— Да уж, хорошего мало. А вдобавок еще и Кайл на меня обиделся.

— Слыхал.

От этого замечания стало совсем тошно. Кайл вообще-то не очень распространяется о наших с ним отношениях, и если он что-то сказал Бену, значит, они дали серьезную трещину.

— Могу я с ним поговорить?

— Не сейчас.

Я вздохнула. Сначала мне не терпелось все ему объяснить, поговорить о Линдси, но теперь я понимала, что на самом деле просто хочу извиниться за то, что не была с ним искренней.

— Он не может подойти к телефону или не хочет? — На другом конце молчание затянулось, поэтому пришлось взять инициативу в свои руки: — Извини, я не собиралась ставить тебя в неловкое положение, Бен, хотя, похоже, я становлюсь настоящим специалистом по этой части. Передай ему, что я звонила, ладно?

— Хорошо, передам. Спокойной ночи. Как говорится, утро вечера мудренее — утром жизнь не будет казаться такой мрачной.

Не имея возможности обнять Бена в знак признательности, я просто поблагодарила его и повесила трубку. Раз он желает мне спокойной ночи, значит, намекает, что Кайл не придет. Из-за срочной работы или из-за моего поведения, выяснится позже. А пока нужно сохранять спокойствие. Утром жизнь действительно не будет казаться такой мрачной, особенно если любимый вернется.

Итак, у меня теперь две проблемы: как определить, кто убил Гарта, и как разобраться в своей личной жизни? Пожалуй, есть и третья: с какой из двух первых легче справиться?

17

Дорогая Молли!

Неужели мы обречены обижать тех, кого любим? Ведь они всегда рядом, и поневоле мы забываемся и делаем глупости, которые их ранят. Может, они замечают то, что способно обидеть только их, а другим совершенно безразлично? Или все дело в том, что мы испытываем их любовь на прочность, а это до добра не доводит? И почему бывает так больно, когда они в ответ тоже нас обижают?

Обиженная обидчица


Мой организм не приспособлен к тому, чтобы довольствоваться сном продолжительностью два часа пятнадцать минут. Полагаю, самый оптимальный для меня вариант — восемь часов, хотя столько я сплю лишь во время болезни, на отдыхе или под воздействием снотворного. И все же я стараюсь поспать хотя бы часов шесть, после чего периодически взбадриваю себя дозами кофеина. В тех случаях, когда мне не удается поспать больше четырех часов, мне изменяет чувство юмора, я становлюсь раздражительной и нетерпимой к невинным слабостям окружающих. В такие дни мне лучше не высовываться из дома или по крайней мере весь день скрываться за солнечными очками и чашкой кофе, пока мой мозг пытается выйти из ступора. Но все равно приходится выходить на свет божий, и это всегда заканчивается весьма плачевно.

Я проснулась в совершенно пустой квартире в полной тишине и с ощущением безысходности. Часы показывали семь тридцать. Суровая реальность настойчиво о себе напомнила: пришлось сознаться, что я наломала дров в отношениях с любимым человеком, и признать поражение в схватке с Венди и компанией. А еще предстояло решить, что делать со статьей и как успокоить Эйлин, которая готовится выйти на подиум.

Короче, это был тот самый день, когда стоило остаться дома.

Накануне вечером я не ложилась, пока держалась на ногах. Я даже пыталась разобраться, как мне теперь вести себя с Кайлом, и понять, как Венди удалось заговорить меня до такой степени, что я почти вычеркнула ее из списка подозреваемых. Где-то около трех утра, когда я доедала вторую упаковку подогретого в микроволновке попкорна и в третий раз слушала грустный старый альбом Бонни Рэйт, я все-таки решила, что надо вернуться к статье, на некоторое время забыв о Кайле, потому что, если сначала я попытаюсь наладить отношения с Кайлом, моя работа может снова свести на нет все мои усилия в этом направлении. К тому же я, вероятно, как-то разберусь, что мне делать со статьей, а вот в личной жизни выхода пока не видно.

Когда зазвонил будильник, никаких решений у меня так и не появилось, зато ужасно болела шея. Я встала под горячий, насколько можно было вытерпеть, душ. Водные процедуры помогли от боли в шее, но не заполнили пробелы в моей версии убийства. Влив в себя порцию фраппучино и через силу съев нектарин, я влезла в хлопчатобумажную юбку и батистовую блузку, надеясь, что в результате химической реакции между натуральными тканями у меня появятся силы и желание двигаться дальше. Прежде чем выйти из дома, я позвонила в больницу. Мне сказали, что и Уиллис, и Малкахи отдыхают. Полагаю, «отдыхают» — слово, которое использовал медперсонал, а не сами пациенты.

Я не стала звонить Кайлу еще раз, потому что Бен наверняка ему все передал. Значит, мяч пока находится на другой половине поля, и мне остается только ждать ответного паса. Ожидание, надо сказать, не входит в число моих любимых занятий.

Зато другим нравится ждать.

Перебирая в памяти вчерашние события, я решила еще раз увидеться с Кимберли и понять, почему она сливает информацию и мне, и Питеру. Больше ей не подкупить меня своими родственными чувствами к дядюшке. Ей что-то нужно. Похоже, все, кто имел отношение к Гарту Хендерсону, что-то скрывали, утаивали, искали для себя какую-то выгоду.

В какой-то степени любое человеческое общение сводится к переговорам: а стоит ли нам вместе работать, спать, жить? Но мне всегда казалось, что сделки в столь важных областях жизни должны заключаться хоть с какой-то долей честности, искренности и желания достичь разумного компромисса. Тогда как отношения этих дам и господ строились на неприкрытой алчности. Сама мысль о том, что они живут бок о бок со мной и моими знакомыми, меня просто пугала.

Я постаралась избавиться от тревоги и, направляясь к офису «Уиллис Уорлдвайд», вместо того чтобы предаваться своему обычному развлечению — наблюдать за прохожими, сосредоточилась на том, что может быть у Кимберли на уме. Представляет она интересы тетушки или защищает дядю? А может быть, преследует какие-то собственные цели?

Я погрузилась в раздумья и шла, глядя себе под ноги, чтобы меня ничто не отвлекало. Но ходить так по Манхэттену невозможно, как футболист не может бежать по полю, опустив голову и не замечая опасностей на своем пути. Если бы я смотрела перед собой, то гораздо раньше заметила бы приближавшуюся ко мне Линдси.

Я столкнулась с ней прежде, чем поняла, что это она, и начала извиняться. Узнав ее, я извиняться не перестала, но эта встреча настолько меня потрясла, что я несколько секунд не могла вымолвить ни слова.

— Молли, надо же! Ну до чего же тесен мир! — радостно завопила она, словно в последний раз мы встречались весной за чаепитием по случаю чьей-то помолвки.

— Теснее не бывает, — согласилась я. Вообще-то я обожаю совпадения (в мире все происходит не просто так), и будь Линдси мужчиной, который потряс мое воображение, я бы решила, что третья случайная встреча подряд — это знак свыше и я просто обязана воспользоваться представившейся возможностью и начать бешеное преследование или хотя бы проявить инициативу и пригласить его на обед. Но поскольку она женщина, да еще и связана с жертвой убийства, которое я расследую, я восприняла нашу встречу как знак, что это вовсе не случайное совпадение.

— Куда вы направляетесь?

— Я забирала кое-какие материалы из офиса Ронни, — сказала она и замолчала, словно давая мне возможность поинтересоваться, почему ни у Ронни, ни у них в агентстве не нашлось секретаря или посыльного, который взял бы на себя эту задачу. — А еще я должна забежать за туфлями для сегодняшнего гала-представления. — И она махнула рукой в сторону центра.

Ах да! Гала-представление… Я даже не смогла выдавить из себя улыбку. Неужели мне тоже нужно туда идти? У меня нет ни платья, ни туфель, я не общалась со своим бойфрендом вот уже двенадцать часов, к тому же перспектива наблюдать, как моя начальница важно шествует по подиуму, мало меня привлекала.

Наклонив голову набок, Линдси смотрела на меня с любопытством.

— Вы же собираетесь туда пойти? — При этом в ее голосе и улыбке мне почудилась некая напряженность. Конечно, для компании, которая выпускает новые духи, это очень важная акция, но я не могла понять, почему для Линдси так важно, буду ли я на ней присутствовать. — Придете? — продолжала она настаивать.

Она схватила меня за руку и сжала ее куда сильнее, чем следовало. Я отступила на шаг и покачнулась, не столько из-за ее порыва, сколько под натиском двух нахлынувших на меня догадок — «почему для нее это так важно» и «она меня преследует», — из которых тут же родилась простая мысль: «для нее это так важно, что она меня преследует».

Наши пути пересеклись не из-за стечения обстоятельств, не из совпадения и не под влиянием звезд — они пересеклись потому, что Линдси тенью следует за мной. Они с мужем оказались в том же ресторане, что и мы с Кайлом, не случайно — она затащила туда мужа, потому что знала, что мы там будем. Она привела Венди в «Линокс-Лаунж», потому что знала, что там я с друзьями. И вот она здесь, перед офисом Ронни, потому что знает, куда я направляюсь. Интересно, почему сегодня она не постаралась остаться незамеченной? Чтобы не позволить мне войти или чтобы узнать, какие мысли возникли у меня со вчерашнего вечера?

Не выпуская мою руку, она незаметно тянула меня в сторону от входа в здание.

— Хотите, покажу вам туфли, которые я надену сегодня вечером? — спросила она. — Я не часто трачу деньги на туфли, но против этих мне не устоять. Ради них можно надеть платье покороче, чтобы показать их во всей красе.

Почему она не хочет, чтобы я зашла внутрь? Тоже защищает Ронни? Неужели вчера они с Венди были вместе, потому что обе пытаются его защитить?

Я высвободила руку из ее цепких пальцев.

— Даже если бы я не собиралась туда идти, теперь пойду обязательно, чтобы увидеть ваши туфли, — сказала я, про себя потешаясь над тем, как фальшиво все это звучит.

— Значит, идете? — сказала она с облегчением.

— Если, конечно, вовремя справлюсь с работой и Эйлин не сживет меня со свету, — заверила я ее.

Она сочувственно вздохнула:

— От этого начальства можно сойти с ума.

Она поправляла прическу, а я готова была рвать на себе волосы.

— Как найти хотя бы одного, кого бы стоило обожать! — воскликнула я.

Ее рука замерла, и я уже готовилась продолжить свою гневную речь, но оказывается, у нее в волосах просто запутался брелок от браслета. Я шагнула к ней, чтобы помочь, она жестом дала понять, что справится сама, но я успела заметить, как блестит звено, соединяющее брелок с браслетом. Вернее, вовсе не блестит. Оно было из темного дешевого металла и совершенно не гармонировало с браслетом. Словно брелок оторвали и звено пришлось заменить, но не у «Тиффани», а в какой-то дешевой мастерской. Впопыхах, лишь бы никто ничего не заметил.

Я с трудом перевела дыхание, призывая себя не спешить с выводами. В конце концов, брелок мог оторваться от браслета где угодно. Могли найтись причины и для того, чтобы чинить его не у «Тиффани». Как, впрочем, и для того, чтобы убить шефа.

Линдси приняла мое изумление за неловкость.

— Ничего-ничего, сейчас вытащу, — сказала она и вырвала волос, опутавший брелок. Быстрым движением она освободила брелок, поискала, куда бы выбросить волос, и, ничего не найдя, сунула его в карман пиджака. Всему свое место, как говаривала моя бабушка. Интересно, от чего еще готова избавиться Линдси?

Конечно, наткнуться на дороге на подозреваемого куда опаснее, чем на мужчину своей мечты, но я никак не могла оторвать от Линдси глаз. Неужели я приняла за внутреннее спокойствие невероятную выдержку (сама я не слишком хорошо знакома как с тем, так и с другим качеством) и поэтому легко сбросила Линдси со счетов?

Все о ней высокого мнения, все ее ценят и полагаются на нее, но в то же время держатся от нее на расстоянии. Замужняя женщина, готовая проявлять материнскую заботу об окружающих. Не такая, как все, — другая. Остальные добивались благосклонности Гарта, прыгая к нему в постель, для нее же этот путь был заказан. Наверное, обидно видеть, как коллеги делают карьеру, потому что выбирают кратчайшую дорогу, для тебя, увы, недоступную. Многие легко нарушают моральные принципы, но не все решаются на супружескую измену. Можно понять, почему она этого не сделала, но такое положение вещей наверняка казалось ей несправедливым. Особенно когда поползли слухи, что после слияния кого-то повысят по службе. А ведь она говорила мне, как отчаянно им с Дэниелом нужны деньги. И все же между отчаянием и убийством лежит пропасть. Неужели она сумела ее преодолеть?

Наконец, сообразив, что чересчур внимательно ее разглядываю, я выдавила из себя улыбку.

— Спасибо за приглашение, но мне действительно пора бежать. Забавно, что мы вот так случайно столкнулись на улице. — Да уж, так забавно, что дух захватывает!