– Мадам, – потянула ее за рукав Бертрис, – вы стоите слишком близко, отойдите.

Оруженосцы понесли раненого рыцаря к одному из шатров. Ида лихорадочно высматривала на турнирном поле Роджера и Мартила, но не могла их найти. Красный и желтый были популярными цветами, и различить, кто есть кто, было сложно. К тому же схватка вышла за первоначальные границы и захлестнула два соседних поля. Ида вонзила ногти во влажные ладони. Братья Роджера не посмеют напасть на глазах у всех, под своими гербами, но турниры славятся тем, что мужчины сводят на них счеты и находят новых врагов. Теоретически они сражаются на одной стороне, но это ничего не значит. Удар в спину опаснее удара в грудь.

* * *

Роджер наслаждался потешными боями. Хотя он поддерживал хорошую форму, прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз состязался на турнире. Лошади слегка застоялись за зиму, им, как и всадникам, не терпелось размяться. Мартил поначалу брыкался и резвился, и Роджер ему не мешал, но после взял поводья и заставил коня повиноваться. Приятно было чувствовать тяжесть копья и чуткий отклик мощного животного.

Состязания разгорались, и Роджер принял вызов французского рыцаря. Мартил двигался быстрее коня противника, Роджер целился точно, но француз держался крепко, и не удалось выбить его из седла. Роджер схватил уздечку противника и потащил его в тыл англичан. Рыцарь пытался развернуть своего жеребца с помощью шпор, но у противника тоже была крепкая хватка. Тогда француз решил отстегнуть узду и сбежать, но Роджер перекрыл ему путь, развернув Мартила так, что конь плотно прижался к боку чужого жеребца. Кони щелкали зубами и кидались друг на друга, пока мужчины обменивались вихрем ударов. На мгновение показалось, что француз одержит верх благодаря большей физической силе, но Роджер держался твердо, полностью доверяя собственному мастерству и породе и храбрости своего коня. Рыцарь захрипел от боли и отпрянул, когда один из ударов пробил его защиту. Роджер снова схватил уздечку противника и поскакал к рядам англичан. Рыцарь сделал последнюю отчаянную попытку бежать, но Роджер был столь же непреклонен, сколь его противник упрям, и при этом обладал преимуществом в выдержке. В конце концов рыцарь был вынужден признать поражение и пообещать выкуп, гнусаво упрекнув Роджера, что норманны, обосновавшиеся в Англии, умеют сражаться, но не обладают хорошими манерами. Роджер самым изысканным образом согласился с ним, поставив ироническую точку в разговоре. Затем, мысленно улыбаясь первой и самой важной победе, он ринулся обратно в битву с намерением получить удовольствие.

На поле он добавил два выкупа на свой счет, спас Анкетиля от пленения в яростной схватке и наконец решил, что настала пора удалиться в отведенное для отдыха место, чтобы подкрепить свои силы и силы коня. Неразумно полностью выкладываться на турнирном поле, поскольку стервятники всегда не прочь пощипать уязвимых.

Анкетиль, потиравший ушибленное плечо, внезапно схватил поводья и тревожно завопил. Роджер инстинктивно заслонился щитом и поднял меч. Мелькнули его собственные цвета, и слева вылетел Гуон на вспотевшем гнедом коне. Его копье было направлено на Роджера и под таким углом непременно должно было вонзиться под ребра и вынести его из седла. Роджер успел лишь заслониться щитом. Удар был сокрушительным, и всадник не удержался на коне. Когда он приземлился, из его легких вышибло весь воздух и живот заполнила боль. Роджер едва дышал, но понимал, что должен встать, иначе его затопчут насмерть и объяснят трагическую гибель несчастным случаем на состязаниях. Руководствуясь одним лишь инстинктом, он перекатился и чудом поднялся на ноги. Гуон развернул коня и помчался на него с опущенным копьем, чтобы прикончить. Хотя наконечник копья был затуплен, Роджер знал, какой вред оно способно причинить. Удар, направленный в нужное место, убивает не хуже меча.

Его младший брат схватил поводья Мартила и потащил прочь в качестве трофея. Анкетиль пытался направить своего усталого коня на Гуона, но ушиб плеча сводил его усилия на нет, а остальные рыцари Роджера были слишком далеко и ничем не могли помочь. Роджер сумел вовремя поднять щит, но удар был мощным и сбил его на землю. Гуон круто развернулся, не щадя коня. Роджер, шатаясь, снова встал. Перед его глазами все плыло, каждый вдох был мучительным. Собрав все мужество и остатки сил, он поднял щит за длинный ремень и обрушил на голову гнедого. Конь отпрянул, его задние ноги заскользили. Гуон вылетел из седла и тяжело приземлился на изогнутый край собственного щита. Он заорал, прижимая ладонь к боку. Шатаясь, Роджер склонился над ним и пнул.

– Вставай! – кашляя, приказал он. – Вставай, никчемный кусок дерьма, черт бы тебя побрал!

В ответ из шлема Гуона донесся приглушенный стон. Задыхаясь, Роджер упал на колени, достал кинжал, перерезал завязки, скреплявшие шлем Гуона с кольчугой, и стащил его. Лицо Гуона было красным от натуги, кровь лилась изо рта и стекала по подбородку. Несмотря на ярость, Роджер содрогнулся от ужаса.

Прискакал Уильям Маршал, ведя Мартила в поводу. Сняв шлем, он спешился и наклонился над раненым, чтобы осмотреть его.

– Прокусил губу, – сообщил он Роджеру. – День-другой не сможет жевать хлеб. И ребра, похоже, треснули… С вами все в порядке, милорд?

Роджер пытался вдохнуть. Его грудь была слишком мала, чтобы вместить необходимое количество воздуха или сдержать чувства, бурлившие внутри. Он задыхался от ярости, потрясения и стараний усмирить боевой раж. Роджер испытывал облегчение оттого, что его брат не был смертельно ранен, и в то же время желал ему гибели и вечных мук в аду.

– Ушибся немного, – прохрипел он, убирая меч и снимая собственный шлем.

Роджер посмотрел на Гуона, лежавшего почти без чувств, и подавил желание пнуть его еще раз.

– Я провожу вас и вашего человека к месту отдыха, – произнес Уильям. – Чтобы не набросились другие любители поживиться за счет людей, нуждающихся в передышке. – Его голос и выражение лица оставались подчеркнуто бесстрастными. – Моему лорду решать, кого принимать в свою свиту, но я впредь не стану поддерживать ваших братьев.

– Благодарю, мессир Маршал, – сухо кивнул Роджер. – Это весьма желательно.

Уильям указал через плечо на Мартила, которого держал за поводья его рыцарь Гарри Норрис. В глазах Маршала блеснула искра мрачного веселья.

– Я наткнулся на грубияна, не имеющего прав на эту лошадь, и исправил положение. Прошу вас принять свою собственность и мои добрые пожелания.

Роджер еще раз поблагодарил Уильяма и забрал уздечку Мартила. Второй рыцарь из компании Уильяма Маршала держал коней, принадлежавших Гуону и Уиллу. Последний, спешенный и обобранный, уныло брел к краю поля. Он бросил взгляд в сторону Роджера, но приблизиться не посмел.

– Давно ожидал чего-то в этом роде, – сообщил Роджер Уильяму по пути к месту отдыха. Никто не посмотрел на Гуона, который сидел, держась за ребра. – И сам виноват, что меня застали врасплох. Я знал, что они здесь, и знал, что Гуон уж точно полезет в драку.

– Можно быть начеку, можно попросить друзей, чтобы прикрыли спину, но этого не всегда достаточно, – ответил Уильям. – Я сожалею, что не подоспел раньше.

– Я все равно признателен вам за помощь, – отмахнулся Роджер. – И за возвращение коня.

– Не стоит благодарности, милорд, – склонил голову Уильям. – Всегда рад помочь.

Роджер сумел улыбнуться. Маршал был слишком любезен, чтобы признать очевидное: возвращение лучшего коня владельцу было актом рыцарского благородства и учтивости, но не принесло прибыли. Все же он остался в выигрыше, поскольку заполучил двух других коней и снаряжение, чтобы вернуть их за выкуп или продать.

Маршал оставил Роджера на площадке для отдыха, взял новое копье, салютовал и поскакал обратно на поле.

Роджер снова спешился. Внезапно у него задрожали ноги, и пришлось опереться о крепкое плечо и шею Мартила.

Анкетиль со стоном спешился:

– Если это потеха, милорд, мне бы лучше в битву.

Роджер покосился на рыцаря, и у него снова стиснуло грудь. Слова Анкетиля не были смешными, но задели его за живое.

– О да, – пробормотал он, – нам бы точно лучше в битву.

Роджер закашлялся от смеха, и Анкетиль хлопнул его по спине, едва не повергнув на землю.

– Сир, сюда идет леди Ида со служанками, – предупредил Оливер Вокс.

Роджер согнулся, уперев руки в колени, и попытался прийти в чувство. Когда подошла Ида, он стоял прямо и вытирал глаза указательным пальцем.

– Слава богу, вы живы! – Она схватила его за руку, словно не могла поверить собственным глазам. Ее лицо было бледным, а взгляд встревоженным. – Что случилось?

– Ничего, – покачал головой Роджер. – Просто Анкетиль пошутил. – Подавив желание вновь засмеяться, он подумал, много ли она видела, и обернулся, чтобы оценить расстояние и обзор с места, где сидела жена.

– Ваши братья… – Ее голос дрогнул.

– …Получили урок. Помогите мне разоружиться, – указал он на шатры.

Роджер отчаянно нуждался в уединении и отдыхе. Позже Генрих потребует его присутствия на совете, где надо быть бдительным и собранным. Кроме того, не хотелось, чтобы Ида забилась в истерике у всех на виду, а сейчас это казалось весьма вероятным.

Оказавшись в шатре, Ида подождала, пока оруженосцы не помогут ему разоблачиться, после чего попросила всех выйти и сама налила мужу вина. Когда он осторожно снял котту и исподнюю рубашку, чтобы переодеться для короля в свежий наряд, она с ужасом увидела багровые отметины на его руках и торсе.

– Синяки, – устало пожал он плечами. – Поболят пару дней, но ничего серьезного. Обычное дело на состязаниях. Маршал рассказывал, что однажды его голова застряла в шлеме и пришлось звать на помощь кузнеца. – Он испытующе взглянул на жену. – Что вы видели?

Ида содрогнулась:

– К счастью, другие рыцари загораживали мне обзор, но я видела, как Уильям Маршал сопровождает вас к месту отдыха. – Она смерила мужа укоризненным взглядом. – Судя по вопросу, вам есть что скрывать.

– Не то чтобы… – притворился беззаботным Роджер. – Я схлестнулся с Гуоном, но ему пришлось хуже, хотя он напал первым. Маршал разобрался с Уиллом, спас мою лошадь и довел дело до конца. – Он осторожно, превозмогая боль, приобнял жену. – Со мной все в порядке, любимая, клянусь, моим братьям досталось намного больше. У Гуона наверняка сломаны ребра.

У Иды подкосились колени. Ахнув от боли, Роджер поймал жену и усадил на складной стул. Он знал, что Ида чувствительна, но не предполагал, что она склонна к тошноте. Он смочил салфетку в розовой воде и вытер Иде лоб, прикидывая, не позвать ли служанок. Но не хотелось, чтобы они щебетали вокруг, подобно стайке настырных воробьев, – лучше от этого не станет.

– Ида?

– У меня для вас новость, – произнесла она, когда пришла в себя. – Я собиралась сообщить ее позже, но, видимо, придется сейчас. Я жду ребенка.

Роджер прекрасно расслышал ее слова, но осознал их смысл только через мгновение. Они были женаты почти четыре месяца, и три раза ее женские дни наступали в срок.

– Вы уверены?

Ида кивнула:

– Я подозревала это несколько дней, а сейчас убедилась окончательно.

Она выглядела такой уязвимой, сидя на стуле. Кроткие карие глаза были испуганными и запавшими. Роджер не знал, что ему делать – прыгать и хохотать от радости или заключить жену в объятия и беречь, как самое редкое и хрупкое стекло. Внезапно у него снова перехватило дыхание. Неужели можно задохнуться от ликования?

– Когда? – живо спросил он. – Вам известно когда? – Упав перед женой на колени, он взял ее за руки и поднес их к губам.

– Для полной уверенности мне нужно посоветоваться с повитухой, – робко засмеялась она, – но, несомненно, до конца года. Я надеялась и молилась, и Господь смилостивился надо мной и ответил.

Роджер наклонился и обнял жену. Ее талия оставалась тонкой, а живот плоским, но в нем зрела новая жизнь, порожденная им. Он знал, что сегодня, придя на королевский совет, посмотрит на Генриха с удовлетворенной улыбкой.

Глава 20

Фрамлингем, октябрь 1182 года

Обхватив ладонями раздувшийся живот, Ида наблюдала, как женщины вешают новый постельный полог. Тяжелая красная шерсть была подбита добротным льном, чтобы складки падали ровно, а внутри было тепло и укромно. По краю красного покрывала была вышита эмблема Биго – красные кресты на золотом фоне, и тот же узор красовался на балдахине. Летом стены получили свою порцию побелки, их расписали орнаментом из зелени и скромных алых первоцветов. Красно-золотые занавеси украшали стену возле окна, а в зимнюю ночь ими можно было задернуть ставни, чтобы в комнате стало уютнее.

– Превосходно, – произнесла Ида, когда служанка повесила последнее кольцо и прикрепила полог к балдахину на дневное время.

– Достойно короля, миледи, – широко улыбнулась женщина.