— У Тэвиша дочь.

— Черт возьми, Энгус, ты же только что сказал, что у меня сын!

— Да, у тебя сын. И дочь. Ну-ка, парень, хлебни пивка! Что-то ты побледнел.

Тэвиш и в самом деле занемог от такого известия.

— У меня сын и у меня дочь. — Он сделал большой глоток. — Двойня?

Энгус кивнул:

— Да, двойня. У девочки черные волосы, а глаза, похоже, будут как у мамы. Немножко мелковата, но крепенькая. Шторм назвала ее Эйнджел, в честь своей матери. Эйнджел Ванора О'Коннер Мак-Лаган. Видишь, не забыла и о твоей матери. Она чуть поспокойней мальчика, но тоже боевая.

— Еще бы — при таких-то родителях, — проворчал Колин. — Но Шторм! Она же такая маленькая. Трудно поверить, что родила двойню — живых, здоровых детей! Ты уверен, Энгус?

— Я видел младенцев собственными глазами. И Шторм тоже видел. Она хорошо выглядит, — повторился он, предвидя вопрос Тэвиша. — Да, лорд Элдон написал тебе несколько слов.

Уставясь на увесистый сверток, Тэвиш хмыкнул:

— Несколько слов, говоришь? Да здесь, похоже, целый фолиант.

. Вздохнув, Тэвиш углубился в длинное письмо от своего тестя. Остальные, принявшись весело отмечать рождение наследника и его сестры, вполне обошлись без участия молодого папаши. Если прежде кто-нибудь и сомневался, что этот необычный союз может сложиться удачно, то теперь все сомнения рассеялись. Происхождение Шторм казалось пустяком по сравнению с тем, что она подарила Тэвишу наследника, причем родила сразу двух здоровых младенцев. Этот подвиг, естественно, приписывался ее ирландским корням и шотландскому любовнику.

Читая письмо лорда Элдона, Тэвиш испытывал смешанные чувства — досаду и удивление. Чем лучше он узнавал этого человека, тем больше жалел, что когда-то стоял против него с мечом в руках. В письме Элдона, конечно, чувствовался упрек, но это было понятно: ему пришлось принять в семью человека, которого по всем законам он должен был убить. Роды описывались очень подробно, и за это Тэвиш был искренне признателен Элдону. Он не смог сам присутствовать при рождении своих детей, но теперь хотя бы знал, как все происходило. С одной стороны, он злился и завидовал Элдону, потому что тот находился рядом со Шторм, но с другой — был благодарен тестю за то, что он поддержал его жену в такое трудное для нее время. Было очевидно: отец и дочь очень близки, и это будило в Тэвише ревность.

Но все эти чувства забылись, когда он принялся читать дальше. Элдон просил Тэвиша пока не приезжать к жене и детям, подождать еще с месяц. И, как будто посыпая солью открытую рану, давал советы, как нужно обращаться со Шторм при встрече.

— Черт побери, он еще мне указывает, как я должен обращаться со своей женой! — прорычал Тэвиш, швырнув письмо Колину.

— Ну так что? — протянул Шолто. — Согласись, что до сих пор у тебя это не слишком удачно получалось.

Тэвиш замахнулся на брата, но тот увернулся от удара.

— Зря кипятишься, Тэвиш, — проговорил Колин сквозь смех. — Я думаю, тебе стоит прислушаться к советам этого человека.

— Ну конечно! А еще он пишет, что я пока не могу с ней увидеться. Надо подождать еще с месяц.

— Но он приводит вполне разумный довод и думает о твоем же благе. Ведь это верно, что женщины после родов слишком впечатлительны. Тебе надо с ней потолковать, но сейчас, когда она не в состоянии говорить спокойно, не самое удачное время для разговора. Если ты подождешь, тебе же будет лучше.

— Шторм всегда была впечатлительной, — в досаде бросил Тэвиш, вспомнив, как открыто она выражала радость, горе, гнев, страсть и все прочие чувства.

— Да, но беременная женщина и женщина, которая недавно родила, — это совсем разные вещи, — сказал Малькольм, отец шестерых детей. Многие женатые мужчины, у которых были дети, утвердительно закивали. — Та, которая раньше никогда не плакала, превращается в водопад слез, а которая была тихой и спокойной, начинает кричать но любому поводу. И с этим нельзя ничего поделать. Можно только успокоить ее, попытаться сдержать свой гнев и ждать, когда вспышка пройдет. Элдон прав, это совсем неподходящее время для выяснения отношений. Ты только все испортишь. Сделай, как он просит, — подожди. Колин взглянул на Тэвиша:

— Судя по тому, что он здесь пишет, тебя ждет неплохая награда за терпение.

Тэвиш со вздохом потер виски. В своем письме Элдон пересказал свой разговор с дочерью по дороге домой после свадьбы. Узнав о чувствах Шторм, Тэвиш пришел в смятение. Трудно было поверить, что женщина может испытывать такое. Он не был возмущен и вовсе не считал ее бесстыдной блудницей, ему лишь хотелось поскорее оказаться в ее объятиях. Ладно, если так, он подождет еще немного, — ради этого стоило подождать! Сейчас все равно нельзя с ней спать, а он сомневался, что выдержит пытку желанием, живя с ней рядом.

— О Господи, — простонал Тэвиш, — похоже, мне ничего не остается, только ждать.

— Зато потом ты получишь то, чего некоторые из нас не узнают никогда, — заметил Ян. — Так что наберись терпения.

Тэвиш только кивнул в ответ.

Глава 28

Шторм шла в зал с маленьким сыном на руках. Филан шагал рядом, а Элейн несла малышку Эйнджел, которая весело лопотала у нее на руках. За три месяца двойняшки подросли, стали пухлыми и подвижными. В отличие от других вельмож Элдон не вводил у себя в замке строгих правил и ограничений. Например, в главном зале все могли чувствовать себя свободно. Женщины сидели за столом рядом с мужчинами, вокруг бегали дети. Если предстоял серьезный мужской разговор или военный совет, Элдон просто выпроваживал лишних из зала. Такие порядки приводили некоторых в недоумение, но обитатели Хагалео были довольны.

Зима выдалась суровая, но сейчас, в середине марта, стояла на удивление теплая погода. В двери уже стучалась весна. Шторм старалась не вспоминать прошлогоднюю мартовскую ночь. Мысли о прошлом причиняли ей боль, а она уже и так достаточно настрадалась. И все же у дверей зала на нее вновь нахлынули воспоминания. Шторм остановилась, невольно прислушиваясь к гулу мужских голосов. Один голос показался ей очень знакомым. Она взглянула на Элейн, но лицо женщины оставалось невозмутимым.

— В чем дело, Шторм? — спросил Филан.

— Не знаю. Просто мне почему-то кажется, что сегодня в зале меня ждут неприятности. — Отбросив свои страхи, она пошла дальше, но вдруг замерла в дверях. Потом сказала: — Предчувствия меня не обманули.

Шторм смотрела на Тэвиша, и в душе ее кружился вихрь самых разных чувств. Ей хотелось разозлиться, но это было нелегко, ибо она все еще любила Тэвиша и желала его. Шторм сразу догадалась, кто разрешил ее мужу приехать в Хагалео, и, нахмурившись, посмотрела на отца. Элдон ответил дочери невинной улыбкой, и это лишь подлило масла в огонь. Элейн напрасно бормотала какие-то слова, пытаясь успокоить падчерицу.

Тэвиш, не обращая внимания на гнев жены, оглядел ее стройную фигурку и, стремясь обуздать свои чувства, перевел взгляд на детей. Задыхаясь от волнения, он смотрел на ярко-рыжую головку сына и темную — дочки. До сих пор он с трудом осознавал свое отцовство, но сейчас его захлестнула волна нежности.

— Зачем ты приехал? — спросила Шторм, подходя к столу. — Что, перепробовал всех шлюх в Карайдленде и приехал сюда прицениться? Ты опоздал. Элейн уже давно очистила дом от этой дряни.

— Так-то ты встречаешь мужа, Шторм? — протянул Роден, посмеиваясь.

Бросив сердитый взгляд на своих родичей, которые ухмылялись вместе со всеми, Тэвиш подавил вспышку гнева.

— Я приехал, чтобы посмотреть на своих детей и поговорить с тобой, — ответил он.

Шторм села за стол рядом с братом Эндрю и смерила Тэвиша холодным взглядом:

— Вот твои дети, смотри. — Он подошел ближе. Она с трудом взяла себя в руки. — Насмотришься — и можешь уезжать.

Эндрю подвинулся, освобождая Тэвишу место. Тот сел и протянул руки к сыну:

— Можно его подержать?

Шторм молча передала ему ребенка. Глаза Тэвиша сверкали гневом, однако говорил он совершенно спокойно, и это самообладание больше всего тревожило Шторм. Было ясно: он твердо решил добиться своего, а с таким настроем Тэвиш являлся грозным противником. Ей стало страшно.

От одной его близости все переворачивалось у нее в душе, но надо было сохранять невозмутимость. Ей хотелось броситься в его объятия, загасить пожар, бушевавший в ее сердце уже несколько месяцев. Шторм сидела, чувствуя запах Тэвиша, и голова у нее шла кругом.

На какое-то время Тэвиш избавился от пытки желанием. Забыв обо всем на свете, он держал на руках сначала сына, потом дочь и с восторгом и удивлением ощупывал малышей — от шелковистых локонов до крохотных пяточек. В те времена, когда здоровый ребенок был редким счастьем, Бог подарил ему сразу двоих.

Шторм отметила про себя еще одно сходство между ее семьей и семьей Тэвиша. Мак-Лаганы-мужчины тоже не стыдились брать ребенка на руки и любоваться им. Вскоре Тэвиш передал малышей своим шотландским родственникам, и те стали передавать их друг другу. Большие мозолистые руки, отменно владевшие мечом, обращались с детьми бережно и уверенно. Мак-Лаганы, как и Элдоны, понимали, что их будущее — в этих детях, понимали, что приласкать ребенка вовсе не зазорно для мужчины. Дети даны Богом, чтобы не прервался род человеческий.

Руки Тэвиша освободились, и он опять почувствовал желание обнять Шторм. Она сидела рядом и с неприступным видом потягивала пиво. Глядя на нее, трудно было поверить, что она когда-нибудь лежала без сна, страдая по нему.

— посмотрел на своих детей, а теперь хочу поговорить с тобой.

— Ты уверен, что надо поговорить именно сейчас? Скоро вечер, ты поздно вернешься домой и не успеешь пораспутничать.

Тэвиш сжал кулаки.

— О Господи, Шторм, я не распутничаю, — процедил он сквозь зубы.

— Неужели? — спросила она, сверкая глазами. — Так ты, наверное, просто пересчитывал зубы Кэтрин с помощью языка, чтобы не мочить пальцы?

Мужчины прыснули в кулаки.

— Ну, началось, — весело сказал Колин, усаживаясь рядом с Элдоном.

— Мне нравится, когда Шторм злится, — задумчиво проговорил Элдон. — Язычок у нее что нож.

— Вся в папу, — тихо заметил Колин, усмехнувшись в ответ на притворное возмущение Элдона.

— Я не хочу обсуждать это при всех, — нахмурился Тэвиш. — Давай поговорим наедине.

Шторм допила свое пиво, со стуком поставила кружку на стол и вскочила на ноги.

— Нет, мы не будем говорить наедине! — закричала она. — Я знаю твои штучки, Тэвиш Мак-Лаган!

— Да, конечно, — фыркнул он, вставая. — И помнится, они тебе нравились.

— Даже монашке хочется, когда скучно, — усмехнулась она, стараясь не покраснеть.

Элейн шепотом обратилась к мужу:

— Роден, по-моему, это очень личный разговор. Может, отправишь их отсюда?

— Нет. Во время личных разговоров случаются самые интересные ссоры, — весело ответил Элдон, и Колин утвердительно кивнул. — Не волнуйся, Элейн.

Тэвиш понял, что вот-вот сорвется.

— Я не хочу с тобой ссориться, — сказал он жене. Шторм не понравились эти слова.

— А я не хочу с тобой разговаривать. Не хочу — и все!

— Нет, тебе придется меня выслушать, стерва! — вскричал Тэвиш, давая волю гневу.

— Да, конечно, в стервах ты хорошо разбираешься. Ты имел дело с самой большой стервой во всей Шотландии. Ну что ж, иди к своей Кейт и ей рассказывай сказки. Она тебя выслушает.

— Черт возьми, женщина, я не видел Кейт с тех самых пор, как ты и твой братец пригрозили ей ножом.

Колин заметил укоризненный взгляд, брошенный Элдоном на сына.

— Она назвала Шторм шлюхой, — тихо объяснил он.

— А, тогда другое дело… — Лицо Родена, обращенное к Эндрю, озарилось улыбкой. — И что, Тэвиш спал с этой самой Кэтрин?

Шторм в это время драматическим голосом выражала свои сожаления по поводу доброго здравия Кэтрин Мак-Брот.

— Нет, не спал, — ответил Колин Элдону. — Как я понял, он только собирался это сделать, и в этот момент заявилась Шторм. Кейт жила у нас всего две недели. С того дня, как парень положил глаз на Шторм, у него не было других женщин. В этом я могу поклясться.

— Если бы тогда ты выслушала меня вместо того, чтобы метать ножи… — начал Тэвиш, отходя следом за женой к окну.

— Я не хотела тебя слушать. И сейчас не хочу. Все это пустые и лживые слова. — Она уставилась в окно. — Когда мне нужно было услышать твой голос, ты смолчал. Второй раз я готова была тебя выслушать, надеясь даже на пустые слова, но твои уста были заняты другим.

Тэвиш немного побледнел. Роден пощадил его, не написав еще об одной упущенной им возможности. Только сейчас Тэвиш понял все. Шторм задело не столько его распутство, сколько то, с кем он распутничал. О Господи! Один-единственный поцелуй, который к тому же доставил ему мало удовольствия, принес еще и четыре месяца страданий. Из-за этого злосчастного поцелуя он не смог быть рядом со своей женой, когда она рожала. Найдутся ли на свете другие мужчины, которым пришлось так дорого заплатить за столь мелкое прегрешение?