Мариэла Ромеро - Реванш

– Чем тебе оставаться без гроша и все равно брать в долг, лучше мы поищем, у кого можно занять всю сумму, – говорила Исамар Гойо.

– Я все заплачу, ребятки, не ломайте себе голову, – вторгся в их разговор подошедший дон Фернандо. – Кике мне все рассказал, и я хочу помочь старинному другу.

Глядя на участливое выражение добродушнейшего дона Фернандо, ни один человек на свете не усомнился бы в искренности порыва его доброго сердца. Ни один, но только не Хулио Сесар, который вместе с Брихидой тоже пришел навестить Сакариаса. Уж он-то знал Фернандо, эту старую лису с волчьей пастью и львиной лапой, и твердо заявил Фернандо, что ему здесь не место.

– Возьми, девочка, – настаивал Фернандо, будто не слыша Хулио.

Исамар совсем уж растерялась, не знала, как поступить. Ведь Сакариас не любил Мальдонадо. Хулио кусал губы: он отдал бы жизнь за Исамар, но денег у него не было. И Исамар решилась: она поблагодарила и приняла помощь от дона Фернандо. Фернандо сиял. Счета были неожиданно оплачены.

Когда Сакариас узнал, что его пребывание в больнице было оплачено Фернандо, он изменился в лице:

– Какой  цинизм!  Низость!  Подлость!  –  повторял он. – Верни ему деньги немедленно, доченька! – умолял он Исамар.

Крестный так волновался, что того и гляди наступит ухудшение. Что было делать Исамар? Положение было безвыходным, но ради спокойствия крестного она готова  была на все. Вздохнув, пошла в администрацию, с трудом получила обратно чек и стала уговаривать Виолету отправиться с ней к дону Фернандо. Виолета отказалась наотрез. Потом вспомнила, что может увидеть там Гильермо, и согласилась.

От больницы до дома дона Фернандо было не так уж далеко, девушки шли пешком и подошли как раз в тот момент, когда оттуда выходила Марта. С Алехандро она так и не поговорила: он успокаивал Кике, зато вдосталь наговорилась с Каролиной, и та успела влить в ее душу немало яда: мол, видела собственными глазами, как Алехандро принесли любовное письмо, когда она ждала в офисе Леонардо. «Письмо-то – пустяк, настораживает молчание Алехандро», – точила и точила с невинным видом Каролина. В конце концов Марта не выдержала и попросила Каролину оставить ей это письмо. Каролина пообещала. И вот Марта выходит – и снова ей навстречу Исамар. Наваждение какое-то! Шагу нельзя ступить без того, чтобы не наткнуться на эту наглую девицу! Мало того, что она бомбардирует Алехандро письмами, она уже и в дом рвется! При виде такого несусветного бесстыдства у Марты началась истерика.

– Что вам здесь нужно?! Что? Что?! – принялась кричать она.

Девушки попытались что-то объяснить ей, но, поняв всю бесполезность объяснений, стояли, пережидая бурю. На крик Марты из дома вышел Гильермо, приветственно помахал девушкам и сообщил, что Фернандо нет дома.

– Давай передам ему твой конверт, – предложил он Исамар.

Марта посмотрела на них, повернулась и пошла. Порядочный человек бессилен против людского бесстыдства!

– Нет, Гильермо, я должна передать сама.

– Тогда пойдем, провожу вас до ресторана. Отец наверняка там.

Гильермо остался поболтать с Виолетой, а Исамар, узнав, что Фернандо у себя в кабинете, отправилась к нему. Постучала, вошла. Фернандо разговаривал с Алехандро. Как Алехандро и Исамар впились друг в друга глазами! Фернандо сразу это заметил. Надо отдать ему справедливость, в чем в чем, а в людских отношениях он разбирался. Узнав, с чем пришла Исамар, Фернандо огорчился, он хотел оказать им дружескую услугу.

Исамар еще раз извинилась перед Фернандо, ей было неловко, а видеть Алехандро – и радостно и тяжело, и сам визит был, пожалуй, в тягость, но воля крестного была превыше всего.

Исамар ушла, Фернандо, ласково глядя на сына, сказал:

– Да, сынок, хорошая девушка, очень хорошая! Однако жаль, что не выходит у вас с Мартой.

– Сеньор   Агирре   сомневается  в  моей  честности, отец, – сухо ответил Алехандро.

Вежливость сеньора Агирре настораживала Фернандо. Вопреки ожиданиям Ферейры, который опасался ревности Фернандо, тот добродушно отнесся к его новому компаньонству, Он не скрывал, что рассчитывает на помощь Ферейры в отмывании своих капиталов. Ферейра не отказывался, но старался дать понять, что это будет не просто. И к слову сообщил, что Агирре весьма интересует вопрос, досталось ли Ферейре проданное имение по наследству или находилось в совместном владении. Агирре явно выяснял всю подноготную будущего компаньона. Ферейра надеялся на Марту. Сейчас между ней и Алехандро пробежала кошка, она по-прежнему оказывала Ферейре знаки внимания, и он серьезно подумывал к ней свататься. Закрепив деловой союз личным, он бы уже ничего не опасался.

Но кроме деловых забот, у него была еще одна очень серьезная забота: Мерседес. Он никак не мог смириться с мыслью, что она пострижется в монахини.

Дни в монастыре текли неспешно, и так же текли мысли Мерседес. Белая стена монастыря казалась ей надежной защитой от мирских сует и дарила ощущение покоя. Мать настоятельница сказала ей, что она может пробыть здесь, сколько захочет, и все они будут молиться, чтобы к ней вернулись душевный мир и покой. Монастырь занимался благотворительностью, Мерседес познакомили с семьями, которым помогли деньги, вложенные ее отцом. Но с постригом не спешили. Шаг был слишком ответственный, торопиться с ним не следовало.

Мерседес стояла в освещенной солнцем приемной, беседуя с одной из сестер, когда вдруг на пороге появился Рей. Мерседес похолодела: прочные стены оказались не так уж надежны, прежняя смута и боль всколыхнулись в ее душе.

– Ты мне нужна, Мерседес! Выслушай ради всего святого! Я не могу без тебя жить! – глаза Рея требовали, молили.

– А я не могу жить с тобой. Ты мне не нужен! Уходи!

Охваченная ужасом Мерседес убежала. Монахини окружили Рея – он должен немедленно покинуть обитель, мужчине не место в женском монастыре. Рей покорился. Уйти он ушел, да, ему здесь не место, но и Мерседес тоже, она его, Рея, женщина, и он не собирался уступать ее даже Господу Богу.

Рей давно уже поместил себя в ад, с детства он делал в этом мире самую грязную работу, не знал матери, был изгоем, дьяволом. И давно перестал считать свои грехи. Как-то он пил в компании с Мерсе и сказал ей:

– Я, дорогая, дьявол, и место мое в аду.

– Я пойду за тобой и в ад, – пылко ответила Мерсе.

– Ты и в аду не нужна мне, хоть мы с тобой одного поля ягоды, оба приблудные!

Рей осклабился и покачал головой: нет на этом свете справедливости, ему нужна Мерседес, а он ей нет, он нужен Мерсе, а она ему не нужна. Выигрывают здесь только сильные.

Нужно всегда иметь силу и взять желанное!

Рей обратился к Росе:

– Навести в монастыре Мерседес. Мне туда вход заказан, а вы с ней подруги, убеди ее отказаться от пострига.

Роса сочувствовала Мерседес, жалела она и Рея. Дела семьи Мальдонадо были ей небезразличны. Выбрав время, она поехала в монастырь.

Мерседес появилась в светлой солнечной приемной – худая, бледная, с огромными темными глазами, страдальчески светившимися на изможденном лице. Увидев ее худобу, Роса только руками всплеснула:

– Да можно ли так изводить себя, подружка! Рей изводится там, ты – здесь. Кому от этого польза? Выбирайся лучше отсюда, выходи замуж, рожай ребятишек и будь счастлива. От судьбы в монастырь не уйдешь. Не морочь Господу Богу голову, не твое призвание монашество!

Мерседес ласково улыбалась бескровными губами, слушая ее.

– Ты всегда заботилась обо мне, Роса, и я очень благодарна тебе за участие. Но душевный покой я обрету только вдали от мира и его сует!

Крупная высокая Роса нежно прижала к себе хрупкую, почти невесомую Мерседес.

– Да только ли в покое дело? И какой покой, когда бежишь от исполнения своего женского долга? – продолжала она убеждать подругу.

Мерседес ласково высвободилась из ее объятий. Вдруг на ее светлом платье Роса увидела алые пятна.

– Боже мой! Что это? — испуганно воскликнула она.

– Плоть ввела меня в грех и должна быть наказана, я ношу пояс с гвоздями, Роса, и боль мне сладостна. Я не хочу никакого счастья. Не зови меня обратно. Твои слова для меня мертвы! – твердо сказала Мерседес. – И никому не говори о моем поясе. Я сама себе выбрала эту кару.

Роса ушла в отчаянии и тут же бросилась к Рею.

– Ты должен всеми правдами и неправдами забрать ее из монастыря! От нее осталась тень, она вконец изведет себя, она истязает себя! Сделай что-нибудь!

Стиснув зубы, Рей отправился к Ферейре. Одна только мысль о нежной коже Мерседес, покрытой кровоточащими ранами, приводила его в неистовство.

Рей вошел. Глаза Ферейры вспыхнули непримиримой ненавистью. Но он молчал, выжидая, что скажет этот дьявол в человеческом облике, погубитель его дочери.

– Ты должен забрать свою дочь из монастыря, Ферейра, — начал без проволочек Рейнальдо. – Она истязает себя, она несчастна, и кончиться это может гибелью.

– В ее гибели будешь виноват ты, и только ты! Ты поверг ее в бездну отчаяния! При твоем образе жизни ты не имел права связывать себя с честной, благородной девушкой!

На лице Рея появилась привычная ухмылка.

– Ты и мой отец выбрали для меня такой образ жизни, безусым сосунком сунули вы меня в свои грязные дела, а из себя корчили почтенных людей! Вы исковеркали мою жизнь. В жертву своему благополучию вы принесли две жизни – мою и Мерседес.

Усмешка Рея напоминала теперь оскал злобного зверя.

– Ты всегда был диким зверенышем и грязь была тебе по вкусу! Моей дочери лучше умереть, чем оказаться рядом с тобой! – ответил жестко Ферейра.

Рей выполнил поручение отца: он узнал подноготную журналистики Альберто Эрнандеса. В юности тот участвовал в молодежном движении, потом связался с красными. Этого вполне достаточно, чтобы испортить ему репутацию, свалить его. Богатые не любят крикунов-коммунистов. Он достаточно себя скомпрометировал, чтобы не придавать веры его убеждениям, чтобы видеть в них только политическую игру претендующей на власть партии. Рей был доволен. Доволен был и дон Фернандо. Он поручил своему подручному Брунхильдо немедленно обзвонить самых видных представителей газет всех направлений и сообщить, что дон Фернандо Мальдонадо устраивает в своем ресторане пресс-конференцию и ответит на все интересующие их вопросы. Расходы за счет фирмы.

На пресс-конференцию Мальдонадо пришли все приглашенные журналисты. Крупный бизнесмен Мальдонадо пользовался известностью даже в правительственных кругах, он был богат, влиятелен, и скандал был слишком велик, чтобы им не заинтересовались все ведущие газеты.

Мальдонадо в светло-сером костюме сиял благожелательнейшей улыбкой, слева и справа от него сидели сыновья – Алехандро в темном костюме и Рейнальдо в светлом. Рей улыбался, Алехандро и Гильермо были серьезны. Журналисты с удовольствием сделали снимок достойного семейства. Мальдонадо начал свою речь:

– Я счел своим долгом собрать вас здесь, дав возможность объективно осветить сложившуюся ситуацию. Моей семье нанесен тяжкий моральный ущерб, ее оклеветали. Настоящие преступники хотят спрятаться за нами, как за щитом.  Но бесчестные поступки для бандитов естественны. Гораздо хуже: ложь поддержали люди с высшим   образованием,   ложь   контрабандиста   поддержал журналист, пороча свою профессиональную корпорацию. В прошлом этот журналист сам был замешан в подрывной деятельности…

Один из журналистов счел необходимым немедленно уточнить:

– Вы имеете в виду, сеньор Мальдонадо, журналиста Альберто Эрнандеса?

– Именно, именно, – признал дон Фернандо. – Он противник демократии, противник свободного предпринимательства. Я прошу вас ознакомиться с документами, которые показывают, сколько я дал нашей стране рабочих мест. А кучка преступных элементов теперь порочит мою безупречную репутацию. Так посмотрим: на ком вина, на мне или на них?

Журналисты задавали вопросы, уточняли, записывали, а один из них, по фамилии Гарсиа, хороший знакомый Эрнандеса, поторопился позвонить Альберто и сообщить о происходящем.

– Мальдонадо готов на все. Он нанес тебе тяжелый удар. На пресс-конференции тебя нет, ты не можешь защититься, так что приготовься: тебя ждут не слишком добрые времена.

Альберто Эрнандес был талантливым журналистом. Он уже много лет занимался вопросами социальной справедливости, сотрудничал в левых газетах и создал себе достаточно прочное имя. Он занимал с двумя своими сестрами – Ортенсией и Исабель маленькую квартирку, где постоянно жил кто-то еще, поскольку в Каракасе не так-то просто найти себе жилище. Сейчас у него жили Хулио Сесар с Брихидой, а одну комнату занимала медсестра Лила, внося свою долю квартплаты. Заработки были невелики, но Альберто больше всего дорожил своим честным именем и возможностью печататься. Он прекрасно понимал, чем грозит ему поднятая Мальдонадо враждебная кампания, и немедленно отправился к Гойо посоветоваться.