Ольга Дашкова - Рецидив

— Егор Ильич, завязывай.

— Завязал. На, нищета ты моя непутевая.

Выхожу на улицу, воздух морозный и влажный, закуриваю, смотрю в темное небо, ни одной звезды, все затянуто. Из головы все не выходит эта дикая девчонка, хорошо, телефон не увела.

— Привет, друг, не разбудил?

— Конечно, разбудил, Морозов, у тебя никогда не было совести.

— Извини, брат, дела срочные.

— Говори.

— Нужна информация, девушка танцовщица, клуб “Шкала”, имя Агата. Я по своим сам пробою, но вдвоем будет быстрее. И Кир, я тебя прошу, особо не распространяйся.

— У девушки есть фамилия?

— Не спросил.

— Ну, ты даешь, друг.

— Так получилось.

— Я понял тебя, Глеб, до связи.

Климов Кирилл, его единственный друг, оставшийся после службы, я так и не знаю, чем он занимается, он не говорит, я с расспросами не лезу, но что-то точно связанное со службой, хотя официально он ушел из нее. За что он уважал и ценил своего друга, так это за то, что он не задавал лишних вопросов и вытаскивал информацию, откуда ее невозможно достать.

Воронцов уже уехал, партнеров загрузили в тачку и отправили довольных и пьяных в гостиницу. Прикурил, глубоко затянулся, мозг работал, не давая телу расслабиться. На такси доехал до своей квартиры. Не включая свет, сразу пошел в ванну. Контрастный душ, стою, облокотившись на кафель, по спине бьют ледяные струи. Прикрываю глаза. А передо мной глаза той девушки, большие, удивленные и такие откровенные, что хочется смотреть и смотреть в них.

Провожу по шраму слева, сбоку у груди. Хорошее напоминание моей прошлой жизни. Там все было просто и ясно, команды и их выполнение, анализ, стратегия, подготовка и изнуряющие тренировки. Здесь все сложнее, девять лет прошло, а я все привыкнуть не могу. Скорее, не привыкнуть, а смириться с той несправедливостью, что вышла со мной.

Насухо вытираюсь, выхожу, почти пять утра. Читаю сообщения на почте. Агата Майер, двадцать три года, дочь пропавшего без вести несколько лет назад Ткачева Всеволода Ефремовича, известного в определенных кругах как Сева Ткач. Как интересно. Не замужем и не была. Почему тогда фамилии разные? Хорошо, с этим потом. Адрес, да, адрес для дочери хоть и пропавшего авторитетного мужчины не очень привлекательный.

Насколько мне известно, Сева пропал около пяти лет назад, а до этого его очень сильно прижали. Его проблемы начались давно, я толком и не знаю, что там произошло, у меня тогда у самого жопа горела в огне. Значит, Агата. Красивое имя, как и девочка. Дикая только, дерзкая, видимо, папка ее плохо воспитывал, избаловал. Драть надо было, чтоб не думала о танцах в клубах и не посылала незнакомых людей далеко. Незнакомые люди чаще неадекватно реагируют на такие посылы.

«Кир, будь другом, нарой информацию на ее отца. Спасибо»

«Ок»

Скидываю смс. Кир, как всегда, краток.

Утренний город еще пуст, моросит противный дождь. Еду без документов и карт, хорошо наличные были дома. Небо хмурое, низкое, давящее сверху. Белый Х5 ловко обходит выбоины на наших прекрасных дорогах в забывших, что такое асфальт, дворах. Задрипанная пятиэтажка, не видевшая ремонта лет пятьдесят, старая детская площадка с одной качелей. На подъездной двери даже нет домофона, четвертый этаж, дверь с обшарпанным коричневым дерматином.

Даже не верится, что именно та Агата Майер, яркая девочка, живет именно здесь. Глядя на нее, представляется совершенно другое. Престижный район, хорошая квартира, любовник, или тот, кто ее содержит. Представил, что ее кто-то еще имеет, и она так же под кем-то кончает. Даже напрягся от таких фантазий. Совсем не понравилось то ощущение, что возникло

Вот не удивлюсь ни разу, если дверь откроет глухая старушка в теплой шали, и он будет ей долго объяснять, кого ищет. Звонок слышно даже на лестничной площадке, звоню несколько раз, тишина. Но вот замок поворачивается несколько раз. Темные глаза, распущенные волосы, никакой косметики. Девушка смотрит испуганно, она явно не ожидала моего визита. Но потом морщит носик, словно ей неприятно меня видеть.

А я просто изучаю ее. Банный халат слишком велик, он чуть разошелся, и видны ключицы, узкая полоска идет ниже груди. Глаза. Снова глаза. Они все не дают мне покоя, я их уже видел. Убеждаю себя, что там, на трассе, и видел их впервые, но чувствую, это не так. Но никак не могу вспомнить где.

— Доброе утро, дикая. Выспалась?

Она что-то говорит, я отвечаю, не диалог, а перепалка подростков. Движение сзади, напрягаюсь, хочу обернуться, но тут меня хватают за куртку и затаскивают в квартиру. Темно, и её запах совсем рядом, кофе, ментоловых сигарет и снова слегка уловимый аромат роз.

— И не жмись ко мне.

— А то что?

Тихо спрашиваю, руки сами собой притягивают ее за талию еще ближе. Она невысокая, мои губы у ее виска. Стискиваю сильнее, сжимая в кулаке ткань халата. У нее под ним, наверняка, ничего нет, от этого в районе паха все тяжелеет. Веду носом, глубоко дышу, девушка замирает, она, кажется, совсем не дышит.

— Убери руки, — цедит сквозь зубы, но я делаю вид, что не слышу.

Шел с четким намерением поговорить, все выяснить. Не хотел давить, как обычно это делаю. Но все идет не так, как запланировал. Она слишком близко, темный узкий коридор, ее запах. Неужели так бывает, когда клинит от одного запаха? Всему должно быть свое объяснение. И этому, наверняка, тоже.

— Да отойди ты от меня.

Толчок в грудь, девушка вырывается, да я ее совсем и не держу. Уходит, иду за ней. Узкий коридор, маленькая кухня, она стоит спиной, смотрит в окно. Обвожу взглядом помещение, все вокруг старое, мебели и холодильнику точно больше лет, чем мне. Шторы в выгоревшую ромашку, одинокая лампочка под потолком.

У меня даже не нашлось слов, чтоб начать разговор. Эта яркая девчонка с таким красивым именем, и в такой дыре. Она словно не на своем месте, эти стены, изношенная мебель, это все не ее мир. Если еще учесть, чья она дочь, хотя я не знаю всей истории ее отца.

— Почему ты Майер, а на Ткачева?

Ее плечи вздрагивают от вопроса, но она не поворачивается, открывает форточку, тянется к сигаретам на подоконнике. Щелчок зажигалки, табачный дым тонкой струйкой, медленно поворачивается, смотрит прямо в глазах. А в них презрение. Странно, за что она меня так презирает?

— Он мне не отец.

— Хорошо, пусть не отец.

— Зачем ты пришел?

— Даже не спросишь, как меня зовут? Изучила мой бумажник? Или имя для тебя не имеет значение? Всех — то за ночь и не упомнишь.

Она сузила глаза, сжала кулачки, поджала губы. Я совсем не хотел ее обидеть, но вот это дерьмо само из меня вырывается. Словно хочу доказать самому себе, что она грязная и порочная, ведь порядочные девушки, наверняка, не станут танцевать в таких местах, как “Шкала”. Что не надо зацикливаться на клубной танцовщицы, такие истории только в дамских романах.

— Да, это не важно. Вася, Петя? Кто ты? Я буду просто звать тебя Никто.

Молодец, девочка, умеет кольнуть. Подхожу ближе, чуть склонив голову, рассматриваю ее лицо, без косметики она совсем другая, бледная кожа, под глазами видны тоненькие венки, ресницы дрожат, а в синих глазах с серой дымкой чистый гнев. Обидел. Задел. Вижу, что обидел. Забираю из пальцев сигарету, выкидываю в окно.

— Тебе не идет сигарета.

— А ты никто, чтоб мне указывать.

— Глеб Морозов.

— Да мне плевать.

— Такая дерзкая, придется тебя взять на воспитание.

— Да пошел ты!

— Как же я устал тебя слушать.

Резко притягиваю ее за волосы, сжимая их. На губах ментол, на языке кофе, дурею, как мальчишка. Почти бьемся зубами, Агата стонет, целую, насилую ее рот языком. Девчонка цепляется за ткань водолазки, тянет меня на себя. Она безумно дикая, вот только что ненавидела меня, а сейчас отвечает на поцелуй. Желание накатывает, как снежная лавина, как огромный снежный комом, готовый раздавить, уничтожить, нас обоих.

Глеб

— Подожди, подожди, остановись.

Агата отталкивает меня, упираясь в грудь руками, не удерживаю, отпускаю.

— Снова будешь посылать меня?

Смотрит волком, поджав губы, на щеках румянец. Она словно борется сама с собой. Да что с этой девчонкой не так? Что со мной не так рядом с ней?

— Поговорим?

Пытаюсь заглянуть ей в лицо, но она смотрит куда угодно, только не на меня. Отхожу в сторону старого холодильника, с ней рядом реально кроет, а я даже не знаю, кто она такая, кроме ее имени и того, что умеет красиво двигаться и кончать.

— Нет.

— Придется.

— С чего это? Если мы раз случайно трахнулись, это еще ничего не значит, — резко вскидывает голову и смотрит на меня. А я снова поражаюсь, сколько в ееглазах ненависти, а в словах яда.

— Ты права, это ничего не значит, ты хорошо притворялась и отработала те деньги, что я на тебя потратил.

Замечаю, как ее щеки вспыхивают еще больше румянцем, как в глазах полыхает огонь. Снова задел, уже специально, сам понимаю это. Так хочется осадить ее, чтоб прекращала так себя вести. Но она быстро справляется со своими эмоциями.

— Я рада, что клиенту понравилось, — как ядом под кожу.

— Вот что, Агата Майер, ты сейчас засунешь свое жало куда подальше и расскажешь мне все. Куда вы со своими дружками дели мой “Ягуар”, что за дела происходят, и вернешь бумажник.

— Я ничего не брала.

— Вот только не надо строить такие невинные глазки и включать дуру. У меня хорошая память.

— Разве? А мне кажется, не очень.

Молчу, смотрю на девушку. Не совсем понимаю, что она говорит, я заметил, что рядом с ней мало что понимаю и соображаю. Куда делся тот расчет и умение анализировать ситуацию? Как дурной.

— Я не собираюсь, и не будет играть с тобой в игры и гляделки. У меня нет ни времени, ни сил.

— Нет времени, вали, тебя никто не держит.

Вот же зараза, заноза, а не зараза. Но как только я собираюсь еще что-то сказать, в дверь стучат, да так сильно. Агата испуганно смотрит в ту сторону, я наблюдаю за ней. Что ее так напугало? Очередной неожиданный утренний гость вроде меня? Или что-то другое?

— Агатка, открой, — за дверью мужской голос.

— Твой друг? — делаю шаг на выход из кухни, но она преграждает мне путь.

— Постой, я сама.

— От чего это? — слежу за ее мимикой, а посмотреть есть на что: в глазах то удивление, то испуг, точно, она напугана.

— Это парень мой, сам понимаешь, увидит тебя, скандал будет.

— Парень? У тебя есть парень?

Не то, чтоб это меня смутило, да меня это вообще никак не задело, потому что ну вот нет у нее парня, чувствую это. Хотя, почему его может не быть? Красивая, молодая девушка, но нормальный бы парень не допустил, чтоб она жила в такой дыре, как эта. Я бы точно не допустил. А я что, хочу быть парнем? Я вижу ее второй раз, а уже в голове такие мысли. Да какой нахер парень? Нет у нее парня. Нет и не будет.

— А что такого? У меня что, не может быть парня?

Смотрит снова с вызовом. Такое чувство, что вся ее жизнь — сплошная борьба, с эмоциями, чувствами, с желанием делать все наперекор другим. Упертая, сложная, непонятно что у нее намешано в голове.

— Может, но его нет. Стой, я открою сам.

— Нет, это моя квартира, и открою я. Там мой парень, выпровожу, и мы поговорим, я обещаю.

Стук все продолжается, он так может и те хлипкие двери вышибить. Что-то здесь все ровно не так, девчонка держит меня за простака, хорошо, пусть идет избавиться от якобы парня. В ее глазах просьба, явная и откровенная, соглашаюсь, киваю головой, пропускаю.

Агата быстро уходит, подхожу к окну, смотрю на серый пейзаж за ним, деревья почти сбросили листву, мокрая дорога, машины, толкающиеся в пробке, утро, все спешат на работу. Вот и я, словно в той пробке, чувствую, застряну и встану с этой красоткой надолго.

Где-то в коридоре голоса, но я не прислушиваюсь, беру ее сигареты, прикурил, открыв форточку. Я и забыл, что раньше были такие окна, и они еще где-то есть. Двойные рамы, облупившаяся краска, даже видна замазка в щелях. Загадочная девушка Агата Майер оставляет все больше загадок, надеюсь, Кир найдет на нее информацию. Противный ментол оседает на губах, надо отобрать у нее все сигареты, чтоб не смела курить. Снова удивляюсь самому себе, уже решаю, что для нее хорошо, а что плохо.

За спиной движение, девушка что-то открывает, вижу краем глаза, что духовой шкаф старой газовой плиты.

— Вот твой бумажник.

На подоконник передо мной падает мое портмоне, смотрю на него, потом на Агату, стоит рядом, руки сложены на груди в защитной позе. Красивое имя, как и сама она, сейчас, без грамма косметики, настоящая, но какая-то замученная.