- Козел, - прошипела, пока полицейский застегивал браслеты. – Яйценос мудачный, - снова выругалась грязно, когда ее подтолкнули к машине.

- Заткнись и садись в салон, свой богатый словарный запас будешь у следователя на приеме показывать.

Он толкнул девчонку к машине, она огрызнулась, пнув его в голень. Ее противник замахнулся и в этот момент я услышал собственный голос:

- Стойте!

Очнулся от воспоминаний в тот момент, когда кто-то тихо постучал. В приемной уже было чисто, Аня успела убрать за собой бардак и спрятать сумку, о которой мы непременно еще поговорим. Повернулся к дверям и меня ждал там сюрприз – мой знакомый из клуба. Рыжеволосый высокий широкоплечий парень мялся у порога, не зная, то ли входить ему, то ли бежать как можно дальше от этого места. 

- Чем могу помочь? – сделал вид, что не знаю его, прислонился к двери своего кабинета, разглядывая парня. Кажется, его зовут Василий. Или Дмитрий. Не так уж важно, просто жду, пока дозреет.

Он же вместо этого стянул с головы вязанную серую шапку, сминая ее пальцами, не решаясь начать разговор.

– Вам что-то нужно?

Приподнимаю бровь, давая ему еще один шанс. Наконец, мужик отмирает, выдыхая слова, глядя прямо в мои глаза:

- Роман Сташенко?

Киваю, подстегивая к следующим словам, и мой новый клиент произносит:

- Я хочу, чтобы вы доказали мне, что любовь моей бывшей жены ничего не стоила. Сделайте ей больно, - в голосе мольба, а в голубых глазах боль отчаяния человека, который не может забыть. Словно стоя на перекрестке, готов заключить сделку с Дьяволом, лишь бы избавиться от этого чувства.

Вот только так не бывает. Никогда. Но сообщать об этом не буду, потому что сейчас в роли исполнителя самых темных заветных желаний выступаю я. Ты пришел сюда заключить сделку, а значит назад дороги уже не будет.

- Что ж, - тяну слова, выпрямляясь и поворачиваясь к нему спиной, делая шаг внутрь кабинета, чуть повернув голову в его сторону.

- Пройдемте в мой кабинет.

Он не решается, опасается, оглядывается, будто боясь, что из-за угла выскочит адский цербер или выйдет карающая грешников толпа. Закусывает обветренную губу, произносит, заикаясь:

- М-можно узнать, в чем заключается услуга?

Ах, ну да. В моем Инстаграме прописано: профессионально решаю проблемы с обманщицами.

Думает, походу, что я - киллер. Хмыкаю, цокнув языком, а затем весело отвечаю:

- Разбиваю сердца, мой друг. Сделаю с ней то, что она когда-то сделала с тобой. Ну, так что, идешь?

Вхожу внутрь, слыша шорох шагов за спиной.

Конечно, он пошел. Все обиженные кем-то люди жаждут мести, особенно, когда дело касается дел сердечных.

- Роман?

- Да?

- Ей будет также больно, как мне сейчас?

- Очень-очень больно, ведь никто не хочет быть преданным, но с легкостью предают сами. Говорят, Земля круглая, все возвращается этим людям. Так поможем ей сделать свой оборот чуточку быстрее.

Глава 3

Ирина Давыдова – девушка видная во всех смыслах. Кудри рыжие, непокорной волной спускаются ниже плеч. Талия тонкая, ноги длинные, все выпуклости в нужных местах и на лицо вовсе не уродина. Немного не в моем вкусе, лицо сердечком, да нос большеват, но ведь красивая. По современным меркам – настоящий алмаз. Ухоженная, холеная, привыкшая к вниманию мужчин, судя по тему, как капризно поджимает чуть подкаченные губы на знаки внимания какого-то парня рядом.

Делаю глоток кофе, задумчиво разглядывая красный зимний безразмерный пуховик, которые сейчас на пике моды. Подхваченный ремешком, он нисколько ее не уродует за счет высокого роста и каблуков. Такая девушка всегда в эпицентре внимания, даже если рядом будет более красивая соперница. Она просто яркая, в ней всего слишком. Цвета, громкий голос, пестрые наряды. Мимо таких не пройдешь с равнодушием, оглянешься в любом случае.

Да, Дима, я понимаю, почему ты выбрал ее. Но не понимаю, почему она выбрала тебя.

Моя система мира отношений проста: люди стремятся мысленно к лучшему, но чаще выбирают усредненное. Попроще, понеказистей, дабы сильно не отсвечивали и были примерно на одном уровне. Здесь была колоссальная разница не только во внешности – социальный статус. Ира из избалованных деточек. Не то чтобы ее родители большие люди по словам моего клиента, но для своей единственной дочери делали все. Кружки, репетиторы, университет – после такого разве поверишь, что Ира выбрала простого рабочего парня с одной фазанкой? Ей банально с ним было не интересно, однако расчет верный – парень боготворил свою женщину. Частый случай при таких неравных браках. Один любит, второй позволяет.

- Суровая штука жизнь, - цокая, делаю еще один глоток, наблюдая за тем, как Ира шагает прямо к почтовому отделению. По ее же словам после нашей переписки, она просто обожает романтичные бумажные письма. Конверт и легкий аромат туалетной воды, исходящий от бумаги. Милые записочки, цветы, стихи, конфеты, рестораны и обязательное боготворение, причесывающее женское эго.

Женщины, блин, романтика романтикой, но мужик, который впахивает банально не думает о таких вещах. Это распространенная ситуация в стране: любовь никуда не уходит, мы сами давим ее под грудой бытовых проблем, мечтая о чем-то прекрасном, что бывает только в рыцарских романах.

Хотя у мужчин все приземлённее, но как уж научили.

Рядом хлопает дверь, и по салону разносится аромат печеного картофеля со специями. Поворачиваю голову, глядя на отсалютировавшую мне Аньку, протянувшую пакет с едой из ресторана с логотипом какой-то птицы. Понятия не имею что за конторка, мне совершенно наплевать. За несколько часов работы в офисе и операции по передачи «романтического» письма от поклонника из чата я просто хочу есть.

- Кетчуп, - протягивает мне маленький контейнер с четкой надписью: «Хайнс». Вздыхаю, ворча недовольно, открывая пенопластовую коробочку, от которой идет божественный аромат, пока Аня разворачивает свой ролл-цезарь из лаваша с какой-то начинкой.

- Не заляпай салон, - окидываю строгим взором кожаные кресла своей Вольво ХС60, совсем новенькой, купленной в кредит, вновь возвращая строгий взгляд на Чучундру, которая замирает с роллом у раскрытого рта. – Я серьезно. Хоть крошка упадет, заставлю выдраить весь салон.

- Да чего начали, Роман Алексеевич? – насупилась точно еж, откусывая первый кос и не пережевывая, бурчит невнятно:

- Фуфто ф фафыфой фофо фуфися!

- Прожуй, потом говори, - одергиваю раз, наверное, в сотый, а она только глаза закатывает в ответ. – Подавишься, или того хуже. Изгадишь все, - наставительно заявляю, вновь поворачиваясь лицом к двери почты, глядя на время. Ее там в ящик засосало? В приложении пришло уведомление, что письмо ожидает выдачи адресату. Видимо в очереди стоит.

- Между прочим, я не грязь какая-то, - обиженно заявляет Чучундра, окончательно отворачиваясь. Вот вроде бы ничего такого не сказал, на что, спрашивается, обижаться. С другой стороны, на душе кошки заскребли. Она мелкая еще, дурная. Из нас двоих я взрослый человек и должен быть осмотрительнее в выражениях.

Но, епть, как же ненавижу извиняться.

- Письмо надушила? – спрашиваю будто невзначай, отправляя дольку картошки в рот, тщательно пережевывая и Аня фыркает громко.

- Конечно, полбутылька этого Том Форд бахнула, на почте бабы чуть в обморок не упали.

- От счастья?

- От возбуждения!

Хмыкаю, замечая Ирину на крыльце. Она судорожно расправляется с конвертом, прижимая к носу бумагу и блаженно улыбается. Затем тянется к сумке, доставая смартфон, что-то быстро печатая на экране, зажав пальцами бумагу и смяв немного.

- Ты что, засунула письмо в розовый конверт? – возмущаюсь, глядя на жуткий поросячий цвет послания. Аня пожимает плечами, задирая нос к потолку.

- Ню, - тянет недовольно, кося на меня глазом. – Сказали романтичное: я и выбрала, самое романтичное!

- Да, блин, ни один мужик розовый конверт не возьмет, - рыкаю, стискивая руль, слыша оповещение о прибытии сообщения. Касаюсь подставки, на которой сейчас мой НТС установлен. На экране всплывает сообщение от Иры:

«Ты такой милый, это мои любимые духи. Хочу скорее прочесть дома в ванной, наполненной пеной и розовыми лепестками. Надеюсь на скорую встречу лично»

- Ага! – радуется мартышка, поднимая руки. – А говорили: мужики, не даря-я-я-т. Вас если слушать, давно бы в заднице были, - вертится, отчего мелко нарезанный помидор из ее ролла вываляется прямо на ее серую куртку, а я шиплю тихо.

- Аня! Еда!

- Да поняла я уже, господи Чистоплюй, - фырчит вновь, бурча снова под нос. – И все равно я молодец.

- Молодец, - хмыкаю. – Все же у вас женщин, далекая фантазия от мужской. Вы мечтаете о поступках от мужчин, совсем нам не свойственным.

Она щелкает языком, с интересом повернувшись ко мне боком, сжимая завернутый в фольгу ролл. На руках какие-то странные варежки-печатки с обрезанными пальцами. Типо трансформер такой, совершеннейшая ерунда, как по мне. Белая шапка с большим помпоном съехала на бок, шарф повязан кое-как. Сама вся взъерошенная, будто подстреленный мелкий воробей. Сизая, странная и абсолютно не приспобленная ко взрослой жизни в свои 19 лет.

- Ты нашла новое место жительства? – спрашиваю, глядя в большие серо-голубые глаза. В них на секунду что-то мелькает и потухает за детской непосредственностью. Она снова кусает свой ужин, прожевав, отвечая:

- Не-а, но не волнуйтесь. Еще пару дней в офисе поживу и присмотрю что-нибудь, - отмахивается словно от ерунды. Жить вместе с семьей алкоголиков, ежедневно устраивающих дебоши за последнюю бутылку водки через стенку, совершенно невозможно. Как и старушкой, таскающей с помойки весь попавшийся под руку мусор. Полнейшая антисанитария в квартире, поделенной на несколько жильцов. У Ани там комната, положенная ей по наследству от бабушки, которой так и не оформили опеки над девочкой из-за возраста. Однако, это не мешало им общаться. Вот только бабушка умерла, оставив комнату, что перечеркнуло ее шансы получить жилье по закону, предоставляемого сиротам.

В конце концов, там ведь можно жить. Пусть соседи шумноваты. Так решила комиссия, им все равно что пьяный мужчина бросался с ножом на проживающих в этой квартире женщин.

- Я не волнуюсь, - убеждаю сам себя, постукивая по рулю. В салоне тишина, а на улице уже темно и загораются городские огни вдоль всей улицы. Ира давно ушла, но мы продолжаем сидеть в моей машине, поедая вредную пищу. По-хорошему можно подбросить девчонку обратно до нашего офиса, где она поселилась и живет последнюю неделю с момента моего нового клиента Дмитрия Сорокина. Второй мужчина, назначенный на время. Так и не явился. Передумал, но мне было все равно. Деньги пока есть, какая разница.

Филатова доедает свой ролл, тянясь за вторым и третьим. Понятия не имею, куда исчезают все эти углеводы. Доедаю картошку, допиваю кофе и собираю мусор в один пакет, бросая на заднее сиденье, заводя двигатель, отчего Чучундра затихает, пригревшись внутри. Мысль, которая вертелась у меня в голове последние несколько дней не дает покоя. Я о ней пожалею, однако отступать поздно.

-  Поехали, мартышка, - произношу со вздохом. – Заберем твои вещи.

Она выпучивает глаза на меня, ошарашенно открывая рот и второй раз за вечер роняет помидор на свою куртку.

- Куда это? – голос пищит на ультразвуке, отчего морщусь, выезжая, вливаясь в поток машин. Несмотря на кажущуюся ночь, люди вовсю куда-то спешат. Кто домой, а кто по магазинам или на свидания. Когда жизнь легка да беззаботна, совсем не замечаешь, как протекают годы.

- Роман Алексеевич, - голос Ани дрожит, будто она готовится заплакать, но девчонка не роняет ни слезинки, глядя на меня прямым взором. – Слушайте, я не буду больше мусорить, честно. Пара дней всего, найду место, мне Маришка обещала, ну подруга моя с детдома, если что пригреть, как только у нее парень уедет в командировку…

- Поживешь у меня на квартире, - грубо перебиваю, останавливаясь на красный, замечая светящийся баннер на рекламном щите об отдыхе в Тайланде. Мне бы сейчас точно не помешал. Открываю бардачок, роясь в документах, страховке, отбрасывая жвачку и вытаскивая наружу связку ключей. От вида брелка с черепашкой становится тошно, однако преодолеваю свою собственную неприязнь. Эти ключи для меня точно бомба с часовым механизмом, и я стараюсь быстрее передать ее в руки удивленной Чучундры, втягивая носом воздух, сцепляя зубы, вновь начиная отсчет про себя.

«Десять, девять, восемь…»

- Вы что, начальник? Сбрендили? С вами жить? – выдает Аня, сбивая с ритма, прикрываю глаза, затем трогаюсь с места, продолжая считать, стараясь абстрагироваться от ее голоса. – Знаете, это, наверное, неприлично типо. Прикиньте че ваши друзья подумают? А семья? Не-не, Роман Алексеевич, я конечно наглая. Но не настолько.