да темно серого. Вике нравилось в Степане буквально все. Его гибкое, стройное тело с упругими мышцами, тонкий профиль, тщательно зачесанные назад шелковистые черные волосы, мягкий голос – все вызывало вибрации как в ее душе, так и в теле.

– Спасибо. Ты тоже. Степан, а что значила та чудесная роза? – улыбнувшись, спросила Вика. – Раньше ты никогда не дарил мне цветы.

– Ты моя алая роза, – сказал Степан. – Жаль, что ты не взяла ее с собой. Вы вместе чудесно смотрелись бы.

– Я не хотела, чтобы она быстро завяла. Она такая красивая. Девочки обязательно поставят ее в воду, – сказала Вика, в душе встревожившись, что Степан так ловко ушел от ответа на ее вопрос.

– Кстати, мне понравилось ваше семейное кафе. Все эти детские фотографии в звездочках на стенах… Там довольно мило, – сказал Степан, отпив глоток шампанского. – У вас там работают только члены твоей большой семьи?

– Не только. Моя старшая сестра, Лиза, директор кафе. На ней все административные вопросы. Я ей помогаю, но вообще-то на мне организация работы кухни. Можно сказать, я творческий директор и шеф-повар по совместительству. Близняшки Саша с Дашей работают на кухне, но, бывает, и обслуживают посетителей. Варенька, наша самая младшая сестренка, нам немножко помогает. Есть еще бармен Макс, две официантки и уборщица. Вообще то, все зависит от наплыва посетителей… Тебе скучно? – спросила Вика, подумав, что говорит полную чушь и Степану все это совсем не интересно.

– Ничуть. Просто я думаю, смогут они справиться без тебя или нет, если ты уедешь, – очень серьезно сказал Степан.

– Прости, я не поняла, – растерялась Вика. – Куда я уеду?

– Ко мне, – тем же серьезным тоном произнес Степан. – А что делает твой папа? Ты о нем забыла упомянуть.

– Папа? Э… Папа болен, – промямлила Вика. – Что ты до того сказал? Я ослышалась? Я что, переезжаю к тебе?

– Именно. Не знаю, как тебе, но лично мне надоел Ростов. Я уезжаю в Москву. Там я найду работу получше, да и вообще, Москва есть Москва. Там для меня больше возможностей. Вопрос в том, поедешь ли ты со мной? – спросил Степан, преспокойно отправив в рот кусочек говядины.

Вика была ошеломлена. Она услышала именно то, что так желала услышать. Степан хотел с ней связать свою жизнь, звал ее с собой в Москву, но почему-то он так об этом сказал, что никакой радости она от этого не испытала. Напротив, сердце противно сжалось. Вика окончательно запуталась в собственных чувствах и желаниях. Так хочет она уехать со Степаном в Москву или нет? Ведь ни о каких чувствах он ни разу не сказал Вике, хотя она догадывалась, что очень нравится ему. Вика уже поняла, что Степану сложно словами выражать свои чувства. Вопрос в том, есть у него к ней чувства или нет? Степан и Вика фрагментарно встречались уже несколько месяцев, но он никак не демонстрировал свою привязанность к ней. Степан звал Вику к себе. Она всегда приходила. Утром, после бурной ночи любви, он, как ни в чем не бывало, говорил ей, что у него дела или ему нужно куда-то идти, а Вике ничего не оставалось, кроме как возвращаться домой.

– Почему ты зовешь меня с собой? – задала неожиданный для себя вопрос Вика. – Почему я?

– Ты мне подходишь, – спокойно ответил Степан. – Ты красивая, выглядишь презентабельно, да и вместе мы хорошо смотримся. Тебя что-то не устраивает?

– Да, нет… Не знаю, – честно призналась Вика. – Просто, я думала, между нами есть определенные чувства…

– Вика, ну и вопросы ты задаешь! Конечно, есть! Иначе я сидел бы сейчас здесь не с тобой, – сказал Степан, взяв в руку похолодевшую от волнения руку Вики. – Так ты едешь со мной?