Джейд Ли - Развлечение для настоящей леди

– Как раз наоборот, – ледяным тоном заявила она. – Теперь я одна из них. Или стану такой же, как только выйду замуж за мистера Томпсона.

– Я запрещаю!

Она в ответ только засмеялась, и ему внезапно захотелось на нее наброситься, встряхнуть, даже ударить. Но не кулаком. Он решил ударить по ее самомнению, уверенный, что сможет разрушить его одним-единственным вопросом:

– А если ты носишь моего ребенка?

Она покачала головой.

– Я предприняла меры, чтобы этого не случилось.

– Какие меры? – взорвался Маркус.

Фантина пожала плечами.

– Не важно. Ребенка нет. И не будет. По крайней мере, от тебя.

Она так решительно об этом заявила, как будто констатировала факт, и ему пришлось поверить ей на слово. Однако разум не принимал отказа. Еще секунду назад Маркус не думал ни о каком ребенке, но теперь мысль о том, что она никогда не будет носить его дитя, буквально взбесила его. Нет, он даже представить не мог, что когда-нибудь она будет носить ребенка Эдварда…

– Ты не можешь выйти за Эдварда!

Она вздернула подбородок.

– А то в тюрьму меня посадишь?

– Нет, конечно…

– Прилюдно обесчестишь или будешь отрицать, что вообще меня знаешь?

– Нет!

– В таком случае тебе не остановить меня. – Фантина отвернулась и стала одеваться.

Он останется, чтобы закончить их спор. Он потратит на это столько времени, сколько нужно, даже если придется уложить ее в постель и заняться любовью, пока она не откажется от своих безумных идей. Откровенно говоря, именно это он и намеревался сделать, но в этот момент часы пробили двенадцать.

Полдень.

Ему понадобится несколько минут, чтобы одеться и приготовиться к встрече с Фиксой. Ему пора идти.

Маркус оглянулся на Фантину. Она, наклонившись, натягивала чулки, волосы упали ей на лицо. Он даже как-то приободрился, когда увидел, как дрожат ее руки. По крайней мере, она не осталась равнодушной. По крайней мере, мысль о том, что придется расстаться с ним, была для нее мучительной. Он продолжал на это надеяться.

Только остаться не мог. В его руках была жизнь Уилберфорса.

– Разговор еще не окончен, Фантина, – негромко произнес Маркус: одна его часть желала ее, другая требовала, чтобы Фантина прислушалась к его мнению. – Обсудим это позже.

Фантина подняла голову, на лице были написаны смирение и пустота.

– Мы с вами, милорд, можем обсуждать все, что угодно, только я буду сама распоряжаться своей судьбой.

Он посмотрел на нее, разрываясь между желанием заключить ее в объятия и своим долгом перед Англией.

– Фантина, – его голос готов был вот-вот дрогнуть, – я должен идти.

– А я должна выйти замуж за мистера Томпсона.

Она отвернулась, распахнула шкаф и стала искать подходящее платье. Маркус какое-то время еще колебался, но что он мог сказать? Отношения между ними слишком сложные, слишком запутанные, чтобы сейчас в них разбираться. Придется подождать.

На кону жизнь человека. Стабильность страны.

Коротко выругавшись, он вылетел из комнаты, в спешке едва ли не хлопнув дверью. Чем скорее он покончит с Фиксой, тем быстрее вернется к Фантине.

Он все уладит с ней. Никогда не позволит ей выйти замуж за мистера Томпсона. Или за кого-нибудь другого.

Она принадлежит ему.

* * *

Фантина невидящим взглядом уставилась на платья его сестры, висящие в шкафу. Коснулась дорогого шелка, прекрасного батиста, мягкого муслина, но единственное, что почувствовала, – это пустоту в комнате.

Он ушел. Как она и предсказывала, он выбрал Англию. Она его выбор понимала. Откровенно говоря, она, как и Маркус, не желала жертвовать Уилберфорсом.

И все-таки его отсутствие больно ее задело. Маркус не верил, что она вполне может справиться с Фиксой. Вчера ночью он ей тоже не поверил, а сегодня утром подчеркнул, что она ничего не сумеет добиться.

Как джентльмен джентльмену… Богач богачу.

Фантина безвольно опустила руку. Она могла бы проследить за Маркусом. По крайней мере, такие у нее были планы, когда она одевалась. Неожиданно она почувствовала, как навалилась усталость. Как будто она всю жизнь бежала. Иногда ей доводилось преследовать таких, как Фикса, но чаще всего она убегала. Она все детство старалась не попадаться на глаза любовникам матери, мужчинам, способным украсть ребенка и использовать его. А позже ей пришлось справляться с Балластом, Херди и другими, не менее опасными личностями. И несмотря на то, что она научилась тонко лавировать, всегда находился мужчина, которого нужно было обойти. Даже Пенуорти использовал ее, чтобы решать собственные проблемы.

Она устала. Устала от игр между мужчинами – джентльменами и ворами. А как же женщины? Как же она? Она умна, на многое способна и довольно хитра. Но почему она не умеет рассчитывать свои силы, как это делают мужчины? Что у них есть такого (кроме члена), что позволяет им управлять жизнью?

Ответ был очевиден: у них власть. Деньги, влияние и численное превосходство давали им эту власть. Чтобы самой стать силой, ей требовалось обладать по меньшей мере одной из трех составляющих.

Денег у нее не было, и повлиять она не могла ни на кого, за исключением, возможно, Безымянного и его ватаги. И, кроме того, она шапочно была знакома с Уилберфорсом.

Уилберфорс!

Она медленно подняла голову, как бы прислушиваясь к внутреннему голосу. Кто такой Уилберфорс, если не самый влиятельный член парламента Англии? Пенуорти с Маркусом уже вложили достаточно денег для спасения жизни старика, а он даже спасибо не сказал. Если у кого и было политическое влияние, так это у него, Уилберфорса. Всякое благотворительное начинание проходило под его эгидой. Элита говорила о нем с благоговением. Если бы ей удалось заручиться поддержкой старика, поставить его имя под любым из ее начинаний в трущобах, она бы резко все изменила. Она создала бы школу для детей, научила бы их торговать – чтобы они знали: можно жить, не воруя и не занимаясь проституцией. Организовала бы столовые, где кормила бы и согревала бы тех, кому это необходимо. Или даже еще лучше: она могла бы помочь людям в поисках работы, сводила бы работодателей с рабочими, особенно если бы у нее была возможность гарантировать честность и ответственность работников.

В голове проносилось десятки планов, один честолюбивее другого. Но получится ли у нее? Сможет ли она заставить хромого старика, который носится с отменой рабства, помочь ей?

Она не знала. Но, черт возьми, она попытается!

С этой мыслью Фантина повернулась к шкафу, на сей раз тщательно подбирая платье. В конце концов, платье должно быть настолько красивым, чтобы поразить воображение самого набожного члена парламента.

Маркус громко постучал в дверь лорда Бэйлора, взглянул на Джайлса, который уводил лошадей. Рядом с горячими лошадьми серой масти Джайлс казался просто крошкой, но тем не менее твердой рукой вел их в ближайший парк. Ему приказали присмотреть за животными, пока Маркус будет решать дела с Бэйлором. Но как Маркус мог что-то решать, если дверь не открывали!

Нахмурившись, Маркус нетерпеливо потянулся к дверному молотку и постучал еще раз. Неужели и сегодня все пойдет наперекосяк?

Он вздохнул, думая о том, что с самого начала их знакомства с Фантиной жизнь его идет не так. Или у него все встало с ног на голову: с тех пор как она вошла в его окружение, все происходило каким-то странным образом.

Она любила его.

Эти слова эхом отдавались у него в голове, наполняя его теплом и изумлением, – он едва был в силах поверить.

Она любила его.

И он женится на ней.

Маркус прервал размышления, удивившись себе самому. Сейчас не время принимать такие решения. Его отец три дня провел на рыбалке, еще один день в церкви, прежде чем наконец-то решился сделать маме предложение. Как Маркус мог так неожиданно решиться на брак, стоя у двери убийцы?

Но тем не менее решился. Он женится на ней.

Матушка наверняка скажет, что это нелепо: Фантина ниже их и по положению, и по происхождению. Но последнее время он стал подумывать о том, что все изменилось. Пусть Фантина и не из знатной семьи, пусть и не очень благородна, однако она бередит его разум, и он по уши в нее влюблен.

Маркус застыл, приготовился еще раз постучать. Но не пошевелился. Даже не моргнул. Просто таращился на поблекшую краску на двери, застыв от изумления.

Он влюбился в Фантину! Конечно, он не раз произносил эти слова. Задумывался о них не раз, но теперь понял, что так о чувствах говорил бы ребенок. Он любил других, как любил свой игрушечный кораблик или любимую лошадку.

Сейчас все было иначе. Сейчас его чувство было намного более сильным и глубоким. Оно было настоящим. Это была любовь мужчины, которая не пройдет через время, а станет с годами только сильнее и с каждым прикосновением – горячее и глубже.

Так сильно он ее любил. Настолько сильно, что готов был пожертвовать репутацией при дворе и жениться на ней. Настолько, чтобы рисковать жизнью, головой и стерпеть насмешки со стороны матери.

Он улыбнулся. Боже мой, в последнее время его жизнь перестала быть скучной и пресной.

Он расправил плечи, почувствовав потребность во что бы то ни стало поскорее покончить со всем. Ему хотелось бежать домой и сказать Фантине, что он любит ее. Он ее любит! И они поженятся!

Он не обольщался, что она тут же бросится к нему в объятия. Она так упряма, что убедить ее будет не так-то просто. Но в конечном счете она уступит ему. Он – отличная партия, к тому же она любит его!

Он едва ли ни джигу готов был танцевать. Но вместо этого последний раз ударил в дверь лорда Бэйлора.

– Черт побери, – проворчал Бэйлор, наконец-то открыв дверь. – Неужели намек не понятен? Чего стучать?

Глаза Маркуса округлились, когда он увидел, что лорд Бэйлор сам открыл дверь.

– Где ваш дворецкий?

– У него выходной, – последовал угрюмый ответ.

Маркус кивнул. Одного взгляда внутрь дома было достаточно, чтобы понять, что происходит. Боже мой, в доме практически ничего не было. Лорд Бэйлор продал все, что не было прибито гвоздями. Ему явно нужны были деньги. И власть. Ему нужно было место Уилберфорса. Учитывая связи Бэйлора, он с легкостью мог рассчитывать на министерский пост, который поможет продержаться ему на плаву, пока он не получит наследство.

Что касается самого Бэйлора, то его внешний вид только подчеркивал бедственное положение. Несмотря на то что одежда выглядела щегольски, сам он был каким-то поблекшим и осунувшимся. Шарф был повязан безупречно, но, казалось, кожа на щеках обвисла.

Как только Маркус осознал, что Бэйлор едва держится на ногах, он посмотрел ему прямо в глаза. В них читалась тревога, и они постоянно бегали. Он метнул взгляд с Маркуса на свою одежду, затем на улицу, на его двухколесный экипаж. Это настораживало, но, с другой стороны, Бэйлор всегда ставил Маркуса в тупик.

– Ну, Чедвик, говори, зачем пожаловал? – грубо осведомился хозяин. – Я собираюсь в Уайт-холл, мне некогда с тобой здесь стоять.

Маркус, вспомнив, зачем он, собственно, пришел, решил не тратить время на условности.

– Не стоит спешить, – напрямик сказал он. – Никто сегодня никого не убьет. Уилберфорс в Уайт-холл не поедет. Я пришел, чтобы сохранить твою репутацию и совесть, если она есть, незапятнанной. Либо завтра же на рассвете отправляешься в колонии, либо публично предстанешь перед судом. – Он выдавил улыбку и нанес заключительный удар, заявив Бэйлору: – Представь, как поступит твой отец, когда узнает обо всем. Уверен, что он лишит тебя наследства.

Бэйлор секунду смотрел на него с открытым ртом, но собрался с духом и театрально воскликнул:

– Господи, да ты с ума сошел! Чедвик, дорогой, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Маркус пожал плечами, неожиданно почувствовав, как он от всего устал.

– Тогда суд признает тебе невиновным. – Он демонстративно поклонился Бэйлору и собрался уйти, но Бэйлор схватил его за руку.

– Подожди! Подожди секунду!

Стоя на пороге, Маркус ждал, пока Бэйлор соберется с мыслями.

– Ты застал меня в неудобный момент…

– Не сомневаюсь, – сухо ответил Маркус.

– Вчера я в пух и прах проигрался…

– Неудивительно.

Бэйлор вздохнул, ослабил хватку

– Я пытался выпутаться из сложившейся ситуации. Все не так просто, как кажется на первый взгляд. – Он глубоко вздохнул и выглядел при этом необычайно трогательно. – Я чувствую огромное облегчение от возможности все рассказать другу. Я не хотел и пальцем трогать Уилберфорса. Никогда. Боже мой! – Он прерывисто вздохнул и отступил в темный коридор. – Пожалуйста, помоги мне.

Если Бэйлор играл, то в нем погиб великий актер. Если не играл, то он действительно находился в поистине ужасающем положении.

Маркус замер в нерешительности. Неужели Бэйлор настолько слаб, что им могут манипулировать? Кто-то более могущественный, более хитрый? Ответом было уверенное «да». Еще месяц назад Маркус тут же отмахнулся бы от подобной мысли. Разумеется, коррупция в парламенте не могла укорениться настолько глубоко. Но Фантина заставила его о многом задуматься, подвергнуть сомнениям свои убеждения. Вполне возможно, что Бэйлора использовали. Но кто? И зачем?