Джейд Ли - Развлечение для настоящей леди

– Боже мой, Фантина, я никогда не думал…

– Ерунда… – прошептала она. Конечно, это была совсем не ерунда, и тем не менее она ни на секунду не пожалела. Казалось совершенно естественным и правильным, что именно с ним она должна потерять свою девственность.

Маркус покачал головой.

– Ты должна была предупредить меня.

– Я сама так решила. И выбрала тебя. – В подтверждение своих слов она начала двигаться. Она потянулась к нему всем телом, прижалась к его бедрам.

Он застонал, наклонился и поцеловал ее, завладел ее ртом, когда опять вошел в нее.

И еще раз.

С каждым мощным толчком напряжение внутри нее все росло, она застонала. Почувствовала на своем теле его сильные, крепкие руки.

Еще раз.

И еще.

Пока с последним толчком мир не рассыпался на тысячи маленьких сверкающих бриллиантов.

Она услышала крик и поняла, что кричит она. Фантина чувствовала, как к ее ликованию присоединился Маркус – его экстаз был таким же торжествующим, как и у Фантины.

Маркус улыбался.

Он чувствовал, что улыбается, потому что у него болели мышцы на лице. Честно говоря, болело все тело, но он был так счастлив, что не обращал на мелочи внимания. Он поверить не мог, что это случилось. Ему казалось, что он потерял Фантину навсегда, а она сама к нему пришла. Предложила себя весьма соблазнительным образом, так что эти воспоминания до сих пор вызывают у него возбуждение. Закрывая глаза, он вновь и вновь видел ее перед собой на фоне пылающего камина, медленно вытягивающую, чтобы помыть, ровную длинную ножку.

Глядя на нее сейчас, спящую, уютно свернувшуюся клубочком, никто бы никогда не догадался, сколько страсти у этой женщины. Сколько раз прошлой ночью они кончили? Сколько раз она выкрикивала в экстазе его имя?

Она принадлежала ему, он едва верил в собственную удачу.

Маркус погладил ее по щеке. Кожа Фантины была такой нежно-розовой, невинной и чистой. Он наклонился, прижал губы к ее алым губам.

У них есть еще время? Успеет ли он вновь потеряться в ней?

Он услышал, как вдалеке, где-то внизу, часы пробили одиннадцать. Времени не было. Однако когда она заворочалась и на ее пухлых губах заиграла манящая улыбка, разве он мог устоять?

* * *

– Я должен идти. – Маркус чувствовал себя вымотанным, сонным, но в то же время таким счастливым, что не хотелось вставать. Однако ему действительно было пора. – Слуги принесут тебе все, что необходимо.

– А если мне нужен только ты? – Она говорила негромко, соблазнительно, а затем обняла его за плечи и притянула, чтобы поцеловать.

Он едва не уступил, но сдержался.

– Господи, Фантина, ты же знаешь, как ты меня искушаешь, – простонал Маркус, но отстранился от нее.

– А куда ты так спешишь?

Она села, одеяло соскользнуло вниз. В солнечном свете во всей своей красе предстала ее восхитительная грудь, и ему пришлось крепко сжать руки в кулаки, чтобы удержаться и не коснуться ее.

– Мне кое с кем нужно поговорить. – Он глубоко вздохнул и с трудом оторвал от нее взгляд. – Я должен послать Джейкоба к Уилберфорсу, чтобы убедиться, что старик в обед не отправится в Уайт-холл.

Фантина нахмурилась, вспоминая события вчерашнего вечера.

– Клянусь, я где-то раньше уже слышала голос Фиксы. Почему ты не дал мне за ним проследить? Я бы уже поставила точку в этом деле.

– Ты и сама прекрасно знаешь ответ, – сказал Маркус, вставая с кровати. – Ты привлекла бы ненужное внимание. Боюсь думать, что бы сделал Херди, если бы узнал, что ты его предала.

Фантина пожала плечами, хотя он заметил, как дрогнул ее голос.

– С Херди я справлюсь.

– Не сомневаюсь. Но я не хочу тобой рисковать. Особенно учитывая, что сам могу сегодня прекрасно уладить все вопросы.

Она заерзала на кровати, но замерла, услышав его слова, смерила Маркуса холодным взглядом.

– На что ты намекаешь? Как ты можешь уладить вопросы?

Он понимал, что не стоило сразу ей все рассказывать. Следовало держать язык за зубами, пока все закончится. Но ему не нравилось хранить от нее секреты, не нравилось ее обманывать.

Вчера ночью их отношения изменились, и начинать утро с неправды он не хотел. Поэтому Маркус присел на кровать, взял ее за руку, пытаясь, насколько возможно, смягчить удар.

– Я солгал тебе. Я узнал голос Фиксы. Я знаю, кто он.

Она отреагировала не сразу. Откровенно говоря, Фантина просто застыла. Потом в ее глазах блеснула ярость, она высвободилась из его рук, выскочила из постели. Обернулась к нему лицом.

– Ты знаешь, кто он?

– Да.

– И не сказал мне! Как ты мог! – Ее прямо трясло от негодования.

– Фантина, ты должна позволить мне уладить все…

– Нет!

Он встал, схватил ее за плечи – благо высокий рост позволял.

– Послушай меня. Я знаю, что ты не желаешь ни на йоту уступить в этом расследовании, но ты должна меня послушать!

– Черт побери! Ты считаешь, что я неспособна…

– Конечно, я так не считаю… – Его восклицание заставило Фантину ненадолго замолчать. – Он лорд, и очень влиятельный.

– Это ничего не значит…

– Для меня значит. Фантина, ты должна учитывать, что, кроме исходящей от Херди опасности, мы имеем дело с аристократами, а не уличными преступниками. Существуют определенные правила. И мы обязаны им следовать.

Она оттолкнула его от себя, ее порыв был таким неожиданным, что руки Маркуса соскользнули с ее плеч, как будто там и не лежали.

– Он убийца. Ты не был бы таким великодушным, если бы за всем этим стояли Балласт или Херди.

Маркус покачал головой, жалея, что она его не понимает.

– Нельзя, чтобы англичане заподозрили наших лидеров в коррупции. Это вызвало бы недовольство. Бог мой, мы могли бы целую страну вовлечь в войну, как во Франции. Ты этого хочешь?

Она ответила ему пристальным взглядом, сжав кулаки.

– Вы до сих пор считаете нас идиотами.

– Прошу прощения?

Она воздела руки к небу.

– Если низшие сословия негодуют, вероятно, на это у них есть причины.

– Разумеется, но…

– Нет, теперь ты меня послушай. – Она шагнула вперед, прикрываясь одеялом. – Мы не хотим бастовать, как делают безумцы во Франции. Нам не нужен такой вождь, как Наполеон. Мы хотим, чтобы с нами были честны. Хотим иметь шанс на достойную жизнь.

Маркус кивнул, мысли и эмоции спутались в один узел – не развязать.

– Разумеется, вы должны иметь шанс, – медленно произнес Маркус. – Но какое отношение это имеет к лорду… к Фиксе?

– Маркус, неужели ты не видишь? Разве мы можем доверять вам, если вы скрываете свои пороки?

– А разве вы сможете доверять нам, если мы будем казаться неидеальными? – возразил Маркус. – Народу нужна стабильность, в противном случае нас будут атаковать как внешние, так и внутренние враги. Наполеон только и ждет, когда представится шанс. Покажите ему, что у нас есть противоречия в парламенте, – и он в ближайшие дни совершит нападение! Я не могу этого допустить.

– И что ты сделаешь? Запрешь меня, чтобы не дать завершить то, ради чего, собственно, меня и наняли?

Маркус посмотрел на ее сжатые кулаки, недоумевая, как ситуация вышла у него из-под контроля.

– Фантина, не теряй благоразумия. Он будет более сговорчив, если все решить по-тихому, среди пэров.

Она опять всплеснула руками.

– По-тихому! Среди пэров! Господи, Маркус, он пытался убить человека. Скажи, кто он, и покончим с этим.

– Так дела не решаются!

Повисло напряженное молчание. Они стояли в двух шагах друг от друга и буравили один другого взглядами. У Маркуса возникло ощущение, будто между ними разверзлась пропасть.

– Фантина, такова жизнь. Мы уже обсуждали это. Нельзя изменить мир, повинуясь только одному своему желанию.

– Значит, ты запрешь меня дома, а сам решишь вопрос с Фиксой? Так сказать, между пэрами?.. И что это означает? Все сойдет ему с рук?

– Нет, он отправится в колонии.

Она рассмеялась, и смех ее был совершенно безрадостный.

– Вы, значит, отмахиваетесь от проблемы, перекладываете ее на других людей…

– Там он не будет так опасен.

– Убийца навсегда останется убийцей, Маркус. Он не изменится только потому, что вы отослали его подальше от своих аристократических глазок долой.

Он вздохнул.

– Он лишится всего, что имеет: семьи, титула, дохода… Разве это недостаточно строгое наказание?

Она покачала головой.

– Не знаю. И ты не знаешь. Выдай его властям, Маркус. И пусть суд решает.

Он боролся с искушением, едва не уступил. Но в конце концов передумал.

– Существуют правила. Я должен поговорить с ним как джентльмен с джентльменом. Мне очень жаль, что ты не понимаешь…

– Нет, я все понимаю! – В голосе Фантины звучало презрение. – Слишком хорошо понимаю, лорд Чедвик! – Упоминание его титула прозвучало как насмешка.

Он вздохнул, в душе разделяя ее обиду, но все-таки не пожелал менять принятое решение. Он предлагал лучший способ решения проблемы, и они оба это понимали. Только гордость мешала ей признать очевидное.

Маркус шагнул к ней. Она явно не желала, чтобы он к ней прикасался, но Маркус все равно взял ее за руки. Она недолго сопротивлялась. Ей необходима была его ласка, причем так же, как и его потребность прикоснуться к ней. Закончилось тем, что он обхватил ее лицо руками, нежно поцеловал.

– Я скоро вернусь. И будем обсуждать это столько, сколько тебе заблагорассудится.

– Но будет поздно, вопрос с Фиксой уже будет решен.

– Верно. Но я бы хотел услышать тебя, узнать твое мнение. – Он поколебался, потом решился быть предельно откровенным. – Фантина, возможно, ты и права. К сожалению, у тебя нет времени, чтобы убедить меня. Уже почти полдень. Я должен поговорить с Фиксой, пока он не понял, что его последняя попытка с треском провалилась.

– Я поеду с тобой, – решительно заявила она.

– Нельзя. Этот человек слишком горд. Дело должно быть решено между джентльменами. – Он прижал ее крепче, млея от близости ее тела. – Поговорим обо всем сегодня вечером. И ты сможешь воспользоваться всеми доступными тебе средствами, чтобы убедить меня.

Он почувствовал, как она замерла в его объятиях, потом вырвалась из них.

– Неужели ты полагаешь, что я пущу тебя сегодня в свою постель?

– А почему нет? Ты же не думаешь, что это недоразумение испортит то, что зародились между нами. Вчера ночью… – Он попытался выразить, насколько восхитительна была вчерашняя ночь. – Это было…

– Все закончилось! – Она отошла в сторону. – Маркус, я разделила с тобой ложе, потому что люблю тебя. Потому что хотела провести последнюю ночь с тобой, прежде чем отдать руку и сердце мистеру Томпсону. Это была всего одна-единственная ночь.

Он от удивления открыл рот. Нахмурился. Ему даже пришлось напомнить себе, что нужно дышать. Ему хотелось говорить, как-то выплеснуть свой гнев, но он смог выдавить только испуганное восклицание:

– Мистеру Томпсону!

– Да. Он добрый, умный – и будет мне хорошим мужем. Он пообещал просить моей руки и сердца, и я намерена принять предложение.

У Маркуса в голове все перемешалось.

– Но ты любишь меня!

– Да, тебя. Но замуж выйду за мистера Томпсона.

– Но ты только что… – Он не смог произнести это вслух, лишь молча указал на скомканную постель. – Ты любишь меня! – Маркус нахмурился. Не это он хотел сказать, но мысленно продолжал возвращаться к одному и тому же. – Ты любишь меня?

– Да.

Он шагнул вперед, злость обжигала разум.

– Ты любишь меня! – еще раз повторил он. Язык заплетался. – Меня!..

– Ты уже говорил это! – воскликнула Фантина, явно сердясь на то, что он не может выразиться яснее.

– Но я никогда не думал, что ты меня полюбишь. Я не думал…

– А я люблю. – Ее явно не радовал этот факт.

Он шагнул к ней, его переполняла радость.

– Мне кажется… мне кажется, это чудесно!

– Еще бы! – отрезала она. – Ты же мужчина!

Она бы не позволила себя обнять, но и в стороне он оставаться не мог. Поэтому он развел руками и навис над ней.

– Ты не можешь выйти замуж за мистера Томпсона, – решительно заявил Маркус. – Не можешь, если действительно любишь меня.

Она прикусила губу, и на короткое мгновение он увидел все страхи и неуверенность, которые ее преследовали. Но потом все уступило место решимости, которую ему еще не доводилось наблюдать.

– Маркус, пойми. Я люблю тебя. И всегда буду любить, воспоминания об этой ночи с тобой я сохраню на всю жизнь. Но я выйду замуж за мистера Томпсона, и ты никак не сможешь этому помешать.

Он покачал головой.

– Не понимаю.

– Неужели? Вспомни о женщинах своего круга, они постоянно выходят замуж ради положения.

– Еще как выходят! – отрезал он, чувствуя, как злость застит разум. – Но ты же не одна из них.

Фантина подняла голову, глаза ее блестели, и Маркус понял, что сказал глупость.