Новиков искоса посмотрел на великана, как будто пораженный тем, что тот осмелился произнести слово. Однако ему было достаточно один раз взглянуть в проницательные, умные глаза Джиллеспи, чтобы изменить свое мнение об этом человеке. Не важно, какого цвета была его кожа, Джиллеспи нельзя было назвать просто слугой или наемным партнером.

– По традиции в каждом яйце внутри есть секрет, – ответил Новиков.

– Государственный? – спросил Джиллеспи.

– Нет, – помогла Новикову Редпэт. – Пустяк.

– Правильно, – согласился русский. – Иногда это серия миниатюрных портретов, обрамленных алмазами и другими драгоценностями. Порой секретом являлся изображенный в миниатюре пейзаж, находившийся в самом центре яйца на искусно спрятанном часовом механизме. Иногда животное, которое можно завести.

От удивления Джиллеспи поднял густые брови и молча вышел, чтобы наполнить кувшин лимонадом.

– Сколько всего существует таких яиц? – спросил Круз.

– В конце девятнадцатого и начале двадцатого столетий их было изготовлено сто пятьдесят штук, – ответил Новиков.

– Кто приобрел их?

– Несколько – английской королевской семьей, – сказал Новиков. – Некоторые исчезли во время Октябрьской революции. Остальные пополнили самые дорогие коллекции мира.

– Кто сейчас владеет ими за пределами России? – спросил Круз.

Хотя он по-прежнему выглядел безразличным, в его глазах появилась искра любопытства, чего прежде не было. Ясно, что любой, обладавший в данное время яйцом Фаберже, с удовольствием приобрел бы для себя еще одно, и ему было бы совсем не важно, каким способом и откуда оно попадет в его коллекцию.

– У предпринимателя Дэмона Хадсона есть несколько, -сказал Новиков. – Американский издатель Малькольм Форбс приобрел десяток за свою жизнь.

– Сколько же он заплатил за них? – спросила Редпэт.

– За последнее яйцо он отдал полтора миллиона американских долларов, – ответил Новиков. – Но это было давно. Никто не знает, сколько оно может стоить сейчас.

– А у тебя одно пропало, – сказал Круз. – Неудивительно, почему ты так нервничаешь.

– Я не столько переживаю за себя, сколько за такую крупную потерю русской культуры и возможные политические последствия.

Круз промолчал в ответ.

– Как вы уже отметили, я работаю на правительство, положение которого очень шаткое, продолжил Новиков. – Демократия в опасности. Все еще сильна роль коммунистической партии.

– Новиков перевел внимательный взгляд с Круза на Редпэт. – Люди, которых вы называете жесткими политиками, способны разрушить все прогрессивное, что появилось в России за последние годы, лишь бы снова взять власть в свои руки.

– Не забывайте о правых, – сказал Круз, откусывая пряник.

– Не следует также списывать со счетов русский национализм, – вставил свое слово в разговор Джиллеспи, появившись с очередным кувшином лимонада в огромной руке. – Многим дворянам удалось бежать за границу вместе с деньгами до окончания революции. Они с удовольствием половили бы сейчас рыбку в мутных российских водах. Хотите еще лимонада?

Новиков метнул на Джиллеспи тот взгляд, которым женщина одаривает внезапно заинтересовавшего ее мужчину.

– Спасибо. Вы совершенно правы. Моя страна – это печальное смешение различных политических сил, готовых начать войну в любой момент. Он с презрением посмотрел на Круза, а затем на его левую руку. – Хотя это и может казаться забавным такому ковбою, как Круз Рован, но здравомыслящие мужчины и женщины понимают, насколько сложна ситуация на самом деле. Конечно, если мадам посол не потеряла интерес к стабильности в мире, покинув государственную службу.

– Я и мои коллеги уже больше не занимаются вопросами политики, – сказала Редпэт, – но мы люди и нас, как и любого гражданина, безусловно, волнует происходящее в мире.

– Тогда вы поможете России?

– Думаю, таможенная служба или полиция смогли справиться бы с этим быстрее, – предположил Круз.

– О пропаже ничего не сообщалось, – быстро ответил Новиков.

Круза это нисколько не удивило.

– Конечно же, другие заметили, что яйца нет среди экспонатов? – спросила Редпэт.

– Естественно, но когда об этом узнал я, то всю ответственность взял на себя.

– Итак, вы единственный, кто знает, что «Рубиновый сюрприз» похитили? – спросила Редпэт.

– Мистер Гапан, отвечающий за безопасность, знает. Теперь и вы трое в курсе.

– Мы-то сможем сохранить все в тайне, будь спокоен, – сказал Круз, – однако по крайней мере об этом знает еще один человек.

– Кто? – требовательно спросил Новиков.

– Тот, кто украл яйцо Фаберже, – спокойно ответил Круз. – Ах да, безусловно. Но он или она все будет держать в тайне, верно?

– Допустим, воришка захочет продать украденное яйцо, – предположил Круз, – тогда ему придется высунуться. С этого момента клубок и начнет раскручиваться.

– Этого может и не произойти, – тут же перебил его Новиков.

Круз подал плечами:

– В таком случае действуй сам.

Новиков обратился к Редпэт:

– Ситуация в России… чрезвычайно напряженная и непредсказуемая. В правительстве есть люди, не желающие, чтобы хоть один из данных выставочных экспонатов уплыл за границу.

– Почему?

– Эти люди – сверхпатриоты. По их мнению, такие произведения искусства являются душой России и их нужно оберегать как зеницу ока.

– Сверхпатриоты? – пробормотал Круз. – А может быть, это все показное?

Новиков не сводил глаз с Редпэт. Он был взволнован.

– Кассандра, пожалуйста, ваша фирма должна найти грабителей, прежде чем о пропаже «Рубинового сюрприза» узнают все.

– Почему ты пришел к нам? – спросил Круз, не дав Редпэт вымолвить ни слова. – Если тебе не хочется обращаться за помощью к полицейским, позвони в ФБР. Они с радостью откликнутся.

Новикова ошеломили эти слова.

– Полиция? ФБР? Да они все бюрократы! При любой возможности и те, и другие сделают все достоянием гласности.

Круз не стал спорить. Это была правда.

– Кроме того, – убежденно продолжил Новиков, – ваши федеральные власти отчитываются перед Вашингтоном. Американское правительство, в свою очередь, постарается использовать пропажу и расследование с выгодой для себя. Это политика любых правительств, не так ли? У них нет друзей – одни лишь интересы, как однажды выразилась мадам посол.

Редпэт перевела взгляд с красивого, сосредоточенного лица Новикова на стеклянный глобус, стоявший перед ней на столе. На нем были искусно высечены континенты и большие острова.

– Я лишь цитировала де Голля, – сказала она. – Одной из прелестей ухода с государственной службы является то, что можно позволить себе иметь друзей, а также иметь интересы.

– Безусловно, – согласился Новиков. – Не стану отрицать того, что я не руководствуюсь политическими мотивами. Я представляю свое правительство и его интересы и желаю, во-первых, побыстрее найти «Рубиновый сюрприз» и, во-вторых, свести к минимуму затраты на это расследование.

– Мы не дешевка, – возразил Круз. – Можешь, спросить у правительства Перу, сколько оно заплатило, чтобы мы вернули ему десять миллионов баксов, украденных их бывшим президентом. Я знаю, ваш гонорар составляет десять процентов того, что вы выслеживаете и возвращаете назад, – сказал Новиков. – Я лично гарантирую, что если вы найдете яйцо, мы вместе показываем его оценщику, и вы получаете десять процентов от той суммы, которую он установит.

Круз посмотрел на Редпэт. Как и подобает настоящему дипломату, она была невозмутима. Новиков мог бы сейчас предложить ей целую горсть алмазов или что-нибудь отвратительное – в любом случае выражение ее лица не изменилось бы.

– Вы будете щедро вознаграждены, – подчеркнул Новиков. – Это единственный способ оценить собственные интересы и интересы своей фирмы в нашем скрытном мире, не так ли?

Джиллеспи с Крузом смотрели на Новикова, думая об одном и том же: случайно тот нанес им оскорбление или преднамеренно.

Круз подумал, что второе. Ему было интересно, почему такой осмотрительный русский вдруг повел себя столь безрассудно.

– Мадам посол не имела в виду, что мы проститутки, – спокойно произнес Круз. – Она лишь хотела сказать, что на свободном рынке мы вольны ставить свои условия клиентам.

– Все в порядке, – вмешалась Редпэт, улыбнувшись Крузу. – Алексей просто таким образом взывает к нашим интересам, так как надеется, что это поможет ему достичь собственной цели. Он не собирался никого обижать. Ведь так, уважаемый?

Новиков холодно улыбнулся.

– Не сомневайтесь.

Редпэт снова молча уставилась на стеклянный глобус.

Круз уже прежде замечал этот ее ничего не выражающий взгляд – признак того, что Редпэт прокручивала всю информацию особенно тщательно.

Через несколько минут она, казалось, возвратилась в реальный мир, с любопытством посмотрев на Новикова, словно удивившись, что он еще был здесь.

– Как только мы найдем пропажу, то сразу же выставим ее для оценки на аукционе Кристи, – наконец отчетливо произнесла Редпэт.

– Согласен, – ответил Новиков.

– И несмотря на то, во сколько оценят яйцо, гонорар будет не менее одного миллиона долларов, – добавила она. – Нам нужны деньги для расследования. Кроме того, приговор выносим мы.

– Приговор? – спросил Новиков. – Что это значит?

– Если мы останавливаем поиск, значит, все кончено, – сказала Редпэт. – Если мы звоним в полицию или ФБР, чтобы произвести аресты, вы не возражаете.

– Согласен. Когда вы начинаете?

– Мы уже начали.

– Похоже, что вор действует очень профессионально, – заявил Новиков. – Расследование должно быть в хороших руках.

– Конечно.

Новиков взглянул на Круза и добавил:

– В двух хороших руках.

Круз нехотя встал на ноги, но к нему тут же подошел Джиллеспи, будто бы предложить еще лимонад и таким образом незаметно загородить от него Новикова. Все произошло как бы случайно. Но только на первый взгляд.

– Не волнуйтесь, расследование будет в хороших руках, – сказала Редпэт. – Старший сержант, ты предупредил пилота?

– Да, но опять та же неисправность.

– Проклятая приборная доска, – пробормотала Редпэт. – В таком случае ты должен будешь отвезти мистера Новикова и мистера Гапана обратно в Лос-Анджелес. – Она обратилась к Новикову: – Не переживайте, Джиллеспи мигом довезет вас. Я смогу связаться с вами через музей Хадсона?

– Конечно.

– Превосходно. Полагаю, у вас при себе фотография «Рубинового сюрприза» и накладная?

– Только фотография. Накладную я доставлю вам позже.

Новиков достал небольшой конверт, и Джиллеспи передал его Редпэт.

– Спасибо, – поблагодарила она и встала, дав понять, что разговор закончен.

Алексей тоже поднялся, и пожал протянутую Редпэт руку. Не дав им опомниться, Джиллеспи выпроводил Новикова и Гапана из офиса.

Как только дверь за ними закрылась, Редпэт устроилась в своем кресле и снова принялась разглядывать стоящий на столе прозрачный глобус.

Круз доставал ледяные кубики из своего бокала и грыз их, ожидая, что она скажет. Наконец Редпэт взглянула на него с нескрываемым раздражением.

– Ты сломаешь зубы.

– Ты права, мамочка, – язвительно ответил он. – Но ты же знаешь, что я всегда так делаю, когда злюсь.

– Злишься? На меня?

– Нет, на этого ненадежного ублюдка, оскорбляющего «Риск лимитед».

Редпэт замахала руками, как бы говоря, что Круз был не прав.

– Не доверяй Новикову, – откровенно признался Круз.

– Есть основание?

– Он врет от начала и до конца. Если он не бюрократ из Министерства культуры, откуда ему достать миллион баксов, чтобы только найти яйцо, о пропаже которого еще никому не известно.

Редпэт, улыбнувшись, посоветовала:

– Лучше прими душ и переоденься. Ты снова на службе.

– Правда? А мне кажется, я слышал, как ты обещала русскому, что расследованием займется человек, с двумя хорошими руками.

– Не говори ерунды, – оборвала его Редпэт, – а приступай к делу. Пилот уже готов.

– Приборная, доска исправна? – сухо спросил Круз.

– Считай, что так.

– Ты доверяешь Новикову не больше, чем я ему. Почему же ты согласилась с ним сотрудничать?

– Меня интересуют те факты об этом яйце, которые Новиков скрыл от нас.

– Ты о чем?

– Я имею в виду слухи, намеки.

– Не понял, – повторил Круз.

– Это может быть простая дезинформация.

– Тогда намекни, и я подумаю.

– У тебя отличная интуиция, – сказала Редпэт, – и я ей доверяю. Но и тебе следует прислушаться ко мне.

– Иными словами я лечу вслепую.

– Но не в одиночестве. И ненадолго. Действуй, Круз. Боюсь, у нас будет неприятное состязание.

Круз молча направился к дверям.

– Круз! Надень бронежилет.