Джейн Кренц - Расколотый рай

— Я подумаю, — наконец выговорил он. Алекса глубоко вздохнула и слегка расслабилась.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Это же и в ваших интересах тоже — не включать в экспозицию сомнительный экспонат в день презентации. Как я уже говорила, зачем рисковать, если кто-то сможет распознать фальшивку?

— Скорее всего этим единственным кем-то можете оказаться только вы. Всем остальным даже в голову не придет, что это не подлинный Иве. — Чуть отодвинув рукав белого льняного пиджака, он взглянул на циферблат часов в корпусе из черненого серебра и преувеличенно ужаснулся. — Мне нужно срочно бежать. Презентация на носу, а у меня еще масса дел.

— Понимаю.

— Вы мне поможете с этим? — Эдвард наклонился, чтобы ухватиться за зад «Танцующего сатира».

— Конечно. — Алекса взялась за голову скульптуры. — Ничего себе. Не такая уж скажу вам, легкая вещица.

— Это точно. — Эдвард осторожно двигался по загроможденной комнате магазина Алексы по направлению к задней двери. — Кстати, сегодня утром из Харбина прибыли заварные чайники от Кларисы Клифф. Они будут очень хорошо смотреться на выставочном стенде в восточном крыле.

— Конечно. Я охотилась за этим комплектом несколько месяцев. А потом пришлось буквально вырывать его из рук коллекционеров.

— То есть переплачивать, хотите сказать.

— А хорошие вещи редко достаются дешево. — Крепко держа сатира за рогатую голову, она следовала за Эдвардом по лабиринту, образованному живописно разрушенными греческими колоннами, цоколями и пьедесталами, украшенными завитками, а также крылатыми львами, которые в беспорядке были наставлены в задней комнате магазина «Сувениры прошлого». — Эдвард, я опять насчет «Танцующего сатира»…

— Откройте, пожалуйста, дверь.

— Сейчас.

Она опустила на пол голову скульптуры и торопливо обошла Эдварда, чтобы открыть перед ним заднюю дверь. Затем выглянула на узкую улочку, где располагались разного рода магазинчики и бутики Торгового центра. В этот ранний час все остальные заведения были еще закрыты, но все равно следовало убедиться, что поблизости никого нет.

Не стоило афишировать факт выноса из магазина «Сувениры прошлого» большой скульптуры в стиле ар-деко.

То, что они знакомы, Алекса и Эдвард не скрывали, но о своем сотрудничестве в прошлом, и особенно сейчас, хранили абсолютное молчание.

— Горизонт чист.

Она возвратилась помочь Эдварду вытащить «Танцующего сатира».

Вместе они донесли ее к неприметному белому пикапу, который стоял в переулке. Эдвард поставил свой конец на землю и сдвинул в сторону дверь машины.

— Взяли?

— Взяли.

Как только они втащили «Сатира»в фургон, Эдвард быстро захлопнул дверь. Алекса отряхнула руки.

— Эдвард…

— Да. — Он достал ключи и направился к водительскому месту.

— Есть еще один вопрос.

Он медленно повернул голову.

— Какой именно?

— Я до сих пор не получила приглашения на презентацию. Оно должно было уже прийти.

— Да, — произнес он запинаясь, — полагаю, оно должно было бы… уже… прийти.

— Я бы могла воспользоваться приглашением, которое прислали моей матери и Ллойду, поскольку они оба уехали на месяц на Мауи . Но там ясно написано, что приглашаются мистер и миссис Кеньон.

— Я разберусь с этим.

— Вы обещали, Эдвард. — Вот сейчас следовало проявить твердость, потому что Вэйл был горазд делать финты. — Это было одним из пунктов нашего соглашения, помните?

Он вздохнул.

— Помню, помню. Но зачем рисковать, Алекса? А если Траск знает, что вы каким-то образом связаны с мошенничеством в «Галерее Макклелланд»?

— Я же вам говорила, Траск видел меня только один раз в течение нескольких минут. К тому же было это двенадцать лет назад. Я была угловатой и тощей, сами понимаете, — девочка-подросток, а он тогда был занят совсем другим. Не вспомнит он меня, даже если встретит на презентации. А уж чтобы как-то связать с «Макклелланд», об этом не может быть и речи. Если, конечно, кто-то специально не скажет ему об этом.

— Не знаю… — Эдвард сомневался. — Я слышал, этот парень, когда воюет, пленных не берет, и если кто-то пересечет ему дорогу или будет замечен, что ведет двойную игру…

— Никто ему дорогу не пересекал. Он получает все, за что заплатил.

— Да, это конечно, — быстро согласился Эдвард. — Но я слышал, он очень проницательный. И если заподозрит что-то неладное, мы обречены.

— Ну хорошо, пусть по какому-то страшному невезению Траск увидит меня на приеме, и даже узнает, и даже сумеет связать мое имя со скандалом «Макклелланд», что в высшей степени маловероятно, поскольку он не имеет отношения к миру искусства. Пусть. Но возможности узнать, что я была экспертом, который подбирал экспонаты для художественной коллекции его нового отеля, у него не будет никакой.

— Да, но…

— Я не проронила ни слова, что работаю с вами, и знаю, вы тоже об этом не распространялись. Как же может узнать про это Траск?

— Полагаю, никак.

Почувствовав слабину, Алекса надавила.

— Послушайте, Эдвард, даю вам слово, что оденусь во все черное и постараюсь держаться в тени. В этот вечер Траску будет не до меня, он пойдет нарасхват, — еще бы, столько народу, — значит, возможности встретиться у нас никакой.

Эдвард задумчиво рассматривал ее своими светло-серыми глазами.

— Вы действительно хотите там присутствовать?

— Вы что, смеетесь? — Алекса даже немного обиделась. — Я отдала созданию этой коллекции несколько литров своей крови и, конечно же, хочу присутствовать на ее презентации. То, что для меня это очень важно, я говорила вам много раз.

— Я подумал, что, может быть, вы изменили намерения, — промямлил Эдвард.

— Что же заставило вас так подумать?

Эдвард смущенно пожал плечами. v

— Просто я обратил внимание, что приезд Траска, даже на короткое время, здесь, в Авалоне, кажется, никого в восторг не привел.

— Ну и что?

Эдвард открыл дверь со стороны водителя и посмотрел ей в глаза.

— А то, что в соответствии с разговорами, какие я слышал, одним из тех, кто не очень хотел бы видеть Траска в городе, является ваш отчим.

— Во-первых, Ллойд мне не отчим, — быстро произнесла она. — Он мужчина, за которого мама вышла замуж после развода с моим отцом. Мне кажется, тут есть разница. А во-вторых, что вам известно об отношениях между Траском и Ллойдом?

— Очень мало, могу вас заверить. — Эдвард уселся за руль. — Вы же знаете мой принцип: никогда не проявлять излишнего любопытства.

— Эдвард, кто сказал вам о Ллойде и Траске? Он многозначительно мотнул головой в сторону одного из соседних магазинов.

— Я случайно услышал разговор Джоанны Белл с владельцем книжного магазина Диланом Фенном, так, кажется, его зовут. Они говорили об этом. Мне показалось, что Траск враждебно настроен по отношению к двум бывшим деловым партнерам своего отца. Это правда?

Алекса быстро глянула в переулок, на задние двери двух соседних магазинов. Одна вела в «Хрустальную радугу», весьма популярный в городе магазин бижутерии и ювелирных украшений. Он принадлежал Джоанне.

Алекса познакомилась с ней вскоре после открытия «Сувениров прошлого». Подругами они не стали, но водили довольно близкое знакомство. Джоанна была сестрой по матери знаменитого Уэбстера Белла, владельца и главного гуру ультрамодного эзотерического заведения, носящего название «Институт других измерений».

Магазином эзотерической литературы «Книги сфер» владел Дилан Фенн. Он же был там и единственным продавцом.

Алекса посмотрела на Эдварда.

— Что бы там они ни говорили, с тех пор прошло уже больше десяти лет. Забудьте об этом.

— Буду счастлив подчиниться. — Эдвард повернул ключ зажигания. — Как я сказал, моя политика — не проявлять любопытства.

— Эдвард, насчет моего приглашения…

— Хорошо, хорошо. — Он улыбнулся, показав великолепные зубы. — Золушка, если вы уверены, что действительно хотите пойти на этот бал, я это устрою. Только помните: не привлекать к себе внимания. Из достоверных источников известно, что Траск определенно не прекрасный принц.

— А я и не ищу никакого принца. Единственное, что мне нужно, это снова вернуться к своей работе.

Выражение лица Эдварда смягчилось. Он понимающе улыбнулся:

— Я знаю, Алекса. Держитесь изо всех сил. У вас получится, обязательно получится.

Она проводила взглядом отъезжающую машину, а затем вернулась в заставленную товаром заднюю комнату магазина.

Странно, но Алекса почему-то не сказала Эдварду, что «Танцующий сатир» не просто искусная подделка. Это была вещь из «Галереи Макклелланд».

Значит, Гарриет Макклелланд, которую все знакомые звали просто Мак, снова принялась за дело.

Вначале она увидела джип. Темно-зеленый и весь в пыли. Значит, прибыл издалека. Машина была поставлена у обочины, рядом с Авалонским обрывом.

Алекса остановилась. В том, что турист остановился у обрыва, не было ничего необычного. Солнце уже клонилось в закату, и ландшафт, который представлял собой нагромождение голых красных скал в виде башен с острыми шпилями и узких ущелий между ними, в это время суток был поистине великолепен.

Алекса осмотрелась в поисках водителя джипа.

Через секунду она его увидела.

В первый момент она просто удивилась, что он находится по другую сторону невысокого, по грудь, металлического заграждения, которое было построено несколько лет назад для безопасности экскурсантов. А уже в следующий Алекса встревожилась. Он стоял слишком близко к краю обрыва.

Казалось, он не замечал окружающих красот, а просто задумчиво вглядывался в глубину поросшего кустарником глубокого ущелья. И была в нем какая-то мрачная напряженность, как будто он что-то внимательно анализировал.

Может быть, этот турист собирается сделать какой-то особенно эффектный снимок и выбирает подходящий ракурс? Но это так рискованно.

— Извините, — сказала она громко, — но ограждение здесь поставлено не зря. На той стороне стоять опасно.

Стоявший в тени человек неторопливо повернулся, чтобы посмотреть на нее.

«Ну прямо персонаж с картины Тамары де Лемпика», — мысленно ахнула Алекса.

Лучшей портретистке стиля ар-деко этот типаж, наверное бы, понравился. Де Лемпика отличалась тем, что умела окружить свои персонажи сгустками зловещей нервной энергии. Она была способна наделить их взрывоопасной чувственностью и холодной загадочной аурой.

Но случись ей писать этого человека, — развивала Алекса ход своих мыслей, — де Лемпика не стала бы ничего изобретать. В данном случае единственной задачей художницы было бы уловить в нем и передать на полотне его тревожное беспокойство.

И тут ее как будто толкнула в грудь неведомая сила. Алекса замерла. Она узнала.

Траск.

На двенадцать лет старше и, наверное, еще более опасный, но, несомненно, Траск. Стройный и широкоплечий, он по-прежнему занимал много места. Удивительно, но свет закатного солнца его не огибал.

Траск созерцал ее несколько секунд.

— Спасибо за предупреждение.

Он не сделал движения возвратиться за ограждение. Этот человек привык стоять на краю утеса — так можно было бы сказать, поглядев на него.

Алекса осознала, что затаила дыхание, ожидая, что вдруг он ее узнает. Но он не узнал, видимо, давно забыв девочку, стоявшую в холле двенадцать лет назад. Она наконец перевела дух и напомнила себе, что, наверное, ей следует сейчас почувствовать огромное облегчение.

Порыв ветра вывел Алексу из странного транса: «Возьми себя в руки».

Она заставила себя вежливо улыбнуться и неожиданно услышала свои собственные слова, с которыми обратилась к туристу.

— Разве вы не видели предупреждающего знака?

— Видел.

Голос у него был низкий и резонирующий. Голос человека, который, чтобы привлечь к себе внимание, может его не повышать. Голос человека, который привык отдавать распоряжения, выполняемые беспрекословно.

«Довольно испытывать судьбу. Пора уходить, пока он не вспомнил мое лицо. Не нужно дразнить гусей», — она начала искать пути к отступлению.

— Вы заблудились? Вам показать дорогу?

— Спасибо, не нужно. Я знаю, где нахожусь.

— Ну, в таком случае, — сказала Алекса быстро, — я пойду. Уже поздно.

Он наблюдал, как ветер спутывает ее волосы.

— Может быть, вас подвезти?

— Что? Нет. — Хотя он не сделал никакого движения по направлению к ней, Алекса испуганно отпрянула. — Спасибо, но я живу здесь рядом. Обычно вечером прогуливаюсь по этой дорожке. — Боже, это был просто какой-то лепет.

Он вскинул брови:

— Не волнуйтесь. Я не серийный убийца.

Она продолжала улыбаться.

— Конечно. Но именно так они все и говорят.

— Значит, вы из тех девушек, которые не садятся в машину к незнакомым мужчинам, верно?

— В наши времена ни один умный человек не станет садиться в машину к незнакомцу.