Наше общение происходило с помощью Латифы, умненькой девушки, которой оказалось не шестнадцать — на сколько она выглядела, — а двадцать лет. Она не очень хорошо шила, но была подвижная и сообразительная. Мне с трудом верилось, что она не может найти работу получше. И как-то я поинтересовалась, что она делает в этом месте.

— Мой отец хотел, чтобы я вышла замуж за мужчину, живущего в Бангладеш. Все было бы неплохо, но я уже встречалась здесь с парнем. И моя мать не желала, чтобы я уезжала, поэтому отец выгнал нас обеих. Мама уже старенькая, и я должна заботиться о ней.

— А тебе разве не нужно учиться в колледже или еще где-нибудь?

— Нужно, вот я и коплю деньги.

Когда в следующий раз в офисе появился Камил. я решила с ним поговорить:

—Ты не платишь им минимальную зарплату, так ведь?

— О, черт, Кэти, извини за грубое выражение, но ты же не оторвешь мне за это яйца? В нашем бизнесе мы ходим по лезвию бритвы, и конкуренция на рынке беспощадная. Если мы поднимем цены, то не сможем продать ни единой вещи. А эти девушки — у одних нет документов, а другие находятся в стране нелегально. Они все счастливы, что у них есть хорошая работа. Зачем тебе разрушать их жизнь?

У меня был контраргумент, но я пока не хотела его выдвигать. Мне требовалось больше узнать о бизнесе Камила. И я позволила ему поверить, что эта великолепная речь убедила меня.

Почти каждый день, если позволяла погода, я обедала, сидя на ящике в грязном дворе. У меня просто не было сил смотреть, как Камил ковыряет в зубах, или слушать сопение Вики. Обычно мне удавалось остаться в одиночестве, и я сидела, погруженная в свои мысли, поедая салат с помидорами и популярным здесь соусом, но однажды ко мне присоединилась Латифа.

— Я заметила тебя, и мне показалось, ты грустишь.

— Разве? Я думала, мне удается сохранять загадочный вид. — Меня удивило, что Латифа подошла ко мне сама, по собственной инициативе. Я даже была рада ей — в последнее время все мои разговоры сводились в основном к обсуждению пуговиц и выкроек.

— Обычно ты хорошо скрываешь настроение. Что заставило тебя работать здесь, у Камила? Ты совсем не похожа на человека, который хочет работать здесь.

— Это длинная история.

— У нас есть целых двадцать минут — Камил разрешает нам подкрепляться лепешками из пресного теста, — произнесла Латифа с некоторым сарказмом. Я заметила, что у нее с собой яблоко и диетическая кока-кола.

— У меня была хорошая работа…

— Ты хочешь сказать, бывают места лучше, чем это? — При желании Латифа могла сохранять абсолютно бесстрастный вид.

— Просто другие.

— Лучше?

— Гораздо.

— И что произошло?

— Я, как бы это сказать… все испортила.

— На работе?

— Скорее в личной жизни.

— Потрахалась?

— Латифа! — фыркнула я, смеясь. — Я и не подозревала, что ты знаешь такие слова.

— Ну а о чем, ты думаешь, мы говорим за работой — где лучше купить карри?

— Латифа, послушай, не нужно постоянно доказывать мне, что ты не с другой планеты. Ради Бога, я живу в самом космополитичном городе мира и знаю, что снизу мы все одинаковые.

— Попробуй сказать это Пратиме и Бине. Дело не в нашей схожести, а в том, что мы разные.

— Латифа, я знаю.

— Но у тебя иногда такое выражение лица…

— Какое выражение?

— «Кто эти люди, и что я здесь делаю?» — вот какое.

Я знала, что она имеет в виду.

— А иногда даже хуже, похоже на презрение.

— О, Латифа, это совсем не презрение. Просто проблема в том, что я всегда вела себя как «пугало», и именно за это окружающие любили меня. Я говорила всякие пакости и вообще постоянно хохмила. И я не превратилась в мать Терезу просто потому, что оказалась в Уиллздене. Я по-прежнему считаю, что косоглазые люди в действительности очень смешные, как и те, кто картавит или выходит из туалета, заправив сари в трусы. Просто сейчас мои эмоции не находят выхода, потому что у меня нет друзей, с которыми я могла бы поделиться.

— Это ведь была не я, правда? — расхохоталась Латифа.

— Ты о сари? Ты ведь его даже не носишь. Это была Рошни.

И мы провели десять минут, сплетничая, правда, особо не вдаваясь в детали, на самые разные темы. Я почувствовала, как будто опустила лицо в прохладный горный ручей. Затем Латифа сделала почти серьезное лицо и спросила:

— Сколько времени пройдет, прежде чем ты двинешься вперед? Ты же просто решила отсидеться здесь, правда?

Я внимательно посмотрела ей в глаза и поняла, что она не шутит.

— Не буду тебя обманывать, я не хочу провести всю свою жизнь, занимаясь шитьем отвратительной одежды для Камила. И не хочу, чтобы вы этим занимались. Скоро нам не придется делать этого.

— А что, у тебя есть какой-то план? — спросила Латифа, поддразнивая меня с едва различимой иронией.

Я улыбнулась:

—Да, есть.

И у меня действительно появились кое-какие идеи.

Прошло две недели, и я снова обратилась к Камилу с просьбой поговорить. Все это время я анализировала, размышляла и подсчитывала. Это помогало мне заполнить долгие часы одиночества и отрешиться от шума машин на главной улице Килберна, отвлекало от мыслей от Людо и мире, который я потеряла.

Дела шли не очень хорошо, и Камил начал поговаривать о том, чтобы уволить некоторых девушек. Я знала — I если начну взывать к его чувствам, это не поможет.

— Камил, — все-таки решилась я, — думаю, у твоего бизнеса есть потенциал.

— Да, конечно. Я и сам подумываю расширить продажи и выйти на рынок Голдерз-Грин и, может, даже Уэмбли. Большой потенциал.

— Неплохая идея. Но я хотела поговорить немного о другом. Каждый хороший бизнесмен знает, что работники — это самое важное. Люди — твой главный актив. Тебе удалось нанять нескольких великолепных портных. Ты хорошо разбираешься в людях.

— Да, конечно. Скажу тебе, я прошел настоящую школу жизни, а еще изучал бизнес в политехническом колледже в северном Лондоне.

— Так вот, я думаю, с твоими знаниями, некоторыми моими идеями и умениями девочек мы можем достичь потрясающих результатов — шить абсолютно другие вещи.

Камил настороженно прислушивался к моим словам.

— Мне кажется, Кэти Касл, ты что-то задумала, — хитро произнес он. — Я знаю, какой ты можешь быть, ты очень озорная девушка.

Я решила, что пришло время сказать главное:

— Камил, я смотрела бухгалтерские книги и должна признать, мы из кожи вон лезем, чтобы не разориться. Не можем заработать денег в нижнем секторе рынка, потому что просто не в состоянии конкурировать с товарами из Китая и с производителями Польши и Литвы. И мы не можем сказать, что делаем этот мир красивее, если наши мини-юбки и топы на бретельках носят неработающие женщины, которым нет еще двадцати, но у них уже есть дети, и живут они в Килберне и Уиллзден-Грин.

На лице Камила сменялись выражения обиды, удивления и возмущения, но я напирала, не давая ему возможности перебить меня.

— Нашей единственной надеждой может быть продвижение в более доходный сегмент рынка. Увеличить прибыль другим способом невозможно. И, честно говоря, мой потенциал сейчас остается неиспользованным. У меня есть опыт и связи. Все, что нам нужно, — это разработать несколько основных классических моделей, я могла бы сделать их за пару недель, потом вложить деньги в приличные ткани, и мы сможем составить конкуренцию любому производителю из центрального сегмента рынка в стране.

— Как можно будет сбить цены? Ты ведь говорила о хорошей прибыли.

— Весь процесс производства будет сосредоточен у нас: дизайн, производство и продажа. В этом секторе раньше так никто не работал. Мы станем первыми. — Ну хорошо, может, это не совсем так, но я предлагала Камилу великолепный план и могла позволить себе одну или две неточности. — Я гарантирую, что к весне наша одежда появится в тридцати хороших магазинах по всей Великобритании и еще в шести в Ирландии и других европейских странах. И это только в первый год. Кто знает, что нас может ждать в долгосрочной перспективе! — Я глубоко вздохнула — речь была очень долгой и полностью измотала меня.

— Сколько? — Камил был не дурак, он сразу понял, что реализация моего плана потребует вложений.

— Не так много для начала. Все, что мне нужно, — ярдов двадцать пять хорошей материи для образцов. Мы можем сами объезжать магазины, поэтому нам не потребуется оборудовать приличный демонстрационный зал. И ткани мы купим не много, пока не начнут поступать заказы.

— Так сколько нужно?

— Если все пойдет нормально, мне нужно десять тысяч на ткани.

— Десять тысяч! Хорошо пошутила, ха-ха-ха! Где я возьму десять тысяч? Санта-Клаус не заглядывает в дома курдов!

— Камил, это разовое вложение, потом все пройдет по накатанной колее, будем использовать прибыль. И я видела, что у тебя бывают… платежи, которые поступают время от времени. Большие суммы.

— Ну, это мои особые дела. Они не должны тебя волновать. Послушай, я подумаю, что можно сделать. Как насчет пяти тысяч? Может, я исхитрюсь и достану эту сумму.

— Ну, для начала нормально. Но есть еще кое-что — если мы будем улучшать качество одежды, придется изменить схему оплаты швеям. Сдельная оплата хороша, когда важно только количество. Но сейчас нам нужно выйти на новый уровень, а для этого требуется время. Нам придется ввести почасовую ставку, а это означает минимальную зарплату.

Камил рассмеялся:

— Кэти, Кэти, хитрая ты лиса! Скоро ты начнешь размахивать красными флагами и запоешь «Интернационал». Но мне нравится твоя идея. Как я говорил, я и сам думал перейти в более высокий сегмент рынка. Вот почему я нашел тебя. Я сказал тогда мистеру Джонаху Уэйлу. «Найди мне девушку с опытом работы в «Вог» или еще где-нибудь». Посмотрим, добьешься ли ты заказов на одежду и даст ли это прибыль. Если да, я заплачу минимальную зарплату. — Потом он добавил, скорее для себя: — Меня всегда смешат эти слова — «минимальные зарплаты». На самом деле это означает самые большие максимальные зарплаты. Мне так смешно, ха-ха-ха.

— И еще я придумала название.

— Для чего?

— Для коллекции — «КК».

— «КК», «КК», что это значит? — с подозрением осведомился Камил. — Я знаю, как это расшифровывается…

— «Камил кутюр», — быстро вставила я.

— О, «КК», «Камил кутюр»? Неплохо звучит.

— И еще кое-что, последнее.

— О Боже, это не все? Держу пари, попросишь еще денег!

— Мне нужен ассистент по производству. Латифа подойдет идеально.

— Латифа, и еще кое-что…

Я только что вызвала ее в офис и сообщила о переводе на новую должность. Она была в восторге, но постаралась сохранить хладнокровие. Камила не было в офисе, он крутился в магазине самообслуживания, покупая дешевый чай в пакетиках и туалетную бумагу. Вики тоже не было — «усердно» потрудившись, она сделала перерыв.

— Да?

— Что ты знаешь о Камиле и его семье?

— Ну, я знаю, что у них большое влияние в курдской общине. И куча денег.

— А Камил, он не занимается ничем… гм… странным?

— Что ты имеешь в виду?

— Просто хотела спросить, может, ты или остальные знают, есть ли у него еще доходы… от другой деятельности?

— Ах да! Наверное, мне не следует сплетничать, но одна девушка — Роксанн, она немного говорит по-английски, слышала его разговор с рыночным торговцем.

— О чем?

— О женщинах.

— О женщинах? — Я улыбнулась.

Латифа захихикала:

— Я говорю не о подружках, думаю, у него нет ни одной. Я имею в виду, что у него девушки, знаешь, для продажи.

— Проститутки! — выдохнула я.

— Да, и их очень много в округе. Роксанн слышала, как он говорил, что есть «первоклассные, не шлюхи, белые, черные, коричневые — на любой вкус».

Ну что ж, это была подходящая версия, она объясняла периодические денежные поступления. Жаль, если это правда. А я настроилась, что смогу реализовать свой план. Хотелось бы по крайней мере попробовать, но я не могла работать на сутенера. Едва ли не любая работа, пусть даже в обувном магазине в Ист-Гринстед, будет лучше этой. И дело не столько в вопросах морали, сколько в пошлости всей ситуации. Я решила уволиться, как только Камил появится в офисе.

Немного позже пришла Вики, она гнусавила и шаркала. Я действительно была раздражена, поэтому спросила:

— Ты знала о проститутках? Вики вздрогнула, а затем приложила палец к губам.

— Нет, не проститутки, — прошептала она. — Не Камил.

— Одна из девушек все рассказала мне, нет смысла притворяться! — Я предполагала, что Вики была как-то замешана в этом деле. Наверное, именно так она зарабатывала себе на метадон.