По течению неслась еще одна лодка, гребцы налегали на весла изо всех сил, и за ними струилась белая пена. Копье снова разлетелось от удара, но на этот раз поза поединщика оказалась не столь удачной, он несколько секунд отчаянно размахивал руками и с оглушительным плеском свалился в воду. Пока спасатели вытаскивали его из воды, толпа ревела, как в его честь, так и в честь преуспевшего ранее юноши.

Ида слушала, как Изабелла объясняет Махелт, что копейщики должны по очереди ударить по щиту и что очки начисляются за попадание, промах и падение в воду. В конце соревнований король преподнесет победителям щуку на серебряном подносе.

– Папа не любит щуку, – наморщила нос Махелт.

– Что ж, он угостил бы тех, кто любит, – ответила Изабелла, – но, поскольку он судит состязания, беспокоиться не о чем. – Она улыбнулась Иде. – Уильям предпочитает твердую землю. – Внезапно ее глаза расширились, и она указала на реку. – А ваши мужчины любят щуку?

Ида повернулась, увидела лодку, несущуюся вниз по течению в яростной пене от весел, и тихо вскрикнула. Она думала, что ее муж благополучно пребывает на пристани, раздавая советы молодым, но он стоял на носу лодки и сжимал копье. Она не верила собственным глазам. Господь всемогущий, если Уильяму Маршалу хватило здравого смысла отказаться от участия, что вдруг нашло на Роджера, благоразумного судью и государственного деятеля?

Толпа бушевала, как море. Гуго и Длинный Меч налегали на весла изо всех сил, а с ними Анкетиль, Уилл Биго, Госселин и Ранульф Фицроберт.

Мари запрыгала на месте почти так же живо, как Махелт Маршал.

– Это папа! – завопила она, хотя не сводила глаз с Ранульфа.

Ида вцепилась в Изабеллу Маршал в поисках поддержки, когда Роджер встал поудобнее и разбил копье о мишень. Он нанес удар аккуратно и точно, и зрители разразились такими громкими криками, что их, наверное, было слышно даже в Гринвиче. Обхватив себя за поясницу, Ида ахнула и попыталась обрести спокойствие, поскольку лодка справилась с испытанием.

– Пресвятая Богородица! – воскликнула она, выразительно качая головой.

Ее переполняли воодушевление и испуг. Несмотря на облегчение, Ида испытала укол боли. Почему ей не пришло в голову, что Роджер так поступит? Из-под суровости судьи, взвешивающего чаши весов, из-под его невозмутимости время от времени проглядывал атлет и воин, который мог разить мечом и копьем, опытный моряк, способный вскарабкаться на рей корабля, оснащаемого в гавани Ипсуича… Сущий мальчишка, если облупить с него всю шелуху.

– У папы получилось, получилось! – Глаза Ральфа сияли от гордости.

– Ваш лорд – поистине preux chevalier[33], миледи, – произнесла Изабелла Маршал, и в ее голосе прозвучало уважение, смешанное с изумлением.

Ида вздернула подбородок и гордо улыбнулась Изабелле, хотя в ее глазах блестели слезы.

– Верно, – ответила она. – И он только что об этом напомнил.

* * *

На реке гребцы Биго развернули лодку и поплыли против течения к месту сбора у стартового причала. Роджер не собирался принимать участие, но, раздавая советы, как-то незаметно перешел с берега в лодку и не успел оглянуться, как стал важной частью команды, в немалой степени потому, что в юности участвовал в подобных состязаниях и был опытным моряком. Он взглянул на мост и триумфально отсалютовал толпе сломанным копьем. Представив выражение лица Иды, он усмехнулся.

– Мы победим! – замедлив ход, воскликнул Длинный Меч с блестящими от возбуждения глазами.

Роджер осмотрел конец копья.

– Хороший, чистый скол, – заметил он.

Целясь в щит, Роджер испытал невероятный прилив сил и понял, что не промахнется. Ветер, трепавший его рубашку, был дыханием жизни. Благодаря колотящемуся сердцу и яростному наслаждению схваткой он снова ощутил себя молодым и до краев полным беспричинной радости. Повседневная жизнь по самой своей природе приглушила блеск подобных чувств, но они засверкали вновь, словно только что отчеканенная монета.

Гребцы направили лодку вдоль причала, чтобы взять новое копье. Толпа на берегу и мосту захохотала, когда соперник плюхнулся в воду.

– Де Варенн окунулся! – обрадовался Гуго.

Роджер кинул копье Длинному Мечу.

– Посмотрим, сможете ли вы со мной сравниться, милорд, – произнес он.

Молодой граф бросил на Роджера взгляд, говоривший, что он не просто сравнится, но превзойдет. Мужчины поменялись местами, Роджер занял место Длинного Меча на скамье рядом с Уиллом. Братья переглянулись.

– Хорошо, что вы здесь, – успел сказать Роджер. – Вы так уверенно гребете!

– Невелико достижение, – небрежно пожал плечами Уилл. – Я брал лодку, когда хотел убежать… а это случалось нередко. – Он взялся за гладкие рукояти ясеневых весел. – Но пора править к берегу.

Роджер стиснул его плечо и ощутил под плотью литые мускулы. Этим жестом он признавал, что понял истинный смысл слов Уилла.

– Чуть попозже. Нам нужна ваша сила, чтобы справиться с течением.

– Она в вашем распоряжении, – улыбнулся Уилл.

Кивнув друг другу единокровные братья навалились на весла и вместе с товарищами вывели лодку на реку. Они неслись по течению к уже побитому щиту на шесте. Ободряющий рев толпы казался Роджеру далеким гулом, заметным, но малозначащим, поскольку Роджер был сосредоточен на том, чтобы лодка не свернула с пути.

Длинный Меч выжидал подходящий момент, его тонкая шелковая рубашка полоскалась на ветру, темные волосы сдувало со лба. Копье попало в середину щита и с треском разлетелось. От удара Длинный Меч закрутился, но свалился в лодку, а не за борт. Мгновение суденышко раскачивалось, словно колыбель, которую толкает нога раздраженной матери, но гребцы выровняли курс и, повинуясь указаниям Роджера, повернули обратно, чтобы приготовиться к следующему кругу.

Роджер протянул копье Гуго. Паренек решительно выпятил челюсть, но Роджер чувствовал его напряжение и прекрасно понимал сына. Его отец и Длинный Меч преуспели, и на плечи Гуго легла обязанность закрепить успех.

– Мы можем победить! – крикнул Длинный Меч, когда они выгребали на реку. – Мы впереди по очкам!

Роджер бросил на пасынка предупреждающий взгляд.

– Мог бы не напоминать, – сухо ответил Гуго.

– Спокойно, дружище, спокойно, – приободрил его Роджер. – Просто не своди глаз с середины щита. Стань копьем.

Гуго коротко кивнул, сглотнул и приготовился на носу. Он вытер ладони о рубашку, поудобнее ухватил копье и расставил ноги, а гребцы увеличили темп и понеслись по течению к щиту. Руки Роджера горели, когда он налегал на весла. Уилл греб размеренно и мощно. Раз, два, три, четыре. Гуго отсчитывал расстояние. Вода блестела на лопастях весел. Вверх-вниз, вверх-вниз, мышцы напряжены, легкие запалены; необходимо выжать всю возможную скорость из суденышка. Вот Гуго чуть наклонился, и раздался мощный треск – не только копье разлетелось, но и щит, ослабленный предыдущими ударами, расщепился и свалился с шеста. Гуго отшатнулся так, что едва не упал в воду. Роджер отпустил весло и схватил сына за подол рубашки.

Гуго лежал на спине, задыхаясь и сжимая в руке обломок копья.

– Кровь Господня, мальчик, ты расщепил щит! – выкрикнул Роджер. – Теперь приз наш!

На лице Гуго расплылась блаженная улыбка. Он засмеялся и бросил на брата ликующий взгляд.

– Сомневаюсь, что у кого-нибудь получится лучше, – выдохнул Гуго.

Длинный Меч наклонил голову и ответил:

– Только если ему чертовски повезет. Неплохо сработано. – Внезапно он широко улыбнулся, радуясь общей победе. – Да что там, отлично сработано, брат!

Гуго покраснел от похвалы и коротко кивнул, принимая ее, а после тепло улыбнулся.

Когда они повернули обратно, Роджер обнаружил, что на них спереди и сбоку надвигается барка. Ее экипаж – пьяные юнцы, намеревавшиеся перебраться на Саутуорский берег реки, – уделял больше внимания песням и женщинам, чем управлению баркой. Роджер предупреждающе крикнул, но времени не оставалось, и лодки с сочным хрустом столкнулись. Роджер полетел назад и ударился головой о переднюю деку. По телу разлилось онемение. Лодка зачерпнула изрядно воды, накренившись от удара, и перевернулась. Падая в воду, Роджер был почти без сознания.

Словно наблюдая издалека, он сознавал, что тонет, ловит ртом воздух и кашляет. Руки и ноги не повиновались, глаза пекло, перед ними все расплывалось, звуки были гулким эхом: плеск воды, крики людей, шум крови в ушах. Кто-то подплыл к нему и подхватил снизу. Он ощутил пинок и ткань, липнущую к лицу. Мир потемнел, сквозь мрак он почувствовал чью-то сильную хватку на своей руке и волосах и снова вынырнул на поверхность. Дышать он не мог, конечности были бесполезными свинцовыми гирями. Роджер услышал, как Гуго, задыхаясь, сообщает, что достал его, а Длинный Меч подтверждает его слова с другой стороны. Потом его тащили сквозь воду, и внезапно грудь оказалась на твердой поверхности, и кто-то ритмично застучал по спине.

– Милорд, папа, во имя Христа!

Роджер не понимал, почему Гуго так перепуган. Подняв голову он попытался ответить. Его живот напрягся, и полгаллона речной воды изверглось на пристань. Перед глазами вспыхнули звезды. Роджер втянул воздух в саднящее горло и легкие и, кашляя и отплевываясь, сел. Гуго, бледный и дрожащий, стоял над ним. Длинный Меч только что забрал великолепный зеленый шерстяной плащ у слуги. Он лишь самую малость помедлил и накинул дорогую вещь на плечи Роджера.

– Держите, милорд, – произнес он.

Роджер благодарно кивнул и, все еще задыхаясь, оглядел пристань, полную промокших людей, в том числе двух растрепанных женщин. Уилл сидел, свесив ноги с края пристани и опустив голову, его плечи содрогались от кашля. Кто-то раздавал одеяла. Висок Роджера жарко пульсировал от боли, но озноб от непредвиденного купания начал проходить.

Он увидел, как Гуго выпрямился и пожал руку брата, а Длинный Меч пожал в ответ. Молодые люди еще не разомкнули рук, когда прибежала Ида, вне себя от беспокойства. Не глядя ни на кого, она бросилась прямо к Роджеру и упала на колени рядом с ним, прямо на мокрые доски пристани.

– Глупец! – завопила она. – Упрямый, неисправимый глупец! – В ее голосе было столько страсти и злости, что сыновья переглянулись.

– Со мной все в порядке, – прохрипел Роджер и снова закашлялся.

Ида гневно фыркнула и сверкнула глазами на остальных:

– Принесите подстилку, нечего стоять здесь и обтекать! – Она хлопнула в ладоши.

Домочадцы Биго, привыкшие к ее мягким манерам, глядели на нее, разинув рот, пока Анкетиль не пришел в чувство и не поспешил исполнить приказание.

Стуча зубами, Роджер улыбнулся жене.

– Несмотря ни на что, – хрипло произнес он, – можно с уверенностью сказать, что мы выиграли щуку. Нашего подвига никому не превзойти!

Эпилог

Фрамлингем, май 1199 года

В лучах весеннего солнца семья Биго и ее друзья собрались на отведенном под сад участке у западной стены Фрамлингема, чтобы поужинать на свежем воздухе. Были расставлены столы, на белых льняных скатертях красовались блюда с оладьями и пирожками, холодным жарким из дичи, озерными лещами, пирожными с заварным кремом и медовыми коврижками с изюмом.

Прислонившись к столу, чтобы немного отдохнуть от общения, Ида попробовала коврижку и, ощутив во рту золотистую сладость, позволила себе мгновение покоя и блаженства. Строительство укреплений еще не было завершено, но каменщики отложили инструменты до завтрашнего дня, чтобы тоже попировать во дворе. Шума и пыли не было. Новый дом наконец достроили и украсили фламандскими шпалерами и отличным постоянным столом на возвышении. Это были второстепенные причины для радости, больше всего ее вдохновляло то, что вся семья собралась под одной крышей. Никто не ссорился, и день обещал стать чудесным воспоминанием, которое можно убрать в шкатулку памяти, словно драгоценную бусину на цепочке, и доставать, когда жизнь будет менее радужной.

Мари обручилась с Ранульфом Фицробертом в часовне замка, и свадьбу собирались сыграть еще до наступления зимы. Роджер официально передал под опеку Гуго десять рыцарских наделов в Йоркшире, чтобы сын имел собственный доход и учился нести ответственность за свои владения. Возвышение Гуго снимет часть бремени с плеч Роджера, и это хорошо. Подарок означал, что Гуго скоро переедет из Фрамлингема в Сеттрингтон, но сегодня Ида не собиралась переживать из-за этого.

Крики детей, бурно играющих в пятнашки, привлекли ее внимание к Ральфу, который, как обычно, вопил громче всех, улепетывая от своего кузена Томаса, маленького сына единокровного брата Роджера. Приятно было видеть, что эта часть старой вражды позади. Роджер пообещал продвигать племянника и охотно позвал Уилла и его семейство на сегодняшнее празднество. Их присутствие служило знаком примирения сторон. Старые раны будут затягиваться и в дальнейшем, даже если шрамы останутся навсегда. По крайней мере, у внука Гундреды будет прочная опора, чтобы прокладывать дорогу в жизни.