— Он считает, что Гарта убил Ронни Уиллис. Вот он и искал доказательства и улики. Ронни не стал бы с ним разговаривать, а швейцар не впустил бы его в дом.

— Не знаю, как это называется у вас, журналистов, но у нас, юристов, подобное именуется не иначе, как «взлом и незаконное проникновение в жилище», — пояснила Кэссиди.

— По-моему, речь все-таки идет о «посягательстве», потому что ни взломать, ни проникнуть он так и не успел.

Детективы, которые занимались этим делом, уже многое успели выяснить, обсудить и обдумать. Тем двоим, что сразу прибыли по вызову, участники событий попытались объяснить, что случившееся имеет отношение к другим происшествиям: Питер настаивал, чтобы они связались с Донованом, поскольку все это напрямую касается гибели Гарта, а Ронни из-за своей теории заговора, в котором якобы замешан Джек Дагласс, хотел, чтобы они переговорили с Эрнандес. Я же стояла на том, что это не более чем недоразумение, результат неуместного рвения, но должного впечатления мои доводы на полицейских не произвели. Впрочем, мне разрешили сопровождать Питера в больницу.

Ронни и Венди последовали за мной, потому что, пока врачи «скорой» колдовали над Питером, у Ронни начались боли в груди. Когда Питер находился в операционной, я зашла в палату интенсивной терапии — Ронни уже чувствовал себя значительно лучше, хотя его опутывало невероятное количество проводов от стоявших вокруг приборов. Едва увидев меня, Венди подняла шум, так что пришлось поспешно ретироваться.

Как раз перед приездом Кэссиди и Аарона Эрнандес и Гутри поговорили со мной и теперь совещались внизу с коллегами. Донован пока не объявлялся, но я и не жаждала его видеть. Даст бог, к тому времени, когда он появится, у копов не останется ко мне вопросов. Вообще-то обычно мне не везет, но я всегда надеюсь на лучшее.

— Так чего же мы ждем? — спросила Кэссиди. — Я, конечно, не против посидеть с тобой в больнице, Молл, но это все-таки не совсем то место, где хочется вести беседы.

— Мне бы перед уходом еще разок поговорить с Венди.

— Надо же какая удачная мысль тебя посетила, — мрачно заметила Кэссиди, — тем более что она сейчас тебе прям все расскажет.

— Не думает же она, что это я во всем виновата.

— Но ведь ты, кажется, подозреваешь ее в убийстве Гарта?

— Да, но я ей пока об этом не говорила. И уж тем более Питеру. Питер явился по собственной инициативе, и Ронни выстрелил в него по собственной инициативе, а я тут всего лишь случайный свидетель, вот и все.

— Появление в любом заданном пространстве дополнительного кварка влияет на результат независимо от степени видимости взаимодействия, — изрек Аарон.

— Значит, я что-то вроде элементарной частицы? — спросила я, не зная, считать ли это комплиментом или оскорблением. Учитывая сегодняшние повороты, имело смысл не ограничиваться предположениями.

— По-моему, вы скорее реактивный агент, но выводы пока делать рано, — сказал Аарон так, будто знал меня не первый день.

— Пару раз я о тебе упоминала, — пояснила Кэссиди.

— Вот разберусь с этой неприятной историей и тоже кое-что вам расскажу, — пообещала я продолжавшему улыбаться Аарону.

— Вообще-то мы явились тебя спасать. Поехали отсюда, — сказала Кэссиди.

— Честное слово, мне очень надо поговорить с Венди. Да и с Питером, наверное, тоже следовало бы, — сказала я, прекрасно понимая, какую бурю негодования вызовут мои последние слова. И конечно, подруга испепелила меня взглядом. — Я уже пыталась увидеться с ним сразу после операции, но меня вытурили из палаты. Конечно, — вдруг воодушевилась я, — стоит попытаться еще раз, тем более что пришел его брат. Как ты считаешь?

Не успела Кэссиди возразить, как я взяла Аарона под руку, и он, озадаченно улыбаясь, повел меня в сторону старшей медсестры, охранявшей вход в реанимацию, словно страж лондонского Тауэра, только облаченный в белый полиэстер. Эта дама внушала опасение и своими необъятными размерами, и манерой держаться. Всем своим невероятно деловым видом она будто говорила: «Так ли важно то, из-за чего вы собираетесь меня побеспокоить?» Мы храбро притормозили возле нее, и Аарон замедоточил:

— У вас на излечении находится мой брат Питер Малкахи.

— Он пока не переведен в терапию, — сказала медсестра, изо всех сил стараясь показать, что не узнает меня.

— Могу я его навестить?

Она осуждающе посмотрела на нас с Кэссиди:

— Вы сможете держать в узде свою группу поддержки?

— Постараюсь. Между прочим, это моя жена и его подруга, — сказал Аарон. Я хотела оглянуться, чтобы посмотреть на реакцию Кэссиди, но не осмелилась, опасаясь все испортить.

Медсестра, презрительно фыркнув, провела нас через весь зал, где среди задернутых шторами боксов сновали люди, в дальний угол, в котором лежал забинтованный по пояс Питер. Со всех сторон из него торчали какие-то трубки. Увидев нас, он хотел было улыбнуться, но его рот перекосило. Медсестра объявила, что к нему пришел брат, и Питер, у которого были только сестры, кивнул с полусонным воодушевлением.

— Привет, братишка! — поздоровался он с Аароном.

Медсестра жестами показала, чтобы мы держались поближе к кровати больного, и стала задергивать штору у нас за спиной.

— Ему ввели обезболивающее. На всех оно действует по-разному. — Оказавшись позади меня, она сурово добавила: — В вашем распоряжении всего несколько минут, и если из-за вас возникнут проблемы, я попрошу полицейских, которые сейчас здесь находятся, выставить вас отсюда под зад коленом. — И она удалилась, решительно задернув штору и полностью отгородив нас от внешнего мира.

— Ну ты даешь! — прошептала Кэссиди. — Едва здесь появилась и уже заработала такую репутацию.

— Спасибо, что пришли. Это так много для меня значит, — вдруг зафонтанировал Питер, будто принимал пришедших к нему на день рождения гостей, а не лежал на больничной койке с огнестрельным ранением.

— Питер, мы не забираем тебя домой.

— Почему? Заберите, пожалуйста! Я буду хорошо себя вести.

— Некоторое время тебе придется провести в больнице, — сказала я ласково.

— В этом нет никакой необходимости! Я уже чувствую себя гораздо лучше.

— Интересно, что он скажет, когда закончится действие болеутоляющего? — заметила Кэссиди.

Я почему-то чувствовала ответственность за то, что с ним приключилось, и во искупление решила сделать ему приятное.

— Мы можем позвонить, кому скажешь.

Питер неуклюже нащупал руку Аарона.

— Брат здесь, и это самое главное.

— Питер, прекрати валять дурака, — потребовала Кэссиди.

Питер перевел на нее затуманенный взор.

— Ты в курсе, что я ранен? Или ты это и сделала?

— К сожалению, нет, — сказала Кэссиди и повернулась ко мне: — Должна заметить, это серьезное заявление, Молли. Ты не зря проведешь здесь время.

Я жестом попросила ее потерпеть еще чуть-чуть.

— Питер, скажи, что ты хотел найти в квартире Ронни?

— Документы Пентагона, — снова не сдержалась Кэссиди.

— Пистолет, из которого стреляли в Гарта. И я его обнаружил. Правда, пришлось пожертвовать собой. — У Питера все заметнее закрывались глаза и заплетался язык. Силы, потраченные на то, чтобы очнуться от анестезии, быстро иссякали.

— Нет, это не тот пистолет. Ронни сразу же сдал оружие полиции. Он стрелял из пистолета девятого калибра, а Гарт убит пулей калибра семь и восемь десятых.

— Ну, тогда первоначальный план слияния. Кимберли говорит, его сильно изменили, и это вывело Ронни из себя. — Совершенно обессилев, Питер упал на подушки.

Я не сразу поняла, о ком идет речь.

— Ты имеешь в виду секретаршу? Племянницу Ронни?! Это и есть твой внутренний источник?

— А ты — моя самая любимая девушка. — Питер отпустил руку Аарона и, схватив мою, сжал крепче, чем казалось возможным в его состоянии.

— Очень приятно, — пробормотала я, пытаясь освободиться, но, как это бывает с китайской бамбуковой игрушкой-ловушкой, чем больше я старалась, тем сильнее он меня держал.

— Я люблю тебя, Молли! — Питер потянул меня за руку, пытаясь снова принять сидячее положение, но все кончилось тем, что я потеряла равновесие и почти ткнулась носом в кровать как раз в ту секунду, когда вошла Трисия.

— Мы не помешали? — спросила она с присущим ей апломбом.

— Черт побери, а семья-то у меня прямо на глазах растет, — лениво растягивая слова и прищурившись, произнес Питер.

Трисия стояла в просвете между шторами, а из-за ее спины, сунув одну руку в карман, а другой пощипывая нижнюю губу, на меня уставился Кайл. Я никак не могла взять в толк, как он здесь оказался: я ему не звонила. Что, конечно, могло вызвать осложнения, потому что Кэссиди и Трисии я позвонила сразу. Ему я не стала звонить по одной простой причине — здесь был Питер, а мне не хотелось, чтобы он узнал, что я находилась рядом с Питером. А еще очень не хотелось, чтобы он узнал, что я снова оказалась там, где было оружие.

В моей жизни случались события, которые настолько ярко врезались в память, что при воспоминании о них я до сих пор вздрагиваю. В третьем классе, например, на рождественском утреннике меня вытолкали на сцену — сцены я боюсь до сих пор. А в одиннадцатом я подумала, что Том Гарретт решил пригласить меня на выпускной вечер, хотя на самом деле он подошел ко мне, чтобы поговорить о моей лучшей подруге. С тех пор, прежде чем ответить на обращенный ко мне вопрос, я задаю кучу наводящих вопросов. Или в колледже — я влетела в свою комнату, как раз когда моя соседка занималась любовью с двумя студентами, — теперь, прежде чем войти, я всегда стучусь в дверь. Вот и этот случай наверняка оставит след в моей памяти.

— Похоже, вы считаете больницу подходящим местом для тусовок? — Наша медсестра рывком раскрыла шторы и указала нам на выход.

— Но ведь мы одна семья, — попробовала было возразить Кэссиди.

Медсестра одарила нас слащавой улыбкой, давая понять, что мы ее не провели.

— Да будь вы, уважаемая, хоть Иисусом Христом со всеми его апостолами, я бы все равно вышвырнула вас вон. Вас здесь слишком много. Уходите, дайте больному отдохнуть.

— А Молли может остаться? — скорбно произнес Питер.

— Нет! — в один голос ответили Кэссиди и Трисия, оттолкнули меня, чтобы он не мог до меня дотянуться, и последовали за мной к двери. Шествие замыкали Аарон и Кайл. Я слышала, как Аарон говорит Кайлу, что он «новый друг Кэссиди», и затаила дыхание, когда, помолчав, Кайл представился моим другом. Может, он и не так сердит, как мне показалось?

— Зачем ты притащила с собой Кайла? — зашептала я Трисии на ухо, стараясь скрыть волнение.

— Он был рядом, когда от тебя пришло сообщение. Не могла же я от него сбежать — это вообще был бы верх глупости.

— Он был рядом? — повторила Кэссиди не так тихо, как мне того хотелось.

— Хотел посоветоваться, что подарить Молли на день рождения.

— Это за полгода до столь знаменательного события! — пробормотала Кэссиди.

Трисия пожала плечами и начала выискивать у себя заусенцы — верный признак, что она лжет.

Но сейчас было не до уточнений. Когда мы снова оказались в приемном покое, я повернулась к Кайлу и, указав на стоящие в стороне от траектории движения стулья, спросила:

— Давай поговорим?

— Могу я к вам присоединиться? — раздался голос.

— Нет, — отрезал Кайл прежде, чем я сообразила, что вопрос исходит от появившегося невесть откуда Донована. Кайл взял меня под локоть и решительно повел в указанном мной направлении.

— Тебе еще не пора? — спросил он тихо, отпуская мою руку.

— Но я хотела поговорить с Венди…

— Ты не поняла вопроса.

Он замолчал, давая мне возможность поразмыслить над тем, что он имел в виду. Меня вдруг осенило, что он говорит не о происходящем сейчас.

— Хочешь сказать, не пора ли мне заканчивать со статьей?

— Нет. Не пора ли прекратить лезть на рожон и подставлять себя под пули?

Я чуть было не возразила, что в меня-то как раз никто не стрелял, но благоразумно решила оставить эту фразу при себе.

— Я всего лишь хочу написать статью, — сказала я просто.

— А чего хочет Малкахи?

— Опередить меня.

— Что еще?

— Больше ничего.

— Тогда почему я только сейчас узнаю, что он снова появился на горизонте?

— Потому что я не считала это заслуживающим внимания. — Что, собственно, было чистейшей правдой. Или почти правдой. Вероятно, были и какие-то другие преграды (из области Фрейда, например), но для нас с Кайлом это не имело значения. — Я стараюсь от него отделаться.

Господи, почему он не видит очевидного!

— Я успел это заметить, — кивнул он, не глядя на меня. В его голосе было что-то такое, чего Я прежде не слышала.